Бари Алибасов-младший: «Я понял, что балаболов от гуру отличает только одно — № 1 ты в своей теме или нет»

Альтернатива «Опоре России» в исполнении Алибасова-младшего

— Бари, вы известны как успешный предприниматель, специалист по запуску стартапов, а также преподаватель: не могли бы рассказать, чем конкретно вы занимаетесь сейчас?

— Сейчас у меня два очень интересных проекта. В первую очередь, мы хотим сделать высшее образование по предпринимательству совместно с университетом «Синергия». Сейчас на рынке для обучения владельцев малого и среднего бизнеса есть два продукта: первый — это огромное количество самых разных тренингов и курсов, а второе — это MBA (это больше программы для управленцев по найму для крупного бизнеса). А долгосрочных программ для того, чтобы обучить владельца малого и среднего бизнеса тому, как проект создавать и быстро масштабировать, нет. Буквально два месяца назад мы создали с университетом «Синергия» первую в России долгосрочную программу высшего образования для владельцев малого и среднего бизнеса. Это первое, о чем сейчас голова каждый день болит.

Второе: мы сейчас делаем сообщество предпринимателей всероссийское. Мне очень приятно, что зародыш этой идеи появился именно у вас в Казани три года назад, когда я к вам приезжал и вел мероприятие «Золотая сотня предпринимателей Татарстана». На этом мероприятии собралось огромное количество людей, и в кулуарных беседах, несмотря на то, что это была просто премия, в рамках которой награждались почетные предприниматели, состоялась куча сделок. То есть большая польза для людей была за кулисами. Это натолкнуло меня на мысль о том, чтобы сделать большое федеральное предпринимательское сообщество, которое могло бы внутри себя решать не столько законодательные, сколько насущные вопросы.

Конечно, сейчас существуют крупные прогосударственные организации, как «Деловая Россия», «Опора России», в том числе и ТПП, которые занимаются, наверное, больше представлением интересов бизнеса перед государством. Мне удалось с 2009 года покататься по регионам, и я обнаружил, что в каждом регионе существует сообщество от 50 до 500 предпринимателей, которым не столько интересна деятельность по лоббированию своих интересов в госструктурах — они просто внутри своего сообщества решают насущные вопросы предпринимателей: как найти добросовестных подрядчиков, получить консультацию у более опытного человека в той или иной отрасли, поэтому они друг с другом консультируются, общаются, советуют друг другу проверенных партнеров. Иногда даже собираются для того, чтобы просто решать проблемы совместно, которые у них есть — получается такой коллективный совет директоров.

Первый шаг был сделан буквально две недели назад — мы провели первый федеральный форум молодых миллионеров, на который из 40 регионов (в том числе из Татарстана были шесть человек) приехали 300 предпринимателей, у которых уже давно ежемесячный оборот перевалил за миллион рублей и у которых в основе лежит какая-то уникальная бизнес-модель.

«Мы сейчас делаем сообщество предпринимателей всероссийское. Мне очень приятно, что зародыш этой идеи появился именно у вас в Казани три года назад, когда я к вам приезжал и вел мероприятие «Золотая сотня предпринимателей Татарстана». Фото elitat.ru

«Так я начал свой первый бизнес — продавал яблоки на базаре...»

— Все-таки что вас заинтересовало в первую очередь — бизнес или преподавание?

— Бизнес меня заинтересовал еще в 8 лет, когда мой отец, навещая нас в городе Саратове, где я жил до 14 лет с мамой, привез мне приставку «SEGA MegaDrive 2» и картридж. У нас была такая интересная ситуация, что несмотря на то, что отец нас постоянно поддерживал, присылал кучу крутых шмоток и высылал деньги, мы жили очень бедно по одной простой причине: отец высылал деньги раз в год и на весь год, а мама у меня женщина очень рассеянная, и эти деньги она постоянно теряла. То у нас квартиру обворуют, то она придет в обменник (отец оставлял деньги в валюте) обменять валюту, а ее обманут. А так как она была очень гордая женщина, она стеснялась позвонить отцу и сказать: «Бари Каримович, вот мы с сыном тут нищие, потому что все, что ты на год нам выслал, у нас украли». Лет пять я, мама и бабушка жили на бабушкину пенсию. И вот когда он в очередной раз приезжал к нам и оставил мне приставку, а у нас в очередной раз обворовали квартиру и вытащили все деньги, я попал в ситуацию, что приставка есть, картридж уже надоел, а на новый бабушкиной пенсии точно не хватит. И я начал ездить на дачу, в восемь лет собирал яблочки и продавал их на рынке.

Рынок у нас тогда крышевали бандиты и выгоняли всех бабушек, которые им не отдавали комиссионные за то, что они там стоят, а меня — маленького 8-летнего ребенка выгонять стеснялись, видимо. И так я начал свой первый бизнес — продавал яблоки на базаре. Так постепенно эта предпринимательская жилка росла.

— Прям как в том анекдоте, как вы стали миллиардером… А как вы связались с преподавательской деятельностью?

— Отец отправил меня в Англию, чтобы я мог получить там крутое образование, и когда я в 17 лет вернулся обратно в Россию, меня позвали заняться маркетингом в университет «Синергия». До этого они были бизнес-школой с MBA, но решили сделать большой вуз и заняться массовым высшим образованием. Так как я отучился в крутой английской частной школе, у меня было понимание, как вообще делать маркетинг высшего учебного заведения. Где-то за три года мы сделали из университета «Синергия» один из самых больших вузов для 11-классников в нашей стране — в нем уже училось порядка 90 тыс. человек. Именно в тот момент, когда компания начала разрастаться, у нас постоянно появлялась нужда в новых сотрудниках. И так получилось, что внешних людей для обучения наших сотрудников не было, потому что в 2004 году специалистов по продажам в сфере высшего образования не существовало. Считалось, что если вуз занимается рекламой и пропагандистской деятельностью, то это дурной тон, и значит, учебное заведение не очень хорошее. В негосударственных вузах весь маркетинг заключался в продаже дипломов и отсрочки от армии. И так получилось, что меня, как человека, который сам разрабатывал маркетинговую концепцию вуза, попросили обучить новых сотрудников. И мне понравилось.

В 2009 году была дилемма: к топ-10 бизнес-тренеров относились, как к великим гуру, а ко всем остальным, как к балаболам, которые не смогли самостоятельно ничего сделать

В 2009 году, когда я ушел в свой собственный бизнес, имея фамилию Алибасов, мне было гораздо дешевле раскручивать не бренд своего собственного бизнеса, а раскрутить свое лицо, потому что у фамилии Алибасов уже на тот момент было огромное количество поклонников и она вызывала доверие у большинства россиян. Для того, чтобы не дублировать имидж отца, мне нужно было выбрать какое-то собственное дело, собственный бренд этой фамилии, и я решил заняться преподавательской деятельностью на широком рынке.

Дело в том, что в 2009 году была дилемма: к топ-10 бизнес-тренеров относились, как к великим гуру, а ко всем остальным, как к балаболам, которые не смогли самостоятельно ничего сделать. Я понял, что балаболов от гуру отличает только одно — № 1 ты в своей теме или нет. Если взять топовых тренеров, которые есть сейчас на рынке — Радислав Гандапас, Игорь Манн, Глеб Архангельский — у каждого из этих тренеров есть своя ниша, и я тоже выбрал свою нишу, которая была свободна, — это молодежное предпринимательство. Очень быстро, в течение года меня начали называть главным стартапером страны. Меня начали приглашать на Селигер, на многие другие форумы, я начал заниматься в минэкономразвитии программой «Ты — предприниматель», которая должна была в различных регионах открывать субъекты малого бизнеса. Вот так где-то с 2009 года у меня бизнес больше ушел из широкого образовательного профиля в помощь молодым предпринимателям, и сам я как лицо своей компании начал делать образовательные продукты именно для этой целевой аудитории.

— То есть нельзя сказать, что вы предпочти что-то одно?

— Вообще, единственное для чего мне нужно было преподавание — это для того, чтобы мне верил народ, потому что сейчас в любом бизнесе больше всего денег уходит на формирование доверия. Я думаю, что жителям Татарстана это больше всех понятно. Вот почему в Татарстане все работают с родственниками или друзьями преимущественно? Потому что доверие к родственникам и друзьям выше. Для меня было большой дилеммой, когда мне начали платить гонорар 350 тыс. рублей в день за лекцию — получилось, что доход от моего бизнеса сравнялся с доходом от преподавательской деятельности. Я мог просто 10 дней в месяц вести лекции, получать 3,5 млн рублей и больше ничем не заниматься. Думая о том, уйти в преподавание или же в бизнес, я все-таки ограничил преподавательскую деятельность до пяти дней в месяц максимум, потому что глаза перестают гореть.

Диалоги о котэ и потраченные миллионы на паблики «ВКонтакте»

— Хотелось бы, чтобы вы рассказали про наиболее успешные и провальные стартапы в вашей практике.

— Расскажу вам про три стартапа, которыми я горжусь, два из которых стали сверхуспешными, а один стал сначала безумно успешным, а потом провальным, и научил меня, как правильно относиться к стартапам и как их на самом деле нужно запускать.

Первый стартап в моей жизни — это как раз университет «Синергия». Работая в топовой команде, нам удалось за три года создать самое крупное негосударственное учебное заведение в стране.

Я, наверное, после проекта YELL надел на себя корону, решил, что я самый крутой, и на базе этого в 2012 году решил создать рекламное агентство по работе в социальных сетях

А в 2011 году меня пригласили поднимать стартап в дочернюю компанию «Авито», которая начала делать проект YELL.RU — это поисковик по заведениям, как аналог американского проекта YELP. Если Google — это global search, то Youtube и YELL — это advanced search. В основе у нас была компания «Желтые страницы», которая была в том же холдинге, где находилось «Авито». У меня была задача из этих больших бумажных талмудов сделать большой, красивый интернет-поисковик. За счет того, что мы смогли быстро освоить новый тренд с социальными сетями и сообществами, нам удалось этот проект поднять буквально с нуля за год так, что его капитализация выросла до $32 млн.

— А что за успешно-провальный проект?

— Я, наверное, после проекта YELL надел на себя корону, решил, что я самый крутой, и на базе этого в 2012 году решил создать рекламное агентство по работе в социальных сетях. Я буквально за три месяца стал самым крупным в стране держателем пабликов «ВКонтакте». У меня было 213 пабликов с суммарной подписной базой 72 млн уникальных человек. Я мог одним кликом оповестить всех прямоходящих русскоговорящих людей на планете о чем угодно.

Была такая первая история, я запретил всем на работе пользоваться «ВКонтакте», потому что он отнимал много времени, а сам пользовался им и наткнулся на паблик «Публичный дом 18+». Меня поразил не столько классный эротический контент, который там был, сколько количество подписчиков — 2,7 млн человек. То есть, если что-то постилось в паблике, то из 2,7 млн человек чуть меньше миллиона этот контент видит у себя в новостной ленте. И я просто понял могущество человека, который это создал. Я ему написал о том, что хочу с ним встретиться, пообщаться, поделиться опытом, узнать, как он стал настолько великим и профессиональным в социальных сетях, а он мне ответил, что сегодня не может, потому что ему надавали в школе очень большое домашнее задание.

Я все равно добился встречи с этим крутым владельцем паблика. Это, наверное, была самая прокачивающая с точки зрения обучения встреча, потому что этот парняга, учащийся в девятом классе, рассказал мне то, чего я бы в жизни не прочитал ни у Котлера, ни у Игоря Манна, ни у кого. Он мне рассказал, почему все любят котэ, как надо запостить котика, чтобы его лайкнули, как после котика правильно засунуть часы, чтобы их лайкнули, а потом купили в интернет-магазине, почему вот эти девочки собирают лайки своими фотографиями, а те не собирают. В общем, рассказал мне огромное количество инсайдов, и единственное, в чем не был профессионален этот паренек, — он не знал, что его паблик сколько-то стоит. Он все это раскрутил просто, чтобы быть самым крутым в классе. Я у него просто спросил, во сколько мне обойдется купить права на его паблик, чтобы получить эксклюзивные права на рекламу, я даже не хотел его у него забирать — он его прекрасно вел. На что он мне озвучил совершенно смешную сумму в 60 тыс. рублей. За эту сумму получить возможность ежедневно общаться с миллионной аудиторией — это копейки. Я с ним поторговался, в итоге купил этот паблик за 50 тысяч. Сказал, что это действительно дорого, в итоге он мне сделал скидку.

Сейчас, запуская любой новый стартап, если я зарабатываю на нем позже, чем через неделю, то для меня этот стартап уже не интересен

Когда я выкупил этот паблик за полтинник, я понял, что другие сообщества также принадлежат школьникам. За полгода, вложив чуть меньше, чем 3 млн рублей, я скупил права на эксклюзивную рекламу во множестве пабликов — это «iFeed», «Корпорация зла», «Корпорация юмора», «Бизнес портал», «Записки миллионера» — все самое популярное, что было тогда в интернете. Но через полгода я стал банкротом.

Я мог достучаться до людей только через новостную ленту, потому что люди не привыкли делать лишний клик и заходить на страницу паблика. Из-за того, что появились программы, так называемые «грабберы», которые позволяют на своей странице и на страницах пабликов не оригинальный контент писать, а просто искать самый классный, залайканный тематический контент, получилось так, что все начали вести паблики не самостоятельно, а просто запуская программку, которая автоматически начинала заполнять стену. Так получилось, что в среднем паблике количество новостей в день увеличилось с трех до ста. Через полгода количество объема информации в новостной ленте, если сложить все показатели суммарно, выросло почти в 500 раз, а люди больше новостную ленту смотреть не стали. Так что при лучших раскладах, если раньше из трех миллионов меня смотрел один миллион человек, то теперь стало в 500 раз меньше просмотров. Это отразилось на цене рекламы, и вскоре бизнес стал нерентабельным.

Сейчас, запуская любой новый стартап, если я зарабатываю на нем позже, чем через неделю, то для меня этот стартап уже не интересен. Скорость получения первых денег для меня сейчас вышла во всех новых проектах на первый план.

«Вещь, которую государство сейчас должно качать, — это тренд на экспорт»

— Ранее вы уже заявляли о том, что вы помогли тысячам предпринимателей открыть свой бизнес — в чем все-таки заключается ваша помощь?

— Я помог более, чем трем тысячам предпринимателей. Многие надо мной смеются в соцсетях, думая, что эта цифра нереальная, но она более чем реальная. В 2010 году мне посчастливилось прильнуть к государственному бюджету и с 2010 по 2015 год, в рамках программы минэкономразвития по вовлечению молодежи в предпринимательскую деятельность, освоить 1,5 млрд рублей. Как ни странно, я сам денег на этом особо не заработал — мы действительно по-честному освоили 1,5 млрд рублей, раздав их в различные регионы. Наша задача заключалась в том, чтобы на эти деньги студенты пробовали открывать свой бизнес. Мы создавали необходимую среду — это образовательные программы, форумы, какие-то меры поддержки по льготному открытию компаний. За эти деньги мне за 5 лет удалось в стране создать 15,5 тыс. бизнесов (это на 1 января 2016 года). Из общего числа примерно 20% прошло через меня — я их готовил. Так или иначе мне удалось отследить в течение 5 лет, что произошло с 15,5 тыс. бизнесов на бумаге и более чем 3 тыс. бизнесов отследить вручную.

— Все говорят о том, что малому и среднему бизнесу нелегко живется в России. Что бы вы лично изменили в системе, дабы помочь нашим предпринимателям?

— Малому бизнесу просто не надо мешать развиваться. Когда государство пытается лезть и учить малый бизнес, как ему надо работать, ничего хорошего из этого не выходит. Им не нужны деньги, потому что на малый и средний бизнес денег не надо — практически все проекты, которые запускал я сам и которые запускали люди, прошедшие мои программы, запускались практически без денег. Бизнес с нуля — это не просто модный тренд, это единственная нормальная схема, по которой сегодня может запускаться малый бизнес.

Но у государства есть две конкретные вещи, которые могут помочь предпринимателям: во-первых, им нужна среда, а во-вторых, нужно помочь предпринимателям вырваться из оков местечковости. Республика Татарстан одна из самых продвинутых в этом плане, но если не брать Татарстан, а взять любой другой регион, то предприниматели с огромной неохотой выезжают со своим бизнесом за пределы своего региона. Я долго думал, что это какая-то ментальная черта, присущая только им, пока неделю назад мне мой старший товарищ не предложил экспортировать свои образовательные продукты в Китай. И вот я ему начал лепить те же самые отмазки про то, что там другой рынок, я там никому не нужен и так далее. Так что вторая вещь, которую государство сейчас должно качать — это тренд на экспорт. Учитывая ситуацию с нашим рублем, мне кажется, что экспорт — это будущее российской экономики.

«Мне даже морду били из-за того, что я сын Бари Алибасова»

— Жизнь вашего отца всегда была связана с музыкой и шоу-бизнесом, а почему вы не посвятили себя аналогичным сферам? Или же в вашей биографии были эпизоды, связанные с этим видом деятельности?

— Хороший вопрос, он для меня философский. Я всю жизнь пытался уйти от жизненного пути отца. Для меня повторение его жизни — это, наверное, самый большой страх детства. Если со мной начинают в классе общаться, то первый позыв для того, чтобы познакомиться — это то, что я сын Бари Алибасова. С тобой дружат из-за того, что ты сын Бари Алибасова, девчонки пытаются стать твоей девушкой, потому что ты сын Бари Алибасова, мне даже морду били из-за того, что я сын Бари Алибасова. И мне с детства хотелось хотя бы пакость какую-нибудь сделать для того, чтобы меня побили или наказали за то, что я сделал это сам. Поэтому лет до 25 я старался уйти от отцовской жизни, и несмотря на то, что я в 14 лет к нему переехал и он пытался меня воспитывать, пристроить на телевидение, организовать мне карьеру (не певца точно, потому что петь — это дело профессиональное, тебе либо дано, либо нет). Мне светила карьера ведущего, режиссера, оператора, ну, в общем, у меня могло быть в жизни все хорошо благодаря отцу. Но я в первую очередь взялся за раскрутку высшего учебного заведения, помните? И меня всегда тешило, что отец пляски на сцене организовывает, а я вот занимаюсь чем-то серьезным.

Но как часто говорят, за что боролся, на то и напоролся. Когда я буквально года два назад начал анализировать свою жизнь, оказалось, что несмотря на то, что сферы деятельности у нас разные — вроде папа в шоу-бизнесе, а я вроде как в образовании, жизни у нас практически одинаковые. Отец с утра до вечера занимается своим коллективом — я делаю то же самое, у отца 5—10 поездок в регионы с концертами — у меня в месяц 5—10 поездок в регионы с райдером, с билетами, только у отца концерты под музыку, в стихотворной форме и полтора часа, а у меня по восемь часов, но в прозе. Гастроли, бизнес, творческий коллектив… Только он придумывает костюмы, а я придумываю образовательные программы. После осознания этого в последние несколько лет вместо того, чтобы стараться от отца как-то отстраниться, меня, наоборот, к нему потянуло, и последние три года мы живем душа в душу. И я даже начал помогать ему в раскрутке группы «На-На» в Интернете.

— То есть вы теперь бизнес-партнеры?

— Меня отец пригласил в свой бизнес, а я его пригласил в свой. Он мне деньги платит, и я ему деньги плачу. Для того, чтобы позвать отца на свой собственный день рождения, чтобы он меня поздравил, я ему заплатил гонорар 250 тыс. рублей. Он мне даже скидку не сделал, чтобы вы понимали уровень нашей любви. Я знаю, что он иногда к другим ездит дешевле. При этом все честно, радушно.

Он такой же предприниматель, как и я, даже круче наверняка. Я его вообще считаю первым предпринимателем в нашей стране, так как он придумывал рекламные компании и зарабатывал деньги на клиентах еще в 1964 году. Я с него также беру гонорары за то, что мы раскручиваем группу «На-На». И я начал возить его с собой, как бизнес спикера — мы с этого года сделали новый формат выступления на бизнес-форумах, который называется «Алибасов-шоу», где мы с ним приезжаем и начинаем устраивать поединок между отцом и сыном в сфере предпринимательства. У нас с ним радикально противоположные взгляды. Люди анализируют и один, и другой подходы, и между этими полярностями находят какой-то свой личный путь.

Увлечение сайентологией и запрет на ловлю покемонов в храмах

— Хочу снова вернуться в прошлое и попросить вас рассказать об увлечении сайентологией в молодости.

— Да, когда я обучался в Англии, в сайентологической школе я проучился три месяца. Не могу сказать, что подход сайентологов к тому, как надо бизнес строить, я принял, но эта школа мне дала самое главное — понимание того, как надо упаковывать образовательную услугу. Именно благодаря этой школе меня взяли в «Синергию», потому что в 2004 году круче сайентологов никто в России не мог делать маркетинг образовательных продуктов — они были номером один. Есть даже такая известная консалтинговая компания Business forward в России, где 99% технологий взяты из книги сайентолога о том, как построить бизнес-стратегию. Отмечу, что для меня до сих пор спорна сайентология, как религия — мы с моими друзьями-сайентологами над многими моментами до сих пор спорим.

Для меня до сих пор спорна сайентология, как религия — мы с моими друзьями-сайентологами над многими моментами до сих пор спорим

— Если уж мы заговорили о религии: вы неоднократно называли себя воинствующим атеистом — ваша позиция так и не изменилась за все эти годы?

— Я примирился чуть-чуть. Я перестал быть воинствующим атеистом в тот момент, когда мы пообщались с владельцем компании «Эко-окна», миллиардером, успешным предпринимателем. Когда мы с ним заговорили на тему религии, он мне сказал: «Бари, ну, атеизм — это же тоже вера». А предприниматель не должен верить — предприниматель должен знать. И сейчас, когда меня спрашивают, верю ли я в Бога, то я отвечаю словами Карла Юнга: «У меня нет необходимости верить — я знаю».

— А как вы относитесь к ловле покемонов в храмах, за которую у нас теперь людей наказывают, и к закону об оскорблении чувств верующих?

— Знаете, совсем недавно, на нашем форуме молодых миллионеров в Нижнем Новгороде, я удосужился пообщаться с предпринимателем, которого вербовали в США для того, чтобы он нес американские культуру и ценности в нашей стране. Он мне очень четко передал процесс вербовки. Позвольте мне на ваш вопрос ответить методом вербовки американских спецслужб.

Вся технология строится на том, что они учатся, потом у них идет пьянка, а на следующий день они все равно учатся, потому что после пьянки проще запихивать в башку необходимую информацию. В первый день после пьянки, когда они учились, они говорили о толерантности к национальностям, безусловно, все люди кивали головами и соглашались. Второй момент — это толерантность к вероисповеданию, на третий день началась толерантность к сексуальной ориентации: с кем бы ты ни спал — мальчик с мальчиком, девочка с девочкой, мальчик с айфоном — это тоже все нормально… Русские не очень приняли это дело, но участники из других стран к концу дня приняли эту идею. А уже на пятый день обсуждалась толерантность к наличию американских войск на территории своей страны. Они пошагово, по ступеням формируют эту толерантность.

Идет война на уровне сохранения своей самобытности, и если ты будешь толерантен ко всему, ты в итоге забудешь, кто ты есть на самом деле. Как только народы России забудут об этом, забудут свою историю, незамедлительно наша страна станет очередной колонией тех людей, которые диктуют политику в США. Для того чтобы этого не допустить, у нас идет ограничение толерантности людей, я думаю, что вряд ли наша культура когда-либо уйдет за третью ступень.

Если взять этот закон об оскорблении чувств верующих, то это еще один инструмент для того, чтобы сохранять культурную идентичность, инструмент для правовой защиты. Защищать культурную идентичность можно в правовом поле, а можно не в правовом. Так как наша страна все равно старается быть правовым государством, то надо дать легальную возможность мусульманам доказывать, что они мусульмане — если придут в мечеть Pussy Riot или люди приедут ловить покемонов, то их, скорее всего, ни один полицейский не спасет, если не будет правового поля, в котором верующие могут защитить свой культурный код. Поэтому я к этому закону отношусь абсолютно нормально. Кому-то он может показаться диким, но если над всеми этими вещами подняться… Если бы этого закона не было, то те, кто этот закон бы нарушал, подвергались бы большей опасности, чем просто попадание под статью.