Ябанджи среди чужих: герои. Активист Ведат Догу

Музей

Когда собирался в Турцию, начинал выстраивать список людей, с которым хотел бы побеседовать. В целом татарские эмигранты, с одной стороны, знают, о чем их будут спрашивать, с другой стороны, иногда они не хотят выходить из комфортной территории известных ответов. Кроме того, люди, живущие в другой стране, заботятся о своем privacy: у них есть общественная жизнь, но есть и частная, в которую путь нам заказан.

В Турции я в основном знал молодых татар, которым можно поставить свою музыку, рассказать про свои проекты, а что делать с людьми постарше? Сначала ты учишься говорить на их варианте татарского — иначе расставляешь акценты, четче проговариваешь слова. Потом начинаешь искать общие темы, в которых будет достаточно и философии, и житейского.

Ведат-абый работает почти каждый день с часу дня (в это время у турков заканчивается зухр-намаз) и до пяти-шести вечера. В музее в любое время года холодно, это старинный дом крымских татар с тонкими стенами. На первом этаже предметы, которые приносили местные, много фотографий, а также письма, пригласительные билеты. У двери стоит экран — на нем можно посмотреть видео про Казань (где нет ничего, к примеру, про Старо-Татарскую слободу, файл явно взяли с какого-то спортивного мероприятия), почитать отрывок «Мухаджиров» Махмуда Галяу, оценить фотографии… На втором этаже есть еще один телевизор, плюс много экспонатов, посвященных уже казанским татарам, включая манекены, наряженные в костюмы. Когда я прихожу в первый раз, Ведат-абый рассказывает туркам на турецком о Золотой Орде и Волге. Поскольку тема знакомая, понятно все без перевода.

Ведат с Востока

У его прадеда Сибгатуллы были две дочери, одной 8 лет, другой 3—4 месяца. Вместе они отправились в Турцию, пожили в Йемене. У деда Абдурахмана семь детей и три жены. Фамилия Догу с турецкого переводится как «восточный, где восходит солнце»: в деревне семья жила в той стороне.

— Если я начну считать родственников, то собьюсь со счета, — говорит Ведат-абый. Его отец Абдулла уехал из деревни, так что сын родился в Эскишехире. Поэтому у него городское турецкое имя. Родители хотели его женить на татарке, но он нашел девушку сам, женился, научил ее татарскому языку. Дочь учится в университете, Ведат-абый говорит, что женить сына по традиции получится дорого.

— В 1992 году мы собрались. Мы молодые были, — рассказывает он о местной культурной организации. — Нам казалось, что наша татарскость кончается. Мы же тут все родственники, сидим, пьем чай, хотим говорить по-татарски, а места нет, чтобы поговорить. Давай создадим общество. У нас были большие люди, мы попросили их дать нам место, за которым мы будем приглядывать. Старшие нам поверили. Но у нас было много дел по работе, так что процесс шел медленно. Вот Вахит — он много бегал, заново собрал нас, мол, не надо отдыхать, давайте заниматься делом.

— В 2013 году Эскишехир был культурной столицей тюркского мира, — продолжает Ведат-абый. — Я работал в мэрии, увидел, что разным обществам помогают, подумал, мы же тоже общество, пусть нам помогут! Пусть сделают музей, как место для встреч!

После этого необходимо было поговорить с депутатами Эскишехира, министром культуры РТ Айратом Сибагатуллиным, который отправил в Турцию музейщиков из Елабуги, они за 15—20 дней собрали экспозицию (в 2020-м ее обновили по решению уже Ирады Аюповой). Музей открывал Минниханов, который, к слову, жил в одном из отелей Эскишехира.

«Ты как 30-летний рассуждаешь»

— Где молодежь, Ведат-абый?

— А что им тут делать? Нечего. Ну они посмотрели музей. Вот парень мой придет, он что, будет пить чай, слушать меня? У него кровь кипит. Ему этого не надо. У нас давно уже есть проект — взять соседний дом, сделать тут кафе, открыть курсы языка.

— Ты как 30-летний рассуждаешь.

— Вот приезжают иногда сюда из России, говорят — мы татары. А я по-русски не понимаю, как я это проверю?

— А что будет потом?

— У нас много знаний, есть книги, музыка. Раз это есть, значит мы не пропадем. Даже если будет просто дома книга, сын будет говорить: это книга отца, татарская книга, я татарин. Значит, еще на три-четыре поколения это продлится.