Елена Жиденко: «Глаз — это мозг, вынесенный на периферию»

«Стандартный осмотр офтальмолога раз в год — это очень важно, правильно и хорошо!»

— Елена Александровна, начну с общего вопроса. Как сохранить зрение надолго и что делать, если человек начинает хуже видеть?

— Если вы замечаете ухудшение зрения, нужно незамедлительно идти к врачу-офтальмологу — специалисту, который знает все о заболеваниях глаз: и в плане диагностики, и терапии, и хирургического лечения, если оно необходимо.

Есть серьезные заболевания, которые на начальных стадиях протекают бессимптомно: зрение у человека сохраняется хорошее, но уже развивается глазная патология. Ее нужно диагностировать своевременно, чтобы вовремя начать лечить. Именно поэтому, чтобы сохранить здоровье глаз, каждый человек, даже если он считает себя абсолютно здоровым и ни на что не жалуется, должен как минимум раз в год посещать офтальмолога. Это нужно в любом возрасте.

— Что входит в профилактический осмотр офтальмолога, какой спектр обследований?

— Стандартный офтальмологический осмотр включает в себя ряд позиций. Это прежде всего определение остроты зрения — например, с помощью знакомой всем с детства таблицы. Если вы носите очки или линзы, такое определение будет проходить в два этапа: на некоррегированное зрение и с линзами (при выписке очков).

После этого будет измерено внутриглазное давление — для того чтобы своевременно определить глаукому, если у пациента она начинает развиваться. Потому что глаукома — это как раз одна из тех болезней, которая начинается бессимптомно. Поэтому на начальных стадиях почувствовать ее нельзя — определит ее начало только врач на осмотре.

Если вы носите очки или линзы, такое определение будет проходить в два этапа: на некоррегированное зрение и с линзами (при выписке очков)

Далее доктор исследует глазное дно — сетчатку. Вам закапают в глаза специальный препарат, который расширит зрачок, и проведут подробный осмотр.

Если в результате всего вышеперечисленного врач не найдет ничего подозрительного, то до следующего года он с вами попрощается. Но если во время приема выявлена какая-то патология (например, повышение глазного давления или нарушения в области сетчатки), офтальмолог назначит вам дообследование с использованием средств диагностики по профилю обнаруженных нарушений. После этого будет поставлен диагноз и врач определит схему лечения. Это может быть консервативная терапия или, если необходимо, хирургическое лечение.

Словом, стандартный осмотр офтальмолога раз в год — это очень важно, правильно и хорошо!

— Обязательно ли для этого идти в клинику или можно на такой профилактический осмотр прийти к офтальмологу, который работает в салоне оптики?

— Если в салоне оптики прием ведет дипломированный врач-офтальмолог, то показаться такому специалисту действительно можно. Правда, у него для этого может оказаться неполный спектр диагностических возможностей. Однако в салонах не всегда работают врачи-офтальмологи — это могут быть оптометристы со средним медицинским образованием. А эти специалисты решают разные задачи: врач выявляет заболевания и лечит, а оптометрист подбирает средство коррекции (очки или линзы). Так что заменить прием одного специалиста другим не получится.

Еще один вариант — офтальмолог в частной клинике. Там прием пройдет не хуже, чем в государственном медицинском учреждении, отличие будет лишь в том, что это будет платное мероприятие. Хотя сегодня многие частные офтальмологические клиники работают и по ОМС — принимают по направлениям бесплатно.

У ребенка растет орган зрения, изменяются оптические взаимоотношения в глазах. Обязательно нужно учитывать и высокую нагрузку на глаза

«Если мама и папа близоруки, то их ребенок в группе риска»

— И детей тоже нужно каждый год показывать офтальмологу?

— Обязательно. У ребенка растет орган зрения, изменяются оптические взаимоотношения в глазах. Обязательно нужно учитывать и высокую нагрузку на глаза, и возможную наследственную предрасположенность к близорукости. Поэтому нужно каждый год проводить осмотр и при необходимости профессионально вмешиваться, корректировать процесс формирования зрения у ребенка.

— Есть ли группы риска в плане заболеваний глаз? Кому особенно важно регулярно проходить просмотр у офтальмолога?

— Конечно, есть. Прежде всего, в группу риска входят люди, чьи близкие кровные родственники имеют заболевания глаз. Например, если в семье есть человек с глаукомой, то, по данным разных авторов, риск глаукомы у его ближайших родственников от 4 до 9 раз выше, чем в среднем в популяции. Мы, офтальмологи, об этом помним и обязательно спрашиваем наших пациентов, не было ли у них в семье людей, больных глаукомой (или, если диагноз не ставился, людей, которые вдруг ослепли). Если он отвечает утвердительно — мы приглашаем на обследование его ближайших кровных родственников, потому что есть вероятность найти это заболевание еще у кого-то в семье. И если его найти своевременно — можно сохранить зрение надолго и сдержать наступление серьезных последствий.

Генетическая предрасположенность есть и по линии близорукости: если мама и папа близоруки, то их ребенок в группе риска.

В группу риска по зрению входят и люди с некоторыми хроническими заболеваниями. Самый яркий пример — сахарный диабет. Его осложнение — диабетическая ретинопатия, поражение сетчатки. На доклиническом этапе мы всегда говорим пациентам с сахарным диабетом о том, что нужно регулярно проверяться у офтальмолога и стараться поддерживать целевой уровень сахара в крови. Некоторые из них относятся к нашим советам скептически, а потом оказывается, что это имело решающее значение и патологически высокий уровень сахара привел к поражению сетчатки.

— Если человека ничего не тревожит со стороны зрения — могут быть какие-то другие признаки, заметив которые, он должен насторожиться и пойти к офтальмологу?

— Могут. Понаблюдайте, за своими родственниками — например, за детьми. Порой бывает так, что человек ни на что не жалуется, но, рассматривая что-либо, постоянно щурится. Или как бы поправляет положение глаза рукой, оттягивая его внешний угол. Или склоняет голову под определенным углом всегда, когда что-то рассматривает. Это может быть связано с тем, что у человека близорукий астигматизм: и тогда человеку кажется, что в определенном ракурсе, под определенным углом он видит лучше. Такие признаки вы должны заметить и насторожиться: это повод сходить на осмотр.

Это тоже нервная ткань, очень специфичная, очень высокоорганизованная, которая несет важнейшую и очень высокодифференцированную функцию: светоразличение, цветоразличение

«К сожалению, глаукома — это навсегда»

— А бывает так, что человек стал хуже видеть, но при осмотре выясняется, что по офтальмологической части все в порядке и проблема в чем-то другом?

— Да, такое порой бывает при неврологических заболеваниях. Бывает, что люди, которые перенесли нарушение кровообращения (к примеру, имеют в анамнезе инсульт), замечают ухудшение зрения. С этой проблемой они, разумеется, идут к офтальмологу. А при осмотре выясняется, что мы тут можем предложить разве что средства коррекции, а первопричина в другом, и человеку надо к невропатологу. Потому что ухудшение зрения — это продолжение его неврологического заболевания.

Всё ведь очень близко. Головной мозг и глаза не просто соседствуют. Они тесно взаимосвязаны.

— Хирург из вашей больницы, Лилия Камалова, как-то раз сказала нам в интервью: «Глаз — это продолжение мозга».

— Именно так. Мы, офтальмологи, говорим: «Глаз — это мозг, вынесенный на периферию». Это действительно так. Орган зрения — это мозговая ткань, вынесенная за пределы черепной коробки, в орбиту. Это тоже нервная ткань, очень специфичная, очень высокоорганизованная, которая несет важнейшую и очень высокодифференцированную функцию: светоразличение, цветоразличение.

— Чем чаще всего болеют татарстанцы с точки зрения офтальмологии?

— Чаще всего к нам обращаются с нарушениями рефракции и аккомодации: это те самые близорукость, дальнозоркость и астигматизм. Всё то, что требует очковой, контактной или лазерной коррекции. Вторая по частоте причина — заболевания хрусталика: катаракты любого генеза (врожденные, приобретенные, травматические, сенильные).

На печальном третьем месте — глаукома. Болезнь, которая начинается бессимптомно и, к сожалению, уносит зрение безвозвратно. Чтобы сохранить зрение, глаукому нужно выявить на ранних стадиях, как я уже говорила, а для этого регулярно проходить осмотр офтальмолога. Но чаще к нам обращаются пациенты с глаукомой, когда проблемы уже начались и часть зрения безвозвратно ушла. Эту болезнь невозможно вылечить, можно только остановить ее развитие и зафиксировать зрение на определенном уровне. Но совсем «выключить» патологический процесс нельзя — это хроническое заболевание будет сопровождать пациента на протяжении всей жизни. К сожалению, глаукома — это навсегда.

Мы хорошо видим вдаль, не носим очки при вождении машины — но вот для работы с близкими объектами они нам нужны. Это не патология, это просто возрастная физиология

«Никто не должен быть незрячим — ни пожилой пациент, ни молодой!»

— Какие болезни глаз развиваются с возрастом, а какие — не редкость и для молодежи?

— Уделом молодых людей чаще всего становятся близорукость, дальнозоркость и астигматизм.

Впрочем, возрастная дальнозоркость — это тоже не миф. Практически все, кто переступил сорокалетний порог, испытывают ее на себе. До сорока лет мы легко изменяем фокус зрения: смотрим и вдаль, и на близкое расстояние, аккомодация проходит для нас без усилий. Мы даже не замечаем, как делаем это. Но наш хрусталик становится старше вместе с нами. Меняются его физические свойства, он становится более плотным, и его эластичность (которая и отвечает за способность к аккомодации) снижается.

А значит, мы хуже видим на близком расстоянии, и нам приходится надевать очки, чтобы хорошо видеть вблизи. Мы хорошо видим вдаль, не носим очки при вождении машины, но вот для работы с близкими объектами они нам нужны. Это не патология, это просто возрастная физиология.

— В обществе бытует стереотип о том, что для пожилого человека совершенно нормально плохо видеть. Что скажет нам на это офтальмолог? Можно ли справиться с возрастным ухудшением зрения и должен ли быть пожилой человек подслеповат?

— Никто не должен быть незрячим — ни пожилой пациент, ни молодой. Хорошее зрение — обязательный элемент высокого качества жизни. Видеть мы все должны, и для этого сегодня есть очень много возможностей. Гораздо больше, чем было лет 15—20 назад. В те времена мы, офтальмологи, соглашались с тем, что возраст, старение — прямая причина ухудшения зрения и сделать с этим ничего нельзя, надо смириться. Были заболевания, которые мы не могли лечить. Но сейчас мы дожили до тех времен, когда уже умеем с ними справляться. Уже изобретено офтальмологическое оборудование, хирургические системы, которые нам в этом помогают. Мы можем прооперировать катаракту, провести витреоретинальную операцию.

Есть и лекарственные препараты, которые кардинально меняют ситуацию в глазу и способствуют сохранению зрения, а в ряде случаев — и его возврату. Например, к таким методам относится интравитреальное введение ингибиторов ангиогенеза, которое мы используем в лечении возрастной макулярной дегенерации.

Так что сегодня это ненормально — терять зрение. В любом возрасте! Возможностей сегодня больше, и новые возможности, поверьте, приносят много радости не только самому пациенту, но и врачу-офтальмологу.

Видеть мы все должны, и для этого сегодня есть очень много возможностей

«Мы делаем рекордное количество операций — порядка 150—200 в день»

— Сколько операций в день делается в вашей больнице?

— Мы делаем рекордное количество операций — порядка 150—200 в день. В нашей клинике работают порядка 30 хирургов. Одновременно в операционных работают примерно 12 человек. Мы привыкли работать в высоком темпе, потому что потребность высокая. Если мы будем работать менее расторопно, у нас вырастут большие очереди, и это не только большим грузом ляжет на нашу клинику, но и принесет дискомфорт пациентам.

— Долго ли вы «разбирали» очередь, была ли она длиннее, чем сегодня?

— Около трех лет назад у нас еще была очередь практически на все виды оперативного вмешательства, были листы ожидания. Со многими из них мы уже справились. Например, сегодня практически нет листа ожидания на пересадку роговицы.

Ликвидирован лист ожидания на катаракту — а ведь раньше в нем состояло множество пациентов. Более того, сегодня и показания на оперативное лечение катаракты расширились. Раньше мы оперировали только высокие степени катаракты, когда зрение снижалось до уровня светоощущения. А теперь техника позволяет делать такие операции на любой стадии. Сейчас и жизнь другая, и требования к качеству жизни предъявляются другие. Люди хотят пользоваться гаджетами, управлять автомобилями, продолжать работать. И если раньше после определенного возраста на профосмотрах они получали отстранение от работы, то сегодня мы помогаем таким пациентам вновь встать в строй и продолжать привычную жизнь.

Листы ожидания были раньше даже в нашу консультативную поликлинику на прием. Ведь диагностическое оборудование у нас более серьезное, чем в обычной поликлинике. К примеру, оптический томограф стоит только в крупных офтальмологических центрах — таких, как наш. Соответственно, пациенты, которым нужно такое обследование, направляются к нам.

С определенных пор запись к нам ведется электронно — пациентам не нужно приезжать в Казань несколько раз. Мы расширяем штатное расписание, принимаем на работу специалистов, закупаем новое оборудование — таким образом, нам удалось ликвидировать очередь, а значит, повысить качество оказания медицинской помощи. Ведь своевременная диагностика позволяет вовремя определить заболевание. Чем раньше мы начинаем лечение — тем лучше прогноз.

Сейчас и жизнь другая, и требования к качеству жизни предъявляются другие. Люди хотят пользоваться гаджетами, управлять автомобилями, продолжать работать

— А сохранившиеся листы ожидания есть?

— Да. Это листы ожидания, относящиеся к высокотехнологичным видам медицинской помощи. Это особая категория пациентов — например, те, которым требуются витреоретинальные операции. И если в силу каких-то причин у нас ограничено количество квот и мы не можем прооперировать человека здесь и сейчас — если ему безотлагательно нужна помощь, мы направляем его в федеральные медицинские центры. Это происходит в случаях, когда долгое ожидание приведет к необратимому процессу.

«Все пациенты разные, и разным глазам подходят разные методики лечения глаукомы»

— Есть ли безоперационные методики лечения самых распространенных заболеваний — например, тех же глаукомы и катаракты?

— Да, это относится к глаукоме. Есть возможность на определенных стадиях лечить глаукому медикаментозно — каплями. Такие пациенты несколько раз в день закапывают препарат в глаза. Пациента с глаукомой мы каждые три месяца приглашаем на прием к офтальмологу. И когда врач видит, что капли или их комбинация уже не справляются с глазным давлением и не снижают его до целевого — пациент направляется к хирургу.

— И что там происходит?

— Это может быть лазерная операция. А может — проникающая хирургическая операция. Например, установка клапана или дренажа, который поддерживает искусственным образом определенное давление внутри глаза. Такие технологии существуют, они применяются у нас. А недавно у нас появилась возможность проводить лазерную транссклеральную циклофотокоагуляцию. Все пациенты разные, и разным глазам подходят разные методики лечения глаукомы.

Когда врач видит, что капли или их комбинация уже не справляются с глазным давлением и не снижают его до целевого — пациент направляется к хирургу

«Сегодняшний тренд на 10 тысяч шагов каждый день мы, офтальмологи, горячо поддерживаем»

— Правда ли, что если есть много морковки или черники, то будешь лучше видеть? Работают ли многочисленные БАДы и препараты на основе растительных экстрактов, витаминные комплексы, которые заявлены специально для улучшения зрения?

— Различные комплексы, содержащиеся в составе этих БАДов, действительно содержат вещества, полезные для сетчатки глаза. Я сейчас говорю про лютеин, микроэлементы и витамины. И до определенного момента они оказывают положительное, поддерживающее действие. Они действительно полезны.

Но я не могу сказать, что они вылечат от глазной патологии. Катаракта никуда не рассосется, если ее не прооперировать. Это лишь вспомогательная поддержка, и определенная польза от них есть. Вреда от них не будет, но и сверхожидания на них возлагать не нужно. Если заболевание уже есть, лечебного эффекта такие препараты не возымеют.

— Можно ли испортить глаза чтением или компьютером?

— Как и любая сверхнагрузка, бесконтрольная нагрузка на глаза — это плохо. Конечно, близорукими становятся не все. Мы все одинаково учились, но очки с детства носят не 100% населения, а в основном те, у кого к тому была предрасположенность. Как я уже говорила, генетическая предрасположенность к близорукости — главная причина ее возникновения. Однако при сверхнагрузке риск заработать ее возрастает.

— Современная жизнь такова, что многие из нас целый день работают за компьютером, не выпускаем смартфон из рук и даже отдыхаем потом, вглядываясь в экран смартфона. Как в этом ритме сохранить здоровье глаз? Может быть, носить специальные очки для работы за компьютером — они продаются в салонах оптики?

— Повышенную нагрузку на глаза никакими очками не нивелировать. Желательно соблюдать известное правило: за компьютером нужно работать непрерывно 45 минут, 15 минут — отдыхать. Встать, пройтись, посмотреть в окно вдаль (изменить фокус с ближнего на дальний). Мы в своей работе стараемся чередовать бумажную работу, работу с микроскопом и за компьютером с другими нашими профессиональными действиями: пройтись до регистратуры по тем или иным вопросам, поговорить с пациентами (ведь мы должны с ними подробно разговаривать), сделать иные части работы, которые не связаны с напряженным вглядыванием в буквы, цифры или окуляр. Надо стараться менять виды деятельности в течение рабочего дня.

А когда мы отдыхаем — желательно отложить в сторону мобильный телефон. Кстати, сегодняшний тренд на 10 тысяч шагов каждый день мы, офтальмологи, горячо поддерживаем. Потому что в это время человек не смотрит в монитор или на экран смартфона. Его глаза отдыхают (не говоря уже про то, что движение — жизнь). Мы призываем: если у вас свободное время — не спешите проводить его за чтением соцсетей или просмотром другого контента. Лучше погуляйте с семьей. Пройдитесь по скверу. Послушайте музыку. Поплавайте в бассейне. Это будет хорошо не только для вашего тонуса, но и для глаз.

Сегодняшний тренд на 10 тысяч шагов каждый день мы, офтальмологи, горячо поддерживаем. Потому что в это время человек не смотрит в монитор или на экран смартфона

«Синдром сухого глаза — бич современной жизни»

— Когда человек испытывает сухость в глазах, как будто в них песка насыпали, — что это такое?

— Синдром сухого глаза — это бич современной жизни. Все те же, кто приходят к нам с катарактой, глаукомой, близорукостью, они очень часто приходят к нам и с синдромом сухого глаза. Это может быть связано с разными причинами. Например, с анамнезом перенесенных заболеваний: ячмени, конъюнктивиты… Есть и бытовые причины: кондиционеры летом, обогреватели зимой — все они сушат воздух и вместе с ним нашу глазную поверхность. Причиной развития синдрома сухого глаза может служить и перенесенная на глазах операция. Пользователи контактных линз тоже нередко страдают этим синдромом, потому что при установке линз нарушается целостность слезной пленки. Есть много аспектов, много причин, и людей с ССГ сегодня больше, чем двадцать лет назад.

— И что с этим делать, можно ли как-то справиться с этим состоянием?

— Когда к нам обращаются пациенты с таким состоянием, мы прописываем специальные препараты — так называемые увлажнители, или слезозаменители. Человек их использует, и это позволяет нам взять синдром под контроль.

«Мы стали помогать большему количеству людей»

— Как-то изменилась специфика работы в вашей больнице за минувшие 25 лет?

— Как хирург я могу сказать: меняется качественный состав больных в стационаре. Раньше мы не лечили пациентов с возрастной макулярной дегенерацией, с витреоретинальной патологией — все, что касалось сетчатки, было очень проблематично. А теперь мы можем лечить таких людей, и поэтому они есть в нашем стационаре.

Кроме того, раньше не было столько пациентов в нашей больнице. Просто технологии были не такие совершенные, как сегодня, вмешательства были более инвазивные, и поэтому люди проводили в стационаре больше времени, чем сегодня. Период восстановления после офтальмологической хирургии был гораздо длиннее, чем сегодня, когда мы уже через два дня можем выписать пациента домой. И теперь мы стали помогать большему количеству людей.

В молодости мне пришлось увидеть очень сложные патологии, которых сейчас, к счастью, почти нет. В большей степени мы встречаемся с бытовыми или профессиональными травмами

— А характер травмы поменялся?

— Самые частые травмы сейчас — это инородные тела в роговице. Это все связано с процессом строительства чаще всего — их получают пациенты, которые работают слесарями, плотниками и по другим рабочим специальностям. Такие травмы мы встречали 20 лет назад — с тех пор ничего не изменилось. Зато в девяностые годы были еще и криминальные травмы — огнестрельные, ножевые. В молодости мне пришлось увидеть очень сложные патологии, которых сейчас, к счастью, почти нет. В большей степени мы встречаемся с бытовыми или профессиональными травмами.

В новогодний период мы встречаемся еще с травмами от фейерверков и от вылетевшей из бутылки с шампанским пробки. В это время традиционно мы держимся в тонусе. У нас работает неотложка, и каждый день новогодних каникул приносит нам новые нестандартные случаи.

— Есть вообще в офтальмологии понятие страды, высокого сезона?

— В летний период к нам обращаются больше: возможно, это связано с отпусками, со строительным сезоном. Впрочем, и в приемном отделении, и в кабинете неотложной помощи у нас всегда нагрузка высокая. Просто немного различается характер обращений. Условно — зимой это будут пробки от шампанского и фейерверки, летом — инородные тела в глазах, а осенью — конъюнктивиты, ячмени.

«Мы и не знали, что есть такие врачи — катарактолог или глаукоматолог, или косолог»

— Офтальмологи делятся на какие-то «подпрофесии» внутри своей специальности?

— Конечно. Узкая специализация внутри одной клиники — это очень хорошо, потому что таким образом мы можем подобрать ключик к каждому пациенту, найти возможности для работы с огромным множеством заболеваний. Наши врачи узко специализированы: кто-то занимается витреоретинальной патологией, кто-то — лазерной рефракционной хирургией, кто-то — слезными органами. Есть у нас специалисты по глаукоме. Над нами подшучивают доктора других специальностей: «Мы и не знали, что есть такие врачи — катарактолог или глаукоматолог, или даже косолог». А нам это очень помогает! Мы все офтальмологи, но глаз — это хоть и маленький, но чрезвычайно сложный орган. В нем все ткани прошли высочайшую дифференциацию, и в них нужно очень хорошо разбираться. В этом надо разбираться всю жизнь и совершенствоваться каждый день.

— Какие интересные технологии появились в вашей клинике за последнее время?

— Технологии не стоят на месте, они постоянно идут вперед и очень нам помогают. В нашей клинике появляются все новые и новые возможности, сложные технологии. Из последнего, что мы закупили, — 3D-система визуализации. Если раньше мы оперировали пациентов, просто глядя в микроскоп, то сейчас есть альтернатива: картинка выводится на большой экран с хорошим разрешением. А доктор смотрит на это в 3D-очках и видит картину всю целиком, в объемном зрении. Это открывает ему больше возможностей — а значит, и пациент получает более качественную помощь.

Мы все офтальмологи, но глаз — это хоть и маленький, но чрезвычайно сложный орган. В нем все ткани прошли высочайшую дифференциацию, и в них нужно очень хорошо разбираться

Еще одна интересная возможность — циклофотокоагуляция в микроимпульсном режиме — новинка, появившаяся пару лет назад. С ее помощью можно лечить глаукому.

Развивается хирургия катаракты: мутный хрусталик мы меняем на искусственный, который дополнительно снабжен возможностями видеть на различных расстояниях (это новые виды искусственных интраокулярных линз). Есть сегодня даже хрусталики, которые позволяют дополнительно «погасить» астигматизм и решить, таким образом, сразу две задачи.

«Если появится технология помощи пациентам с глаукомой — я как врач буду очень счастлива!»

— Возможности у вашей клиники широчайшие. Но как ими воспользоваться рядовому татарстанцу? Сложно ли попасть к вашим специалистам на прием или на операцию?

— Очень просто. К нам на прием при наличии показаний направляют все врачи-офтальмологи Татарстана. Человек приезжает, проходит обследование, в ходе которого выясняется, какая помощь необходима пациенту. И если необходима операция — он сразу же, выйдя с приема, на нее записывается. К примеру, через 10 дней или через 2 недели. Потом пациент отправляется к себе по месту жительства собирать необходимые анализы и документы, в назначенный день возвращается к нам и получает свою операцию.

Так что если есть показания, которые требуют именно нашего участия, человек непременно попадает к нам. У нас пациенты со всех уголков Татарстана и даже из-за пределов республики.

— А еще у вас делают лазерную коррекцию.

— Да, мы делаем ее уже много лет, и сюда приходит в основном молодой пул пациентов. Мы делаем каждую неделю множество таких операций, у нас в клинике несколько рефракционных хирургов. Мы наблюдаем наших пациентов после операции, у нас есть возможность показать их кафедральным сотрудникам в сложных случаях — на нашей базе работают две кафедры (КГМУ и КГМА), и мы считаем это своим преимуществом.

— Если помечтать — какие технологии, какие прорывы в офтальмологии нас ждут в ближайшем будущем?

— Мечтать, наверное, при наличии современных возможностей уже сложно. Но хотелось бы, чтобы мы научились все-таки побеждать глаукому. Как специалист я понимаю: вернуть утраченное зрение при глаукоме невозможно. Но хотелось бы, чтобы появилась некая иная возможность помощи таким пациентам, какая-то альтернатива. Потому что безвозвратная потеря зрения — это трагедия. И если появится технология помощи таким пациентам — я как врач буду очень счастлива! А пока мы этого не научились делать, я еще раз призываю в профилактических целях проверяться у офтальмолога регулярно и включить это в свой обязательный план.