Илья Бурец: «Когда нельзя было снимать — все пошли писать»

10 лет назад в Геленджике

— Так как вы попали в кино?

— Однажды мне позвонил товарищ и предложил поработать над промокампанией фильма «Ирония судьбы. Продолжение». Так я попал в команду к Тимуру Бекмамбетову, проработал у него 2 года: занимался продвижением проектов его студии. Потом была компания «Централ партнершип». Там Рубен Дишдишян дал мне возможность попробовать сделать проект с нуля: я был креативным продюсером, занимался продвижением фильмов «Темный мир» и «Свадьба по обмену».

Когда Рубен ушел из компании, его команда стала постепенно распадаться. Я ушел в вольное плавание и начал работать с компанией Bazelevs: там я занимался продвижением фильма «Камень». В апреле 2012 года я придумал проект — комедию «Горько!», пришел с идеей к авторам — Леше Казакову и Коле Куликову, а потом с заявкой к своему другу Диме Нелидову, и мы вместе сделали компанию Lunapark.

Осенью 2012 года мы подписали соглашение с Bazelevs о том, что мы делаем проект «Горько!» вместе. Пока писали сценарий, появился Жора Крыжовников, который вложил в проект душу, всего себя. И в мае 2013 года, после кастинга и переписывания сценария, мы поехали снимать кино в Геленджик.

У нас была премьера в Нью-Йорке. Там случилась первая волна любви к фильму. Потом он вышел в прокат 24 октября 2013 года, и открылось множество дверей.

— Прошло 10 лет, как изменилась с тех пор киноиндустрия?

Российская киноиндустрия изменилась, конечно, в большей степени. Например, первая часть «Горько!» была еще в пленочных копиях. У меня дома даже хранится одна из последних. На второй части их уже не было.

Пандемия изменила процесс смотрения, все перестали ходить в кинотеатры. Потом быстро вернулись, потому что кино — это социальное развлечение. Дома смотреть, конечно, можно, но все равно нужен кто-то, с кем ты разделишь эмоции. Мы же можем поесть дома, но все равно ходим в рестораны. Там мы делимся эмоциями. Так и с кино.

А дальше в нашу жизнь ворвались сериалы, и кино ушло на второй план. На самом деле, если кино — это рассказ, то сериалы — это романы. Можно быстро прочитать книгу за вечер или растянуть ее на неделю.

Мне кажется, то, что сейчас происходит... кто-то скажет — кризис, кто-то ответит — возможности. После прошлого года и «Чебурашка», и другие российские фильмы, безусловно, заняли свое место в зрительском внимании. С уходом мейджоров мы стоим особняком от мировой индустрии. С другой стороны, это, конечно, дает огромные возможности для развития отрасли.

Традиционные телевизионные истории

— Насколько онлайн-сервисы гибки по отношению к новым идеям? Вам, наверное, присылают много заявок?

— Нам в год присылают около 800—900 заявок. Просто материалы по проектам. Раньше мы старались читать все, сейчас сфокусировались больше на тех игроках, которых мы хорошо знаем. У нас стало чуть меньше возможностей для риска, поэтому нам нужны надежные и проверенные люди. С другой стороны, мы не упускаем возможности посмотреть и на молодых авторов, режиссеров, дебютантов.

У нас пользуются большим спросом традиционные телевизионные истории с небольшим, так скажем, украшением. Например, «13-я клиническая», которая стала супер хитом, или «И снова здравствуйте!». Это понятные зрителю сюжеты, украшенные каким-то допущением. В одном случае герои не умирают, во-втором — врачи изгоняют демонов. Но при этом — это привычный медицинский процедурал и криминальная комедия: и там, и там очень понятное для зрителей повествование.

— А я думал, что с онлайн-стримингами пойдет волна совершенно других сериалов?

— Изначально нам казалось, что в интернете живут какие-то другие люди, незнакомые нам, которые такие все из себя откровенные, готовые к нецензурной лексике и раздеваниям в кадре. Это не так: в интернете существуют все те же люди. Это наши зрители, которые смотрят телевидение, ходят в кинотеатры, которые хотели бы, как мне кажется, прожить еще одну жизнь, сопереживая героям, которым нужен какой-то побег от реальности. Идеальную формулу нашел еще Данелия: кино — это как в жизни, только лучше.

Новые авторы в окружении

— Сериалы «Иви» 4 года делают собственный контент. Что поменялось у вас в плане работы с новыми авторами, что отсеклось?

— Я пришел в «Иви» в апреле 2021 года. Нам тогда казалось, что мы перезапускаемся, но оказалось, что мы выстроили систему производства оригинальных фильмов и сериалов.

Отсеклась работа с неопытными командами и с дебютантами. Сейчас мы, когда беремся за такой проект, окружаем автора профессиональной командой. «И снова здравствуйте!» — яркий пример. Там большой продюсер Данила Шарапов и большой оператор Улугбек Хамраев, но при этом — дебютант Егор Чичканов. Мы старались сделать так, чтобы у него было как можно меньше возможностей ошибиться. И чтобы он был готов к самоанализу, работе над собой.

С другой стороны, была «Нежность», которую нам принесли продюсеры. И мы им дали возможность на нашей платформе рассказать историю, которую они любят, за которую болеют и переживают. И в этом смысле глубокое погружение продюсеров, которые приносят тебе проект — это ключевая вещь. К этому мы сейчас и приходим: давайте сами разрабатывать истории, напрямую работать с авторами и потом отдавать что-то в производство. Давайте работать с профессиональными командами и создавать условия для того, чтобы эти профессиональные команды, авторы, режиссеры, продюсеры приносили нам свои истории, в которые они верят и которыми они живут. А мы создадим условия, чтобы им было комфортно работать с нами.

— Сейчас в онлайн-кинотеатрах очень много отечественных проектов. Это импортозамещение? Или предложение своего продукта, создание своей Вселенной?

— Мне кажется, импортозамещение — не очень про нас, мы создаем свои истории для наших зрителей. Безусловно, сейчас возможностей делать эти истории стало больше. Но при этом зритель тоже не дурак. 2021 год оказал колоссальное влияние на отрасль. Когда нельзя было снимать — все пошли писать. Это было время, проведенное с текстом. И его результаты мы видим сейчас. Потому что на разработку проекта уходит 1,5—2 года.

Видишь структуру? Значит, что-то не так

— Если человеку показать ваши сериалы, какое у него будет представление о России? Насколько реалистичное? Я, например, ходил на комедию «За Палыча!», и там немного отретушированная глубинка получилась.

— Мне кажется, очень важна правдоподобность, а не правда. Например, «Тайна пропавшей деревни» сделана с большой любовью к людям, о которых она рассказана.

Копаться в грязном белье можно и нужно, но эта задача, скорее, документальных фильмов и информационного вещания. Мы же занимаемся развлечением людей. Человек хочет спрятаться от реальности, и в этот момент наша задача — развлекать.

— Как обстоят дела с региональным кино, с кино на других языках страны? Я как-то слышал, что на какую-то платформу фильм не взяли, потому что нужна была русская дорожка.

— Если кино талантливое, то неважно, на каком оно языке. У моих коллег был опыт, когда они рекламу фильма «Елки» давали на родных языках регионов. Мне кажется, это большое дело, когда мы разговариваем на одном языке с аудиторией.

Есть феномен якутского кино. В Татарстане сейчас тоже что-то зарождается. Я видел трейлер фильма Байбулата Батуллина, и он выглядит блестяще, я очень хочу это посмотреть. Так что если вещь искренняя, изящная, язык почти не важен.

Не знаю, где вы слышали про обязательность русской озвучки. Можно сделать и субтитры, и озвучку: это вещь, требующая денег, но не совсем больших. Людям нужны фильмы из разных регионов, на разных языках. У нас большая страна, ее, безусловно, объединяет русский язык. Вот вы татарин, я еврей, а мы разговариваем и понимаем. У русского языка есть своя функция — связующая, объединяющая. И это здорово.

Людям нужны разные истории. Главное, чтобы они были сделаны про людей и с любовью к людям. Тогда все будет в порядке.

— Бывали ли случаи, когда вы смотрите сериалы как профессионал, и это мешает?

— Бывает иногда, что я вижу структуру, обращаю внимание на то, как это снято. Такая история у меня была с сериалом «Захваченный рейс». Я посмотрел сначала три серии сам, потом показывал их же близкому человеку. И во второй раз я уже видел, что и как сделано. Но это, скорее, верифицировало для меня факт профессионализма создателей.

Но все же, когда я смотрю кино, я стараюсь отдохнуть.