«После всего сказанного теперь не знаем даже, где император Петр I останавливался, где он ночевал?»

Такое вот завещание, не слишком длинное, между прочим. Как покажет дальнейшее, кое-какие пункты этого документа будут исполнены в точности, некоторые — нет. Скажем, Евдокия Ивановна (коммерческой хватке которой, похоже, мог позавидовать сам ее муж) не только не откажется от своей доли в суконной фабрике, но со временем вместе с племянничком приберет к рукам все суконное дело в Казани; огромное домовладение в Петропавловском приходе также останется за наследниками Михляева. Впрочем, не вполне — выходивший на Воскресенскую улицу земельный участок (где стояли те самые «34 лавки») Е.И. Михляева пожертвует епархии под строительство семинарии, как, кстати, и кирпич вкупе со всеми прочими стройматериалами — подобного добра после завершения грандиозной стройки оставалось довольно.

Первоначальный (дорегулярный) комплекс семинарии, выходивший своим южным крылом в Небогатов переулок, возведут в 1734—1741 годах (южная часть здания со стороны улицы Мусы Джалиля сохранилась в аутентичном виде). Корпуса впоследствии будут часто перестраиваться и гореть с периодичностью в среднем раз в пять лет. В 1774 году комплекс дотла сожгут пугачевцы, но вскоре его реконструируют по проекту Василия Кафтырева. После пожара 1815 года здание украсят колоннадой и большим угловым балконом с шестью каменными колоннами. В 1842 году, погорев в очередном городском пожаре, учебное заведение переедет в здание духовного училища (ныне дом №9 по улице Карла Маркса). Лишь в 1860-е годы подрядчик М.М. Данилов, предполагавший открыть тут торговое место, по проекту архитектора Павла Солнцева осуществит следующую реконструкцию, в ходе которой все корпуса будут объединены в единое здание протяженностью в целый квартал по улице Воскресенской. В 1865 году во вновь открытом комплексе начнется торговля, но планы церковных властей переменятся, и в 1868 году семинария вернется на свою историческую родину — купцам достанутся лишь лавки на первом этаже. Более семинария никуда не переедет вплоть до своего закрытия в 1918 году. Остальное вы знаете.

Дневник императора

«Стоп! — скажет разгневанный читатель, — Ничего мы не знаем. После всего сказанного теперь не знаем даже, где император Петр I останавливался, где он ночевал, где, наконец, он справлял свое 50-летие, о чем так любят рассказывать экскурсоводы?» Что ж, вопрос вполне справедливый и отнюдь не праздный, но отвечать на него мне не с руки, поскольку за меня это может сделать сам государь-император! Все дело в том, что в Персидском (Каспийском) походе Петр I собственноручно вел дневники, в которых зафиксированы все подробности экспедиции 1722 года вплоть до мельчайших деталей. Эти дневники (так называемые «юрналы»), в которых император пишет о себе в третьем лице, давно изучены историками и не представляют никакой тайны, напротив — они в открытом доступе.

Итак, весной 1722 года Петр I собрался на войну с Персией, взяв с собой в поход в качестве командующего морскими силами на Каспии генерал-адмирала Федора Матвеевича Апраксина (родного брата первого казанского губернатора), первого из будущих графов Толстых — тайного советника Петра Андреевича Толстого, и даже жену Екатерину, которая специально для похода подстриглась «под горшок» и надела гренадерский мундир. В этой экспедиции П.А. Толстой настолько сблизится с супругой царя (в хорошем смысле, разумеется), что после его смерти в 1725 году он, наряду с А.Д. Меньшиковым, поможет Екатерине Алексеевне взойти на престол, будет руководить церемонией ее коронации и тогда же получит титул графа.

17 мая выдвинулись флотилией из подмосковного порта Коломны и ведомые царской галерой (струг «Москворецкий») высокой водой пошли вниз по Оке. Благодаря стремительному весеннему течению и свежим гребцам, которых сменяли через каждые шестьдесят верст в заранее подготовленных пунктах, шли очень резво, сделав на пути к Нижнему всего три кратких остановки — в Дединово, Переяславле-Рязанском и Касимове. «Проехали Дединово, — пишет Петр, — а ЕВ (Его Величество, — прим. авт.) к «верейке» заезжал». Да и как было не заехать к своей любимице «верейке», рабочей разъездной шлюпке Петра I, собранной им своими руками в юные годы на «дединовских» стапелях. Здесь, в селе Дединово, еще в 1667 году его отец Алексей Михайлович основал первую в истории России корабельную верфь, здесь был спущен на воду первенец русского флота фрегат «Орел», здесь был задуман и сшит российский триколор, и отсюда же в 1718 году строительство морских судов будет перенесено в Казань. В отличие от Дединово (которое для Петра было местом едва ли не святым), остановки в Переяславле-Рязанском и Касимове (19 и 23 мая соответственно) были скорее ознакомительными — в первом он осматривал только что отстроенный Яковом Бухвостовым величественный Успенский собор, а во втором — мавзолей царя Шах-Али, где, по преданию, захоронена и одна из его жен — казанская царица Сююмбике. 26 мая «в восьмом часу пополудни пришли к Нижнему», где пробыли несколько дней.

Выходит, что Петр Алексеевич, рожденный 30 мая (по новому стилю — 9 июня) 1672 года, прибыл в Нижний Новгород буквально накануне своего 50-летия, стало быть, он никоим образом не мог встретить свой юбилей в Казани. В таком случае, где же он его встречал? Тут вопросов нет, «юрнал» нам в помощь: «30-го Рождение ЕВ, кушали в доме Строганова, и после полудня часу в седьмом, в сумерки, поехал ЕВ в путь…»

Крупнейший нижегородский промышленник Александр Григорьевич Строганов, незадолго перед этим (6 марта 1722 года) возведенный Петром в баронское достоинство, сопровождал императора в Персидском походе на пути от Москвы до Симбирска — очевидно, проведение юбилейных торжеств по случаю «тезоименитства Его Величества» в доме А.Г. Строганова было обговорено заранее, вероятнее всего, во время путешествия вниз по Оке. Строгановский дом в Нижнем Новгороде не сохранился, но его местоположение общеизвестно — он стоял совсем рядом с Рождественской церковью, построенной в конце XVII века родителями А.Г. Строганова и отлично знакомой всем без исключения волжским туристам. Стало быть, Петр Алексеевич отметил свой «полтинник» в Нижнем, а все наши байки насчет юбилейных торжеств в Казани — суть городской фольклор, и только?

На месте читателя я бы не стал столь пренебрежительно и легкомысленно относиться к городскому фольклору — как говорил когда-то А.С. Пушкин, иногда легенда «правдивее самой правды». Разумеется, чисто математически Петр Алексеевич действительно не мог встретить свой юбилей в Казани, но вот отметить — совсем другое дело!