Ван Юйцянь: «Китайской публике понравились фрагменты из «Шурале»

— Вы родились в Китае, в городе Чанчунь, там и начали увлекаться музыкой. Почему из всех музыкальных инструментов вы выбрали именно пианино? Помните первую сыгранную пьесу?

— Мой папа — композитор, пишет электронную музыку. У мамы тоже есть музыкальное образование. Сам я играю на фортепиано с трех лет. Первое произведение, которое я исполнил, — это «Арабеска №1» Дебюсси. Маленькая и очень красивая пьеса.

— Сегодня Китай переживает «фортепианный бум». Музыкальное образование в стране стало массовым, китайские исполнители побеждают в крупнейших международных конкурсах. Чем, на ваш взгляд, объясняется такая популярность фортепиано?

— Во-первых, оно очень красиво по звучанию. Во-вторых, ученые говорят, что игра на фортепиано оказывает положительное воздействие на развитие мозга, потому что исполнитель задействует обе руки. А в остальное время, например при письме, люди используют только одну.

— На родине вы не ходили в музыкальную школу, занимались с репетитором. В то же время в России консерваторскому образованию для инструменталистов предшествуют восемь лет музыкальной школы и четыре года колледжа. На фоне этого насколько сложно было обучаться сразу в вузе?

— Конечно, после поступления в консерваторию у меня были сложности. Например, пришлось учить сразу много произведений, раньше я с таким не сталкивался.

— А как в принципе устроено музыкальное образование в Китае?

— Между российской и китайской системами музыкального образования есть разница. У нас обычное обучение включает в себя шесть лет начальной школы, три года средней и еще три — старшей, всего 12 лет. Для будущих музыкантов есть школы при консерваториях, куда принимают с третьего класса. После девяти лет обучения можно поступить в вуз.

— Почему вы решили учиться музыке в России, а не в Китае?

— Мой репетитор, Кон Тэн, учился в Казанской консерватории, был студентом Сергея Работкина. Он и посоветовал мне принять такое решение. В консерватории я познакомился с Эльфией Бурнашевой. Она очень тепло меня встретила, и я решил остаться. Вариант поступления в консерваторию в Китае не рассматривал.

Что касается процесса поступления, иностранные студенты проходят прослушивание, сдают вступительные экзамены. Но сразу на первый курс не проходят, сначала посещают подготовительный.

— Как отнеслись к вашему решению уехать в далекую Россию близкие? Приезжали сюда в гости?

— Семья меня поддержала. Когда я был на первом курсе, меня навестил папа, в следующем году — мама. А потом начался карантин, и с тех пор они еще не приезжали. Впечатления от Казани у родителей остались — супер!

— А вы сами боялись переезжать? Оправдались ли ваши опасения и тревоги — или все прошло проще, чем вы думали?

— До поступления в консерваторию я ни разу не был в России. Но не помню, чтобы мне было страшно приезжать сюда.

— Вы прилетели в Россию, не владея русским языком. Как справлялись с языковым барьером? Как изучали русский, с какими сложностями столкнулись в процессе?

— Я изучал русский язык перед переездом, но совсем немного. Как только решил поступать в российскую консерваторию, сразу ознакомился с алфавитом и запомнил простые слова. Тем не менее первое время в Казани было очень сложно. Мой педагог по русскому языку владела английским, я тоже на нем неплохо говорю, поэтому мы могли общаться, и я более-менее понимал ее. В обычной жизни я английский не использовал, только китайский и затем русский.

Сегодня я все еще учу русский язык на занятиях в консерватории. Это бесконечный процесс. У вас очень трудный язык, английский легче.

— Что в российском быту удивило вас больше всего?

— В быту у меня очень мало трудностей, потому что я почти целый день провожу в консерватории. Еда в России необычная. А еще, когда я только приехал, удивился, что в России так мало фруктов и овощей. В Китае их больше, а выбор разнообразнее. Здесь я гулял в магазине, и везде почему-то были только яблоки.

А вот если говорить о татарских национальных блюдах, в Китае есть десерт, напоминающий чак-чак. Но больше похожих блюд нет.

— Ходите в заведения китайской кухни в Казани?

— Здесь есть несколько мест, где кухня похожа на нашу, и готовят очень вкусно: ресторан «Пекин» на Пушкина, лапшичные на Баумана. Мы там часто бываем.

— Вы уже добились больших успехов, вас называют виртуозом. И у вас — студента, уже есть опыт солирования с Государственным академическим симфоническим оркестром (ГАСО) Татарстана. Когда и как вы получили это приглашение?

— Впервые я услышал о том, что буду солировать с ГАСО, от моего профессора Эльфии Бурнашевой. Неожиданно она сказала, что мне предстоит играть с татарским симфоническим оркестром. Я сказал: «Хорошо».

— Не волновались, узнав такую новость?

— У меня было время, чтобы подготовиться (улыбается).

— После этого вы солировали с ГАСО еще несколько раз?

— Да, например, играл фортепианный концерт Рустема Яхина на инаугурации президента Татарстана. Немного волновался, но все прошло хорошо.

— К слову, о татарской музыке: вы не раз говорили, что она напоминает вам китайскую. Чем они похожи? Есть ли у вас любимый татарский композитор, любимое произведение?

— Китайская и татарская музыки сочинены на традиционный пентатонический лад. Схожи также мелодии, очень красивые и народные.

— В 2019 году в Китае вы сыграли фрагменты балета Фарида Яруллина «Шурале». Почему выбрали именно его? С тех пор исполняли на родине еще какие-нибудь татарские произведения?

— Да, я дал сольный концерт, на котором играл фрагменты «Шурале». Выбрал это произведение, потому что оно эффектное. Татарскую музыку в Китае не знают, но «Шурале» публике понравился.

С тех пор как началась пандемия, я еще не был на родине. Но когда приеду, хотел бы сыграть там «Концерт для фортепиано с оркестром» Рустема Яхина, если будет возможность. Хорошее произведение.

— Для исполнителя важно не только мастерское владение музыкальным инструментом, но и понимание чувств, которые автор вложил в мелодию. Ощущаете ли вы культурный барьер, исполняя произведения европейских или российских композиторов?

— Да, это сложно. Чтобы проникнуться творчеством таких композиторов, я читаю книги об их жизни или культуре и много слушаю исполнения других музыкантов. Например, для того чтобы сыграть Шопена, я изучал письма, которых он написал множество, старался понять, как он говорил и какие чувства испытывал.

Если говорить о русских композиторах, я так же знакомился с биографией Чайковского. Мы на занятиях по русскому языку читали о его жизни: где он родился, какое количество симфоний он создал.

— А не задумывались ли вы о том, чтобы самому писать музыку? Ведь есть примеры блестящих исполнителей, которые создавали собственные произведения.

— Хотелось бы, но не пишу, некогда. Это сложно, я знаю. У меня папа — композитор.

— Поздравляю вас с тем, что в феврале вы стали лауреатом третьей степени I Московского международного конкурса пианистов имени Гнесиных. Какое произведение вы исполнили? Что почувствовали, узнав о результатах?

— На втором туре я исполнял этюды Шопена и Рахманинова, «Ноктюрн для левой руки» Скрябина, «Седьмую сонату» Прокофьева. А в финале играл «Первый концерт» Листа. Было очень сложно. То, что я стал лауреатом, для меня неожиданно, конечно. Но я очень рад, что получил такой результат.

— Вы говорили, что по окончании учебы хотели бы жить на родине. Эти планы остались прежними? В будущем вы видите себя в роли исполнителя или думаете переключиться на преподавание?

— Да, я хочу вернуться в Китай. Это моя страна. Конечно же, я хотел бы исполнять музыку, но сейчас очень много хороших пианистов. Если такого шанса не будет, думаю, я мог бы стать хорошим преподавателем.

— О чем вы мечтаете? Играть на лучших сценах мира? Выиграть все главные музыкальные конкурсы?

— Я хотел бы, чтобы меня услышало больше людей. Конечно, было бы здорово выступить на лучших сценах: в Большом зале Московской консерватории, Большом национальном театре в Пекине, Карнеги-холле в Нью-Йорке. Но это очень далекая мечта.