Александр Клейменов: «Пришел за «Волгой», а мне: возьмите «девятку» цвета «мокрый асфальт»

«В сборной была определенная квота для игроков разных команд»

— Александр Анатольевич, в 1982 году у вас произошли два изменения в карьере. Вы стали чемпионом мира в Эквадоре, и вас забрали в армию, после чего вы стали выступать за ЦСК ВМФ.

— Поправлю вас, в ЦСК ВМФ я сам перешел, поскольку в предыдущей команде у меня возникли недоразумения с тренерским штабом. Там была договоренность, что за победу на чемпионате мира я получу квартиру, поскольку я к тому времени успел жениться и стать отцом. Купить корпоративную квартиру, что практиковалось при СССР, я не мог, поскольку у меня не было таких денег, вот и ждали милости от руководства. А в моем случае это была прямая договоренность, потому, что моя зарплата составляла 240 рублей. Причем это была зарплата сборника, в клубе я зарплату уже не получал, два раза в те годы не платили. Практически без каких-либо премиальных, которые мы могли получить только за успешное решение задачи на сезон, будь то международные соревнования или чемпионат страны. Хотя мне кажется, что тогда премиальные во всех игровых командных видах спорта платили по такому же принципу.

— А вот тут я вас поправлю, Александр Анатольевич. Готовя статью к 45-летию гибели команды «Пахтакор», я перелопатил множество интервью ветеранов: в футболе платили премии, в том же среднеазиатском дерби «Пахтакора» с «Кайратом» они могли достигать суммы в 500 рублей — четыре среднемесячные зарплаты времен СССР.

— Я знаю про премирование автомобилями за победы, которые наши коллеги покупали и тут же успешно перепродавали за большую цену. Но это происходило раз в год, на квартиру бы не хватило, и их ведущие спортсмены получали от руководства команды. Так вот свою часть задачи — выиграть чемпионат мира — я выполнил, попав на него, потому что один из моих партнеров по МГУ на тот момент стал невыездным. Это еще одна деталь советского прошлого, когда человека за какие-либо проступки наказывали тем, что лишали возможности выехать за границу. У спортсменов это чаще всего было связано с шалостями на таможне, и вот этот мой партнер был невыездным, хотя ранее участвовал на Московской Олимпиаде, став ее чемпионом. Вот на освободившееся место взяли меня. Тогда в сборной была определенная квота для игроков разных команд, были у нас игроки, которые представляли солнечные республики и практически гарантированно попадали в состав, поскольку нужна была широкая география в составе сборной. Как в советской кинокомедии, где была фраза «А в соседнем районе жених украл члена партии», вот и у нас был в команде такой заслуженный. Он и из солнечной республики, и член КПСС, поэтому лишить его места в сборной было невозможно.

— Тут стоит заметить, что такая практика не шла в ущерб результатам, поскольку ниже призового места сборная не опускалась.

— Это да. Я, кстати, мог бы попасть в сборную ранее, чем на чемпионат Европы, на котором сборная СССР финишировала второй после ФРГ. Сезон тогда я провел на хорошем уровне, но в дело вступил давний конфликт между руководством сборной страны и МГУ. Или же я играл на Спартакиаде народов СССР 1983 года, куда меня пригласил главный тренер, с которым мы принципиально не разговаривали. Помимо бассейна у нас не было взаимоотношений, но что касается рабочих моментов, то с этим не было никаких проблем. Здоровались через зубы, но при этом я выходил на тот турнир в стартовом составе.

«Шидловскому проще было решать вопросы, в целом это лучший тренер за мою карьеру»

— Прямо тайны мадридского двора, страны, где вы сейчас живете. По возможности, не называя фамилии персонажей, можно рассказать, что происходило?

— В двух словах, это был личный конфликт между членами тренерских штабов сборной, тянувшийся еще с игровых времен. Поэтому, не очень хотели в сборную брать представителей МГУ, ограничиваясь максимум одними игроком. Но в 1982 году я был лучшим в своем амплуа, и ничего не оставалось как взять мня в состав. Потом в МГУ появились другие игроки, которые вызывались в сборную. Правда, тут не могу не назвать Игоря Рослякова, который был бы сборником на постоянной основе, но погрузился в религию.

— Я слышал что это у него случилось на почве того, что не дали продолжиться отношениям с гражданкой Польши.

— Нет, Голландии. У него была очень симпатичная подруга из этой страны. Когда молодежная сборная поехала туда, она работала переводчицей при группе. У них закрутился роман, продолжение которого было в Москве, куда эта девушка приехала в составе какой-то делегации. Об этом просекли комитетчики и сделали Рослякова невыездным на год, еще и такая мера наказания была в те годы. Хотя был еще и вариант женитьбы.

— Вот именно, женитьба же допускалась на иностранках, вспомним гражданок Франции, ставших женами Высоцкого, Спасского, таких историй хватает среди киноактрис: Андрейченко, Коренева, Маркова, Пельтцер. Но вернемся к вам. Перейдя в ЦСК ВМФ вы аттестовались на офицера?

— Тогда мне оставалось еще проучиться один год в МГУ, поэтому переходил я еще будучи студентом. Понятно, что сразу же был выведен из состава сборной страны, о чем меня предупреждал главный тренер ЦСК ВМФ Александр Шидловский. Но уж по окончании первого года игры за ЦСК ВМФ, в концовке сезона, провел очень успешную игру против киевского «Динамо», которую наблюдал Сергей Сергеевич Горшков, адмирал флота, приехавший поддержать подшефную команду. А Шидловский, предвидя это, уже заготовил необходимые бумаги для выбивания необходимого поощрения команде, вроде клубного автобуса, которые оставил в раздевалке. Горшков у него поинтересовался: в каком звании у вас молодой человек, который забил два гола Киеву, причем один из них решающий. Шидловский говорит: он не в звании, поскольку только что институт закончил. Горшков говорит: готовьте бумаги, будет ему звание. И на следующий же день меня аттестовали на лейтенанта. А это звание, другой уровень зарплаты.

— Вы переходили в ЦСК ВМФ из МГУ, и примерно в те же времена туда же перешли Вдовин и Маркоч из «Динамо».

— Я уговаривал Маркоча переходить, аргументируя тем же набором преимуществ: квартира, затем машина. Они же приехали в Москву из Кишинева, но в «Динамо» затянулся вопрос с жильем. А Шидловскому проще было решать такие вопросы, и в целом это лучший тренер за всю мою карьеру.

«Мой отец, еще до старта моей спортивной карьеры, был большим руководителем»

— В 1988 году вы уехали играть на чемпионат Венгрии.

— Да, мне 30 лет, я в полном порядке, причем не только в спортивном плане. Моего отца, Анатолия Клейменова, повысили до заместителя начальника генерального штаба Вооруженных сил СССР, и ряд моих конкурентов почему-то решили, что это даст мне возможность подсидеть их. В итоге со мной происходили какие-то вещи, непонятные, как обыски во время прохождения таможенного контроля. Тут я хочу заметить, что этим людям, не буду озвучивать за давностью лет, просто не был знаком склад характера моего отца. Он же еще до старта моей спортивной карьеры был большим руководителем, к примеру, до Генштаба был первым заместителем Главнокомандующего войсками Дальнего Востока, кстати, сослуживцем Александра Галкина, по фамилии можно догадаться, чей это отец, который в то же время служил в должности заместителя командующего войсками Дальневосточного военного округа. Но про какие-то поблажки со стороны отца я даже не заикался.

— Да я уже понял про это, если с женой и маленьким ребенком вам приходилось кочевать по съемным квартирам и переходить в ЦСК ВМФ ради жилплощади.

— Больше скажу. Уже в ЦСК ВМФ было выделено поощрение в качестве трех «Волг». Главному тренеру и двум ведущим игрокам, одним из которых был я. Мы съездили на стоянку, присмотрели свои автомобили, я даже свою погладить успел. И договорился о перепродаже. Собрал необходимую сумму денег, получился целый кулек советских купюр тысяч на 15. Собираюсь заняться оформлением, а мне говорят: «Клейменов, поднимитесь к генерал-лейтенанту, который занимается распределением автомобилей». Он меня принимает, предлагает чай, кофе и говорит: «Ваш папа решил, что не нужно вам «Волги». Возьмите «Жигули» девятой модели, моднейший окрас «мокрый асфальт», в Москве таких пока две-три всего». Я в шоке, представляю что буду говорить человеку, который готов был дать за «Волгу» две цены сразу. Что делать, пришлось брать «девятку», а мой отец забрал себе эту «Волгу» и премировал ею подчиненного за выполнение боевого задания. Такие были времена...

Что касается моего отъезда за границу, то в это время уже была достигнута договоренность с итальянским клубом, который тренировал знаменитый итальянский ватерполист Джанни де Мажистрис. Но, когда представители итальянского клуба приехали посмотреть на мою игру, чтобы узнать в какой я актуальной спортивной форме, меня не поставили в стартовый состав. Короче, с итальянцами не получилось, а в это время наши ватерполисты уже начали активно уезжать за границу, это Сергей Котенко, Георгий Мшвениерадзе, а вслед за ними третьим все-таки я уехал, но в Венгрию, поскольку с этим переездом мне подсобил хороший знакомый оттуда. Играл я не в Будапеште, а в команде города Эгер. Навел там шороху, на одну из игр с моим участием пришли порядка 5 тысяч человек, что для водного поло супераншлаг. Кстати, в Венгрии мне предлагали задержаться, с дополнительной преференцией обучения в медицинском институте, чтобы я после водного поло остался работать там врачом.

— Да, там же целая команда есть ОСЦ из Будапешта, которая представляет не спортивный, а медицинский вуз, как в СССР было только в женской волейбольной команде Одессы «МедИн» (медицинский институт).

— Я пытался язык их учить, но, признаюсь, так и не смог. Тем более что с нами работал тренер, который знал английский, поскольку до этого отработал в Голландии, да и в игре я все понимал, играл там практически без замен, затем и в Испании также, причем был ватерполистом, который в начале игры плывет за спорным мячом, отрабатывал все четыре периода — что в нападении, что в обороне.