Система образования в Крымском ханстве: известные крымские мудеррисы

Что же касается второй разновидности — специализированных медресе (ихтисас медреселери), к ним относились медресе по подготовке чтецов Корана — дар-уль-курра, специалистов-хадисоведов — дар-уль-хадис и специалистов в области медицины — дар-уль-тыб. В этих медресе обучающиеся имели возможность углубленного прохождения соответствующих дисциплин, причем в дар-уль тыб имело место отделение хирургии — джеррахие.

После окончания медресе выпускники вливались в состав представителей ученого сословия улема (или ильмийе), при этом для определенной их части это происходило после дополнительной стажировки (мулаземет) у ведущих мудеррисов Стамбула и других значительных научно-образовательных центров Османской империи. Последнее наблюдается в том числе и в биографиях крымских ученых.

Приведенные сведения имеют значение с точки зрения попытки реконструкции учебной программы и процесса обучения в крымских мектебах и медресе. Важным подспорьем в данном вопросе является также исследование рукописных коллекций, относящихся к Крыму и датированных периодами Золотой Орды и Крымского ханства. Наиболее значительной из подобных коллекций является рукописное собрание Бахчисарайского историко-культурного и археологического музея- заповедника, сформированное в 1920—1930-е гг. усилиями его директора, известного этнографа и художника У. Боданинского. Данная коллекция содержала фрагменты ханской библиотеки (она же, возможно, — библиотека Большой ханской мечети), библиотеки медресе «Зынджирлы», рукописных собраний других крымских медресе, мечетей и текие, а также рукописи из частных коллекций. При этом часть предвоенного состава этой коллекции, одна из наиболее ценных, вероятно, погибла в период Великой Отечественной войны, еще один крупный фрагмент коллекции, в составе более 120 рукописей, в 1976 г. был передан в Российскую национальную библиотеку (СПб).

Помимо указанной коллекции, в различных фондах той же Российской национальной библиотеки сохраняются и другие крымские рукописи. Рукописи, связанные с Крымом, присутствуют и в многочисленных других коллекциях — как России, так и Украины, Турции, других европейских и азиатских государств. Возвращаясь к Крыму, отметим также коллекцию Ялтинского историко-литературного музея, сформированную в 1920-е гг. тогдашним директором Восточного музея (прежнее название музея) Я. Кемалем.

Знакомство с указанными коллекциями показывает, что некоторые из рукописей были непосредственно из книг, принадлежавших ханам — «мин эл-кутуб-и ханийе», отдельные книги имеют отметки о том, что они были подарены или переданы в вакф теми или иными представителями правившей семьи. Некоторые книги, судя по всему, происходили из библиотеки Большой мечети (Джами-и кебир) при Ханском дворце, в частности, именно здесь сохранялись рукописи, переданные в Крым османским султаном Махмудом I (1740—1743) при хане Селямете Герае II. Отметим, что данный дар имел место в период ремонтно-реставрационных работ на территории дворца, производившихся после пожара 1736 г. (поход Б.К. Миниха), и этот факт может косвенно служить аргументом в пользу версии, что ханская библиотека и архив все же погибли в пожаре 1736 года. Наконец, на многих рукописях присутствуют отметки с указанием названий различных крымских медресе, мечетей или же имен их прежних крымских владельцев.

Возвращаясь к книгам из библиотеки Ханской мечети, отметим, что в настоящее время известны имена и некоторых ее хранителей в ханский период — китапхане мухафызы. Так, в 1135/1722—23 г. хранителем библиотеки был Хафыз Сейид Атауллах Челеби, в 1783 г. — Абдуль Рахим (Абдуррахим) Эфенди (он же — дерсиам, или «учитель богословия» при той же мечети) и Сами Эфенди (второй хранитель).

Анализ содержания данных коллекций указывает на то, что, во-первых, они практически не отличались от подобных собраний из любого другого региона Османского государства, и, во-вторых, значительная часть содержавшихся в них рукописей имела отношение к образовательному процессу — соответствовала программе медресе. Последнее обстоятельство является очередным аргументом в пользу мнения об идентичности процессов и программ обучения в крымских и османских медресе. Об этом же свидетельствуют и некоторые материалы из кадиаскерских книг, содержащих сведения и непосредственно сами списки различных книжных коллекций. В этой связи весьма содержательным представляется один из документов (сиджиль), датированный началом 1612 года и содержащий текст завещания устроителя одного из крымских медерсе — некоего Хусейина Эфенди — из одноименного селения в долине реки Альма (Хусейин Эфенди карьеси). В документе обговариваются условия назначения в указанное медресе будущего мудерриса и ряд других вопросов. Согласно документу, основатель медресе и его мудеррис Хусейин Эфенди выражает желание после своей смерти видеть мудеррисом указанного учебного заведения лицо, соответствующее следующим условиям: он должен быть или же одним из последователей известного крымского шейха Ибрахима Кырыми (с большой долей вероятности, речь идет о «Татарском шейхе» Ибрахиме бин Акмехмеде Кырыми (ум. 1592). — Н. А.), или же одним из других учеников османского шейха тариката хальветие — Мустафы Нуреддин-заде Филибеви (наставника Ибрахима Кырыми, — прим. Н.А.), или же другим шейхом этого же тариката, наконец, при отсутствии лиц, соответствующих указанным требованиям, — обязательно мудеррисом. Отмечается, что будущий мудеррис будет пользоваться частью дохода от собственности медресе, для чего Хусейин Эфенди учреждает специальный вакф, помимо этого в его распоряжение перейдет библиотека основателя медресе, насчитывающая более двух десятков рукописных книг (список прилагается). Распорядителем вакфа назначается некий Реджеб Деде, особо акцентируется, что все соответствующие процедуры оформления завещания исполняются строго по законам ханафитского мазхаба — правоведческой школы Нумана ибн Сабита Абу Ханифы.

Документ интересен со многих точек зрения. Выделим две наиболее важные. Во-первых, в нем присутствует указание на то, что наиболее предпочтительным кандидатом на должность мудерриса является кто-либо из учеников известного османского шейха (Нуреддин-заде), что лишний раз свидетельствует о тесных крымско-османских связях. Во-вторых, анализ содержания библиотеки мудерриса показывает, что значительная часть книг, входящих в ее состав («Мутавваль», «Кафия», «Викая», тафсиры, словари и т. д.), представляет собой стандартный набор классических текстов программы османских медресе, что в очередной раз может свидетельствовать об аналогичности программ османских и крымских медресе.

Необходимо отметить, что список литературы из рассмотренного сиджиля — не единственный, встречающийся в крымских судейских книгах. На еще одну коллекцию из 15 книг из ханской библиотеки (кутуб-и хани), бывших в пользовании у известного крымского кадиаскера Эбуссууда Эфенди, указывают А. Джихан и Й. Фехми. Еще три списка, содержащих, соответственно, 23, 30 и 19 названий книг из той же «ханской библиотеки», присутствуют в монографии О. Быйыка. Книжным собраниям в сиджилях посвящена и специальная статья Н. Кавака, в которой автор анализирует содержание семи книжных коллекций из сиджилей, датируемых XVII—XVIII веками (в том числе и тех, что присутствуют в монографии О. Быйыка). Н. Кавак особо останавливается на одной из коллекций — принадлежавшей некоему мудеррису Мехмеду Эфенди, из сиджиля, датированного 1157—58/1744—45 годом. В соответствующем списке присутствуют названия 51 трактата в различных областях знаний, данный список может косвенно указывать и на содержание образовательного процесса в медресе данного лица. Еще об одной коллекции из завещания (тереке) некоего Сейида Абдуннафи Челеби (сер. XVIII в.), содержавшей 82 книги, пишет Х. Х. Гюнеш.

Основной частью данных коллекций также явяются книги из программы османских медресе: комментарии Корана, другие книги, связанные со Священным писанием, сборники хадисов и труды их комментаторов, трактаты по фикху, каламу, логике, труды по многочисленным филологическим дисциплинам, словари и т.д. Среди книг присутствует также ряд сборников фетв (высказываний и решений мусульманских авторитетов по конкретным вопросам фикха), которые также использовались в образовательных целях.

При этом в книжных коллекциях встречаются и такие труды, что вызывают особый интерес, в частности, книги, условно говоря, светского содержания. Так, среди книг вышеупомянутого мудерриса Мехмеда Эфенди присутствуют трактаты по медицине («Тыб китабы»), астрономии («Хейэт») и математике («Ильм-и хесабдан рисале»), а также некая книга на фарси («Фариси китабы»). Помимо этого в списках книг из ханской библиотеки, датируемых 1722 и 1733 гг., присутствует рукопись одной из двух редакций хорошо известного в научном мире энциклопедического труда каирского ученого-правоведа и зоолога Камаль ад-дина ад-Дамири (ум. 1405) под названием «Хайат аль-хайаван» («Жизнь животных»). Последний факт особо интересен, поскольку чуть ранее труд ад-Дамири был переведен на тюркский язык крымским ученым и поэтом из г. Карасубазара (ныне г. Белогорск) — Хильми Эфенди (2-я пол. XVII — 1-я четверть XVIII в.), указание на это присутствует в «Истории Саид Герая». Данный перевод, судя по всему, дошел до наших дней и ныне хранится в Национальной библиотеке Египта («Дар аль-кутуб аль-Мысрие»): в каталоге указанной библиотеки присутствует тюркоязычный перевод трактата, осуществленный Абдуль-халимом б. Али б. Сулейманом б. Абдурешидом эль-Кырыми, — вероятно, речь идет об одной и той же личности.

Указанных дисциплин (математика, астрономия, медицина), за исключением фарси, не было в программе медресе XVII—XVIII вв., однако с большой долей вероятности можно предположить, что они, как было указано выше, так или иначе присутствовали в учебном процессе — преподавались в частном порядке или же использовались непосредственно сохтами в целях самообразования. Примеров подобной «внеклассной работы» в Крыму уже сейчас известно немало. Так, согласно автобиографическим записям известного шейха и поэта Мехмеда Хайдерзаде Фейзи Кефеви (ум. 1614), он, даже не будучи мудеррисом, четыре дня в неделю посвящал занятиям с учениками и еще два дня давал уроки арабского языка и фарси для «известных людей» Кефе. Его современник, известный поэт, ученый и мудеррис Хусейин Кефеви (ум. 1601) брал уроки математики и музыки у местного кадия Махмуда Челеби, а позже и сам преподавал музыку одаренным детям родного города. Современники отмечали также его знания в астрономии. Интерес к занятиям астрономией и математикой присутствует в биографии еще одного известного крымского шейха — автора нескольких богословских трудов и поэта Мехмеда Факри эль-Кырыми эль-Карасуйи (т. е. «Карасубазарского», ум. 1764[?]). Наконец, вышеупомянутый перевод зоологической энциклопедии ад-Дамири был осуществлен также, надо полагать, в образовательных целях. Таким образом, говоря о системе крымского образования в период ханства, эти сферы — частного образования и самообразования — в силу их потенциально значимых масштабов никоим образом нельзя игнорировать.

Возвращаясь к книгам мудерриса Мехмеда Эфенди, особо отметим и книгу по медицине. Как было отмечено выше, теоретические аспекты медицины изучались в специальных учебных заведениях — дар-уль-тыб, причем в них же имело место отделение хирургии — джеррахие. О функционировании в Крыму подобных заведений ничего не известно, однако о крымских медиках, и в частности хирургах, неоднократно пишет Эвлия Челеби. Так, в описании Бахчисарая этой теме посвящены два фрагмента:

«О познаниях искусных ученых-медиков. Этот древний город — источник ученых и собрание премудрых, место жительства поэтов, поэтому там много и ученых-медиков. Искусные врачи и хирурги-кровопускатели — очень большие мастера в науке пульса, подобные Галену.

Рассказ о прекрасных мастерах-хирургах. Жизнь народа этой страны проходит в постоянных битвах, сражениях, войнах и смертоубийствах. Конечно же, из каждого похода приходит по несколько сот раненых людей. Ханские хирурги — Деде Масум, невольник Таркан, Альп-акай — хирурги, подобные палачам, в той стране нет им равных».

Помимо этого, искусные «ученые-врачи» (Алиша-мирза, Дудус-ата) отмечены путешественником и в Гезлеве. Данные примеры дают основания предположить, что определенные образовательные традиции существовали и в области крымской медицины.

Известные крымские мудеррисы. Корпуса имен представителей преподавательского состава крымских школ и особенно медресе ханского периода не существует. Выше, на примере кефинских медресе конца XVI в., можно было видеть, что соответствующие османские архивы существовали и частично сохранились, однако о подобных крымских материалах ничего не известно. Вместе с тем работа с теми же кадиаскерскими тетрадями показывает, что даже в весьма ограниченном объеме опубликованных на сегодня текстов встречаются имена многочисленных мудеррисов из медресе самых различных регионов Крыма (некоторые из них были упомянуты выше). Нет сомнений, что в результате знакомства с материалами всех известных 122 кадиаскерских тетрадей станут известны имена и отдельные факты биографии значительного числа крымских мудеррисов, более того, можно будет проследить изменение кадрового состава по отдельным медресе. Помимо кадиаскерских тетрадей, имена крымских мудеррисов встречаются в памятниках крымскотатарской историографии. Среди них особое место принадлежит неоднократно цитировавшейся выше «Истории Саид Герая», в которой отдельные биографические очерки посвящены, по меньшей мере, двум десяткам современников автора — мудеррисам Крыма, Едисана и Буджака. Также мудеррисов мы встречаем и среди авторов ряда художественно-литературных и богословских памятников того периода.

Отдельно можно сказать о мудеррисах крымского происхождения, получивших известность в Стамбуле и других культурных и образовательных центрах Османской империи. В этом отношении весьма содержательной является энциклопедия имен «Османские реестры» («Османлы сиджиллери») известного османского биобиблиографа Мехмеда Сюреййа (1845—1909), в которой присутствует более сорока имен подобных мудеррисов. Ниже будут упомянуты некоторые из крымских мудеррисов, получивших известность на ниве научного и литературного творчества.

Сейид Ахмед Кырыми (ум. в 1474, Стамбул), выдающийся ученый, поэт, автор многочисленных трудов по религиозным наукам, филологии и мистицизму, преподавал в медресе Крыма, Мерзифона и Стамбула. В начале XVII в. в знаменитом медресе «Сахн-ы Семан» (Стамбул) некоторое время преподавал сын выдающегося крымского шейха Ибрахима Кырыми — будущий муфтий Кефе, шейх и поэт Афифеддин Эфенди (ум. 1640). Также мудеррисами были: историк, автор широкоизвестного историографического труда «Семь планет в известиях о правителях татар» («эс-Себ' ус-сеййар фи ахбар-и мулук ит-татар») Сейид Мухаммед Риза (ум. 1756 [?]), его младший современник, также историк и поэт (обладатель двух поэтических «Диванов») Хурреми Челеби, уроженец дер. Кок-Козь, бахчисарайский проповедник и поэт XVIII в. Осман Эфенди и др.

Преподаванием в медресе занималась и целая плеяда известных ученых, поэтов и литераторов из Кефе, в частности: муфтий Кефе, факих Абдуррахман Бабакуш; кадий, автор фундаментального биобиблиографического труда «Кетаиб а`лям аль-ахйар», содержащего сведения о жизни и деятельности более 800 известных исламских ученых-правоведов (факихов), суфийских наставников и мусульманских святых, Махмуд бин Сулейман Кефеви (ум. 1581); ученый, в том числе и в области точных наук, автор ряда трудов по различным религиозным дисциплинам, литератор и поэт Хусейин Кефеви (ум. в 1601); известный шейх, автор ряда суфийских трактатов и обладатель поэтического «Дивана» Хайдер-заде Фейзи Кефеви (ум. 1614); выдающийся ученый, автор фундаментального словаря религиозных и филологических терминов «эль-Куллият» Эбульбека Мухибуддин Эйюб Кефеви (ум. 1682) и др.

Из мудеррисов и учителей (ходжа) крымского происхождения, получивших известность за пределами их исторической родины, необходимо особо отметить: наставника суфийской обители при мечети Кучук-Айасофья в Стамбуле, учителя Корана выдающегося османского ученого Кятипа Челеби (ум. 1657) — Шейха Ису Кырыми (ум. 1622); уроженца с. Хан-Эли (селение между Бахчисараем и Акмесджитом), муллу Египта Абдульхалима б. Ахмеда (ум. 1699); автора ряда трактатов по фикху Абдуннафи б. Абдульвели (о. 1703/04); муллу, кадия и поэта из Бахчисарая Лутфуллаха (Абдуллятифа) Эфенди («Татар Лутфи», ум. 1703); муллу Измира, Эдирне и Мекки, кадия Стамбула (дважды), анатолийского кадиаскера, поэта и каллиграфа Ляйыха Мехмеда Эфенди (ум. 1746); выпускника Эндеруна, некоторое время исполнявшего обязанности личного секретаря султана (сыр кятиби) Эбубекира Сыдкы (ум. в1780-е гг.); ректора (башходжа) Эндеруна, инспектора священных городов Мекки и Медины, начальника отдела по принятию фетв в управлении шейх-уль-ислама (фетва эмини), муллу Эдирне и Мекки Абдульхалима Эфенди (ум. 1795/96, Мекка); крымского мудерриса Омера Эфенди (ум. 1757), переселившись в Стамбул, ставшего мудеррисом знаменитого медресе Сулеймание, его брата, также мудерриса Османа Эфенди (о. 1761/62), назначенного на еще более высокую должность — начальника отдела по принятию фетв в управлении шейх-уль-ислама (фетва эмини) и др.