«Преимущества лизинга становятся все призрачнее и призрачнее»

• Вильдан Бахтияров, руководитель подразделения «ВЭБ-лизинг»
• Эмиль Валеев, директор филиала «Ресо лизинг» в Казани
• Ильдар Давлетшин, начальник отдела лизинга АО «Таткоммунпромкомплект»
• Ольга Дунаева, руководитель представительства ООО «Элемент лизинг» в Казани
• Ренат Нуруллин, генеральный директор «Ак Барс лизинг»
• Лариса Касьянова, руководитель направления по работе с поставщиками и партнерами ООО «Элемент Лизинг»
• Анна Комарова, заместитель гендиректора по экономике и финансам «Ак Барс лизинг»
• Эмиль Сафиуллин, эксперт
• Альберт Фатхуллин, региональный директор «Ресо лизинг» по Поволжью
• Дмитрий Семягин, заместитель редактора службы новостей деловой газеты «Реальное время»

«Либо эти программы делаются под определенные компании, либо не знаю»

Семягин: К вопросу о госпрограммах, ваши компании в них участвуют? Допустим, в том же «Лизинг-гранте» теоретически может принять участие любая компания.

Давлетшин: В частности наша компания участвует, само собой, в программе «Лизинг-грант» и в программе субсидирования техники на газомоторном топливе. По поводу субсидий понятно, но у транспортных предприятий даже нет денег на то, чтобы доплатить. В части этой доплаты мы предоставляем лизинг. Это для нас довольно эффективная программа с меньшими рисками.

Комарова: В «Лизинг-гранте» мы, понятное дело, тоже принимаем участие, в федеральных программах мы пока не можем по размеру капитала.

Нуруллин: Там есть определенные ограничения — где-то по размеру капитала, где-то по количеству сделок, и мы в них войти не можем. Либо эти программы делаются под определенные компании, либо не знаю, потому что мы писали запросы, нам ответили: ждите изменения условий в 2017 году. Ждем.

Ренат Нуруллин: «Либо эти программы делаются под определенные компании, либо не знаю, потому что мы писали запросы, нам ответили: ждите изменения условий в 2017 году. Ждем»

Семягин: Недавно разразился скандал с программой «Лизинг-грант», когда вскрылась мошенническая схема получения государственных субсидий. Там также использовали лизинговую компанию. Подобные скандалы отпугивают клиентов от лизинговых компаний или вообще никак не сказываются?

Давлетшин: Лизинговые компании здесь ни при чем.

Касьянова: Они могут банки отпугнуть от лизинговых компаний, а клиентов вряд ли.

Давлетшин: Мы же договор не заключаем. Он получил грант, значит имеет возможность оплатить аванс за счет этого гранта. Если не получил — значит за счет собственных средств. Сначала заключается договор лизинга, а потом он уже идет туда.

Семягин: А вообще, подобные скандалы как-то отражаются на рынке или идут фоном?

Давлетшин: Это если конкретно замешана какая-нибудь лизинговая компания, кто-нибудь решит перестраховаться и туда не пойдет. А так они ни при чем.

Семягин: Когда мы встречались со страховыми компаниями, они отметили, что стали более внимательно относиться к лизинговому оборудованию, к получателям лизинга. По нашим данным, страховые компании действительно повышают свои тарифы при работе с лизингом. Вы для себя заметили такое отношение со стороны страховых компаний?

Сафиуллин: Тарифы повысились не только на лизинговое имущество. Увеличилась стоимость автомобиля и его ремонт — он сейчас обходится намного дороже, чем это было два года назад в связи с повышением доллара и так далее. И те же самые автомобили, коллеги не дадут соврать, по сравнению с 2014 годом, повысились в стоимости на 50%, некоторые в два раза. Страховые компании на это тоже реагируют. Я в этом вижу основные причины.

Эмиль Сафиуллин: «Тарифы повысились не только на лизинговое имущество. Увеличилась стоимость автомобиля и его ремонт — он сейчас обходится намного дороже, чем это было два года назад»

Семягин: А конкретно к лизинговым компаниям у страховых как-то поменялось отношение?

Нуруллин: У страховых компаний ставки, в принципе, по рынку выросли. Что приходишь со стороны лизинга и сразу плюс какой-то процент — такого нет.

Фатхуллин: Какие-то из страховых компаний повысили, но, если в целом рассматривать пул страховщиков, с которыми мы сотрудничаем, кто-то повышает, а кто-то снижает. Это происходит на протяжении всего периода работы.

Давлетшин: Обычно находят компромисс, потому что со страховой компанией обычно имеются очень длительные отношения.

«Мы можем вам от веника до вертолета предоставить»

Семягин: Мы много говорим о том, что люди берут в лизинг. Как менялась структура портфеля лизинговых компаний? Что стали брать чаще, что реже в каждой компании?

Сафиуллин: По ощущениям и статистике сейчас снизилось количество спецтехники и грузовой техники. Это, наверное, особенность нашего рынка.

Бахтияров: Аналогичная ситуация, соглашусь с коллегой, за временной отрезок количество спецтехники сокращается. Основной упор, как мы делали и ранее, на легковой транспорт и коммерческую технику. Соответственно, плотная работа с импортерами, высокие корпоративные скидки для корпоративных клиентов, ну и, соответственно, работа в основном по легковой части.

Вильдан Бахтияров: «Количество спецтехники сокращается. Основной упор, как мы делали и ранее, на легковой транспорт и коммерческую технику»

Семягин: Спасибо.

Комарова: Нельзя сказать, что у нас как-то сократился портфель по спецтехнике и грузовой технике, в сегмент легкового транспорта мы практически не заходим — это минимальный пул сделок. Прирост портфеля в этом году у нас обеспечен, конечно, производственным оборудованием.

Бахтияров: Все дело в том, что мы все существуем в разных плоскостях.

Комарова: Я тоже хотела это сказать. Совершенно верно. Сравнивать «Ак Барс лизинг» с ВЭБом странно.

Нуруллин: И потом, мы не входим в эти программы. Мы работаем с корпоративными клиентами по оборудованию. Автолизинг никогда не был нашим коньком.

Касьянова: А мы никогда не оформляли легковушки — нам это было не интересно.

Дунаева: У нас любимый сегмент — как раз коммерческий транспорт, большегрузная и спецтехника.

Касьянова: Мы легковушки продаем очень мало и в основном повторным клиентам, которые приходят покупать три самосвала и заодно Toyota Camry. Мы на этот рынок не идем — он очень низкомаржинальный. Ну, вы понимаете. Раньше паспорт принесешь и физлицам практически давали машину. У нас основной сегмент — спецтехника, а любимые наши клиенты — мелкий и средний бизнес. Мы не лезем в крупные госконтракты, потому что там постоянно идет снижение маржи. Зачем нам нужны эти аукционы с низкими ставками? Это дело за ВТБ и ВЭБ.

Давлетшин: Я повторюсь для коллег, которые пришли попозже. Мы являемся операторами лизингового фонда Министерства строительства РТ и Министерства транспорта, поэтому у нас широкая линейка продукции. Вы сами знаете, что в сфере ЖКХ это начиная от насоса и заканчивая котельной. По коммерческому лизингу у нас в основном грузовой автотранспорт. Правда, как правильно подметили, интерес больше к б/у транспорту. Ну а так, ею не ограничиваемся, как я люблю говорить: мы можем вам от веника до вертолета предоставить. Самолет мы еще не давали в лизинг, а вертолет давали. В последнее время еще популярностью пользуется производственное оборудование. Правда, это для нас более рискованно, потому что одно дело спецтехнику забрали, и мы знаем, куда его реализовать. А специфическое оборудование практически некуда деть.

Касьянова: Это как раз выводы вам. Получается, что лизинг нужен, и юридические лица двигаются не только в сторону приобретения техники. Им нужно уже все покупать и в лизинг можно уже сдавать и здания, и оборудование. У нас было очень много заявок даже от поставщиков техники. Приезжаешь, а они спрашивают, можем ли мы профинансировать упаковочную технику? И мы сидим думаем, кому-то разрешаем, кому-то не разрешаем — мы очень аккуратны в этом сегменте. У нас есть две наработанные отрасли: медицинское и полиграфическое оборудование, все остальное мы смотрим на ликвидность.

Нуруллин: Мы исходим не от предмета лизинга, а от бизнеса лизингополучателя. Если он устраивает банк, то предмет лизинга — вопрос для нас второстепенный.

Касьянова: Получается, что где-то кредит дороже или его вообще не реально получить, банки делают оценку клиента с помощью тех же источников, что и мы, но подходы немного другие — мы более гибкие.

Семягин: Я прошу прощения, давайте дадим высказаться коллегам по поводу портфеля.

Альберт Фатхуллин: «Если наши коллеги по левой части стола готовы раскидать миллиард на десять клиентов, то мы миллиард раскидаем на тысячу клиентов. Мы уменьшаем сумму участия в сделках и за счет этого снижаем свои риски»

Фатхуллин: Если до конца 2014 года мы позиционировали себя, как универсальная компания: оборудование, спецтехника, то когда мы поняли, что пошли дефолты, изъятия, мы перешли в легковой транспорт. Как правильно сказали коллеги, мы работаем в рознице. Это значит минимальный пакет документов, быстрое принятие решений. Если наши коллеги по левой части стола готовы раскидать миллиард на десять клиентов, то мы миллиард раскидаем на тысячу клиентов. Мы уменьшаем сумму участия в сделках и за счет этого снижаем свои риски. И мы ушли полностью в автолизинг.

«Это гораздо более рисковый сегмент в том плане, что само оборудование, как правило, уникально»

Семягин: К вопросу полного ухода в автолизинг. Обращаюсь ко всем: многие говорят, что сейчас тенденция такова, что оборудования в лизинг стали брать гораздо меньше. Я понимаю, что это специфика бизнеса, но в целом на рынке многие говорят, что лизинг автотранспорта стал гораздо больше, а оборудование практически никто не берет, но или берут только крупные компании. Действительно ли это так? То есть рынок лизинга оборудования сейчас сужается?

Фатхуллин: Мы целенаправленно отказались. Наверное, лизинговые компании дают меньше в лизинг.

Семягин: Почему?

Касьянова: Потому что мы не знаем, как работать с этим активом. Мы боимся, что он будет неликвидным. Это объясняется тем, что лизинговым компаниям надо нарастить компетенции.

Комарова: Оборудование специфично и не универсально.

Давлетшин: Я 12 лет проработал на чистопольском часовом заводе «Восток». Мы оборудование даем, но оно действительно специфично, потому что оно идет под заказ. Мы конкретно требуем, чем будет обеспечено применение этого оборудования, то есть, клиент должен показать, что у него действительно есть договор — либо он по конкурсу выиграл, либо у него есть крупный заказчик. И мы видим, что это оборудование действительно будет использовано, поэтому здесь риски минимизируются. По крайне мере, мы давали в лизинг оборудование двум крупным токарно-обрабатывающим центрам, все платят. Контракт требовать нужно однозначно, чтобы быть уверенным, что он будет применять это оборудование.

Ильдар Давлетшин: «Клиент должен показать, что у него действительно есть договор — либо он по конкурсу выиграл, либо у него есть крупный заказчик. И мы видим, что это оборудование действительно будет использовано, поэтому здесь риски минимизируются»

Комарова: В работе с оборудованием надо действительно идти от бизнеса клиента, смотреть, на сколько он устойчив. Здесь никак нельзя предложить клиенту быстрые сроки рассмотрения, оперативность принятия решения — здесь будет полный анализ его среды и его самого с экономическим обоснованием. Это гораздо более рисковый сегмент в том плане, что само оборудование, как правило, уникально и его ликвидность ограничена. Но у нас такая установка: мы не заточены на то, чтобы изъять это оборудование и потом куда-то перепродать, мы исходим из того, что лизинг будет выплачен своевременно и мы расстанемся с клиентом друзьями или будем работать дальше по другим контрактам.

Касьянова: Но в таких сделках лизинговые компании выдвигают огромные требования к клиенту — они просят залоги — то есть дополнительное обеспечение, поручительство. Если клиент не может это предоставить, то ему отказывают в финансировании. Мы прекрасно понимаем, что это оборудование не ликвидное и в случае банкротства мы не сможем повторно продать эту технику. Это уникальный бизнес — решил построить фабрику, а кому мы потом ее продадим с оборудованием? Соответственно, мы просим от клиента дополнительное обеспечение. Если он не может — мы отказываем.

Давлетшин: У нас требования по первоначальному взносу тоже высокие.

«Чувствуется падение спроса в иностранной технике»

Семягин: А в оборудовании с учетом импортозамещения стало появляться российское? Его доля увеличивается или по-прежнему закупается импортное?

Давлетшин: У нас только импортное — корейское, китайское.

Касьянова: Может быть где-то переориентировались с Европы на Азию.

Нуруллин: У нас есть несколько проектов, где все оборудование изготавливается в России, но все комплектующие из Тайваня, Италии. А сборка происходит у нас — может быть это импортозамещение.

Семягин: А в автолизинге как-то предпочтения поменялись?

Давлетшин: Спецтехника в основном у нас российская: КАМАЗ, ГАЗ.

Дунаева: Сначала пересели на отечественное, теперь пересаживаются на б/у.

Давлетшин: Но если б/у берут, то импортное.

Дунаева: Но сейчас и отечественная б/у как пирожки разлетается.

Сафиуллин: Если говорить про спецтехнику, то сейчас меньше покупают ту, что ввозят. Взять для примера какой-нибудь JCB, который очень сильно вырос в цене, естественно, стали меньше покупать, потому что цена была пять миллионов, а сейчас восемь-девять миллионов. Берут более дешевый сектор.

Лариса Касьянова: «О рознице не заботятся и в итоге все стоят: лизинговые компании стоят, банки стоят, поставщики стоят, не зарабатывают»

Касьянова: Но рынок б/у сильно сужается. С середины 2015-го по 2016-й было выкинуто очень много техники, которую купили в 2014 году и она стала б/у. Кроме того, активы распродавали компании, которые оказались банкротом. Но сейчас все сто раз уже перепродано, а вновь б/у уже не ввозят. Есть неофициальные дилеры, которые занимаются исключительно ввозом б/у-техники — в основном европейские бренды. Но сейчас ввозить стало не выгодно, потому что утильсборы очень высокие и достигают до нескольких миллионов. Поэтому если в начале года я ездила в Питер, и там была площадка на 500 единиц тягачей, то сейчас там максимум 70. И они не завозят, потому что это не выгодно — спрос падает, где найти клиентов. Таким образом, нового товара нет, будет оставшийся, но тогда будет расти и срок использования техники.

Сафиуллин: Чувствуется еще падение спроса в грузовой иностранной технике. Многие клиенты переориентировались на наш отечественный КАМАЗ.

Семягин: Это связано с их стоимостью?

Касьянова: Конечно, со стоимостью! Опять таки, мы постоянно чувствуем этот рынок. Например, в сентябре рынок продаж КАМАЗа резко упал. Встали площадки «Русбизнесавто», потому что у них был драйвер КАМАЗ. Встали по причине того, как нам сказали, что КАМАЗ резко стал делать грузовики куда-то на Сирию или в другое место. Розница встала, и мы, соответственно, по росту продаж видим, что у нас пошли китайские самосвалы. Нечего было продавать: КАМАЗов нет, МАЗы привезти это вообще проблема — надо три месяца ждать, да еще и заплатить вперед. И тут начали продавать китайские самосвалы — годовые, новые. Сейчас все опять стало ровно.

Давлетшин: Это тенденция отечественных заводов. Как только к ним поступает крупный заказ — взять тот же Ульяновский автозавод, мы однажды одну технику чуть ли не два месяца ждали, потому что к ним поступил заказ от «Почты России» на 10 000 УАЗов.

Нуруллин: У КАМАЗа с 1 октября цены повышались, они набрали заказов на три-четыре месяца вперед и сейчас, если ты даже вносишь предоплату, получаешь технику не раньше февраля. Соответственно, люди переориентируются и уходят на б/у.

Касьянова: Это особенность российского рынка производителей.

Давлетшин: Не заботятся они о клиенте.

Касьянова: О рознице не заботятся и в итоге все стоят: лизинговые компании стоят, банки стоят, поставщики стоят, не зарабатывают — все ждем, когда туда отгрузят. С европейским и китайским оборудованием такого никогда не происходит, они всегда найдут товар.

Эмиль Валеев: «Не секрет, что автомобильный парк в России сильно изношен и тенденция будет в любом случае идти к обновлению»

«Часть лизингового рынка отберут банки»

Семягин: Теперь мы как раз подошли к вопросу о прогнозах. Я также попрошу каждого высказаться, дать свои прогнозы в целом на рынок и может быть, по своему сегменту и своей компании, конечно. Если вы не против, мы пойдем с этого конца.

Фатхуллин: Не против. На самом деле мы с прогнозами очень осторожны. В целом по рынку трудно что-то сказать, по компании мы, наверное, будем закладывать плюс 20%.

Семягин: Но вы также будете ориентироваться на автомобили?

Фатхуллин: Да, на автомобили. Спецтехника и оборудование только для повторных клиентов.

Валеев: Не секрет, что автомобильный парк в России сильно изношен и тенденция будет в любом случае идти к обновлению. Прогноз, я думаю, также плюс 20%.

Фатхуллин: Я просто добавлю, что у нас компания на рынке лизинга в целом занимает не большую долю рынка, поэтому эти плюс 20% мы будем связывать не только с общим увеличением стоимости автомобиля, экономики, а также с улучшением работы наших сотрудников. Мы просто по чуть-чуть заберем у других — мы знаем секреты, как это сделать.

Касьянова: Я хотела бы добавить, что мы не видим роста рынка — ну ничего такого не произойдет, что все вырастет. Мы наоборот прогнозируем стагнацию. Но так как нам ставят задачи увеличить доли продаж, мы начинаем в рамках этих задач оперировать ситуациями — кто-то у кого-то заберет клиентов, кто-то обанкротится, цена вырастет у техники. За счет этого мы выполняем задачи, нам же ставят их не по объемам количества, а по деньгам. Грубо говоря, ВЭБ может самолет продать и им будет от этого хорошо…

Семягин: А ваш прогноз по рынку?

Касьянова: Я вообще не вижу роста и драйверов экономики — наоборот, стагнацию, судя по тому, что сейчас происходит: мелкий бизнес вообще на корню убивают, средний, бедный, как-то еще дышит на ладан. ИП закрываются — это был наш любимый сегмент. Когда в 2015 году мы ставили задачи на 2016 год, мы не ожидали, что будет такой шквал на б/у. Сейчас мы такого шквала не увидим, но мы будем работать в этих сегментах.

Ольга Дунаева: «Часть лизингового рынка отберут банки, потому что у них есть свои деньги и у них дешевле. С учетом того, что все преимущества лизинга становятся все призрачнее и призрачнее, кроме короткого графика с большим авансом»

Дунаева: На мой взгляд эта тенденция усилится — часть лизингового рынка отберут банки, потому что у них есть свои деньги и у них дешевле. С учетом того, что все преимущества лизинга становятся все призрачнее и призрачнее, кроме короткого графика с большим авансом, который действительно может быть выгоден при приобретении основных средств. Больше у нас ничего не осталось.

Касьянова: Вопрос к банкам: у вас ситуация по изъятию техники является проблемной?

Нуруллин: Она у всех проблемная.

Касьянова: У нас она проще, потому что у нас есть специальные подразделения, люди, которые ездят, ищут эту спецтехнику. Плюс мы собственники и нам не надо ждать, поэтому мы решили и поехали, изъяли. Вы же будете ждать суд и прочее. Эта целая история.

Давлетшин: Я думаю по нашей компании объем не изменится, потому что мы больше работаем по программам, которые связаны с Минстроем, Минтрансом. Думаю, программы будут и дальше, может быть даже они увеличатся в объемах. А по коммерческому лизингу понятно, что у нас будет уменьшение, потому что мы сейчас жестче рассматриваем. Но мы одним лизингом не живем, Сейчас, допустим, мы разрабатываем новый продукт — энергосервис, он для нас менее рискованный. Это, конечно, не лизинговая деятельность, но она схожа.

Семягин: Спасибо. Ваши прогнозы, планы по компании?

Нуруллин: Рост мы, конечно, закладываем — акционеры требуют его от нас. Мы в своих прогнозах осторожны, об этом лучше расскажет финансовый директор.

Комарова: В целом рынок будет очень слабо расти — может быть 10—15% максимум. Мы себе ставим примерно такой же рост, потому что достаточно высокий рост получился в этом году, и нам бы удержать примерно эти же показатели с небольшим приростом, потому что положительную динамику показать надо в любом случае. Где-то в пределах 15%.

Анна Комарова: «В целом рынок будет очень слабо расти — может быть 10—15% максимум. Мы себе ставим примерно такой же рост»

Бахтияров: В отличие от коллег в нашей компании на следующий год по сравнению с 2016 годом по плану прогнозируется снижение. Все это благодаря тому, что компания более жестко рассматривает потенциальных клиентов, более тщательными стали критерии отбора — если раньше мы могли, что называется, подтягивать клиентов и финансировать их, то на текущий момент мы не готовы этим заниматься. План должен быть меньше на процентов 25 от текущего года. Касательно прогнозов в целом по рынку, не готов говорить о том, что будет какой-то бурный всплеск. Без поддержки государства сложно говорить о росте — может быть он составит процентов 5, максимум 10. Если будет поддержка, то она будет стимулировать экономику.

Сафиуллин: Если говорить про рынок в целом, как коллеги отметили, если не будет никакой поддержки от государства, то скорее произойдет небольшое, но снижение рынка. Если смотреть в динамике, начиная с 2013 года, то с 2013 по 2015 год снижение составило 50% — в 2013 году продавалось три миллиона автомобилей в год, то в 2015 — полтора. В этом году снижение еще порядка 15%. Без поддержки в следующем году, скорее всего, будет стагнация или падение, но не сильное, потому что люди и бизнес уже привыкли жить в таком состоянии и им ничего не остается, как продолжать свою деятельность.

Семягин: К сожалению, наше время постепенно подходит к концу. Всем большое спасибо.