Посадские укрепления Казани: от Ильинских ворот до крепости

Ну а далее все достаточно просто, и наше мысленное путешествие по периметру посадских стен быстро подходит к своей конечной точке: сразу же за Ильинскими воротами начиналась Московская дорога, которая, сообразуясь с прихотливым рельефом заливных лугов, шла в северо-западном направлении, а сразу за Адмиралтейской слободой уже полностью склонялась на запад. Интересно, что трасса дороги стихийно менялась после каждого очередного весеннего паводка — оно и понятно, ведь в пойме реки нет устойчивых ориентиров: где вчера была протока, там завтра вполне могла оказаться песчаная коса, и наоборот. Да тот же Булак непосредственно у своего устья чуть ли не ежегодно менял русло, в чем вы можете легко убедиться, сравнив топографические карты разных лет. Вот и выбирали путешественники себе дорогу, исходя из особенностей обстановки на конкретный момент времени.

В отличие от Московской дороги (показать точное положение которой до появления в 1849 году Адмиралтейской дамбы попросту невозможно), траектория посадской стены на своем конечном отрезке определяется предельно просто — сопоставлением нашего совмещенного чертежа с Описанием 1675 года. Начиная от Ильинских ворот, стена шла по прямой в северо-восточном направлении по пустынной заболоченной местности (на которой сегодня помещается комплекс Центрального стадиона) и выходила к Булаку чуть западнее современного цирка.

Поехали: «От Ильинские проезжие башни до Осьмиугольные башни стены 128 сажен (276 метров — авт.). По стене нижних 163 бойницы, верхних 159 бойниц. Башня Осьмиугольная. От стены до стены 7 сажен с аршином и 5 вершков (т.е. диаметр башни составлял около 16 метров — авт.). По башне и нижних, и средних, и верхних по 5 бойниц. От Осьмиугольные башни до башни, что над Булаком, стены 70 сажен с полуаршином (около 150 метров — авт.). По стене нижних 100 бойниц, верхних 91 бойница».

Ну а далее начинается самое интересное: «Башня, что над Булаком — на ней Змей. От стены до ворот 2 сажени без аршина. Ворота 3 сажени с полутретьим вершком. От ворот до стены сажень два аршина без вершка. По башне средних и верхних по 4 бойницы».

Разберемся. Самое, казалось бы, загадочное в этом отрывке — «Змей на башне» — это, вне всякого сомнения, наш любимый и порядком уже поднадоевший крылатый Зилант, обитавший, по древней казанской легенде, на одноименной горе у реки Казанки. После добавления изображения Зиланта на царскую печать Ивана Грозного его образ стал использоваться как неофициальный герб Казани, который во времена царствования Екатерины II стал и официальным. Правда, по описанию это был уже не дракон и не змей, а василиск — с петушиными ногами, крыльями и змеиным хвостом. Но удивляться тут нечему — изначально герб рисовали иностранные художники, оттого и получился змей эдаким гламурным мутантом, похожим на европейского василиска, а не на восточного дракона. Но поскольку в 1675 году (когда составлялось Описание) до екатерининских времен было еще далеко, Змей на башне «что над Булаком» оставался еще нашим, казанским, каким он изображен на печати Ивана Васильевича — с угрожающим выражением физиономии, драконьими (а не петушьими) ногами и вполне приличным отечественным хвостом.

Неслучайным выглядит и то обстоятельство, что образ Зиланта поместили на макушке именно этой башни — ведь она отмечала главный водный портал в столицу Поволжья, каковым в ту пору было устье Булака. Форма башни в Описании не отмечена, но по уже известным нам кос­венным признакам она была, скорее всего, «четвероугольной», хотя и относительно небольшой по размерам. На плане 1730 года видно, что стены на противоположных берегах подходили к Булаку не по оси, а со сдвижкой концов, в просвет между которыми, очевидно, и была поставлена проездная башня на мосту через протоку. По нему попадали с лугов на берегу Казанки в торговую часть города, расположенную у подошвы западного склона Кремлевского холма, и выходили непосредственно к ядру городского посада того времени — тут тебе и сезонная ярмарка, и весенние пристани на Булаке, и «провиантский магазин», и «Большой кабак», да и до самого гостиного двора — рукой подать. Возможно, мост у башни был раздвижным, для пропуска в Булак торговых судов — во всяком случае, водная коммуникация должна была каким-то образом регулироваться. К слову, проезжие ворота этой башни были примерно на сажень шире остальных въездов в город.

Поехали дальше: «От башни, что над Булаком, до Осьмиугольной башни стены 49 сажен без четы (105 метров — авт.). По стене нижних 68 бойниц, верхних 55 бойниц. Башня Осьмиугольная. От стены до стены 7 сажен без двух вершков (т. е. диаметр башни составлял около 15 метров — авт.). По башне нижних 5 бойниц, средних 7 бойниц, верхних по обламу 5 бойниц. От Осьмиугольные башни до Ярославские осьмиугольные башни стены 60 сажен без аршина. (129 метров — авт.). По стене нижних 77 бойниц, верхних 75 бойниц. Башня Ярославская осьмиугольная. От стены до стены пол. 10 сажень с вершком (если вы не забыли, это означает, что башня имела диаметр 9,5 сажен или 20 метров с гаком — авт.). По башне нижних 4 бойницы, средних 7 бойниц, верхних по обламу 6 бойниц».

Нетрудно заметить, что Ярославская восьмиугольная башня была одной из самых крупных в ряду посадских укреплений, и это понятно — ведь она стояла в наиболее значимом месте с точки зрения возможной осады — не случайно же именно на этом участке осенью 1552 года велись наиболее ожесточенные бои. Смысл топонима «Ярославская башня» также вполне очевиден — он происходит от церкви Ярославских чудотворцев, стоявшей в одноименном переулке, точно в том месте, где сегодня возвышается «летающая тарелка» Казанского цирка. На нашем доморощенном совмещенном чертеже хорошо видно, что в первой половине XVIII столетия этот район был очень плотно застроен — от городовой стены и до храма Святых Бориса и Глеба, стоявшего под крепостной стеной у подножия нынешней мечети Кул-Шариф. Плотная городская застройка на западном склоне Кремлевского холма хорошо различима и на панораме А.И. Свечина, сделанной в 1769 году, на ней же можно разглядеть и оба вышеназванных храма. Картина изменится только после Пугачева, когда поселение между крепостью и Булаком выгорит дотла вместе с храмами, а оба прихода — Ярославский и Борисоглебский — будут вскорости закрыты за отсутствием прихожан. Только спустя два с лишком десятилетия, в 1796 году, в честь Ярославских чудотворцев будет освящена новая церковь при Арском кладбище.

Последняя башня была самой северной точкой городовых укреплений — от нее стена меняла свое направление с северо-восточного на восточное и далее шла по прямой в сторону крепости: «От Ярославские башни до Тайнишные проезжие башни стены 111 сажен с полусаженью без двух вершков (240 метров — авт.), по стене нижних 133 бойницы, верхних 134 бойницы».

Здесь имеется в виду не нынешняя Тайницкая башня крепости, которая до разбора городовых стен всегда именовалась Никольской (Николаевской), а «Тайнишная проезжая башня» посада — последняя находилась на пересечении створов северной стены кремля и улицы Баумана (точнее, той дороги, которая осталась от прилегающего к крепости участка этой улицы после сноса в 2000 году застройки западного склона Кремлевского холма). Вот ее габариты: «От стены до ворот 3 сажени без полувершка. Ворота ширины 2 сажени 9 вершков. От ворот до городовой стены 3 сажени с вершком. По башне нижних 4 бойницы, средних 7 бойниц, верхних по обламу 6 бойниц».

Сложив три величины — «3 сажени без полувершка», «2 сажени 9 вершков» и «3 сажени с вершком» — получаем половину пери­метра Тайнишной башни — она составляла без малого 9 сажен или около 19 метров. Стало быть, ее периметр составлял 38 метров, а ширина стороны — около 10 метров (в том, разумеется, случае, если башня была квадратной в плане).

Происхождение самого названия башни вопросов не вызывает — оно идет от тайного ключа защитников Казани, уничтоженного взрывом 4 сентября 1552 года, когда «внезапно от подкопу взорвало тайник, и стена городная оплела (т.е. выгорела — авт.) и обрушилася». Это случилось, безусловно, чуть западнее ныне существующей Тайницкой (бывшей Никольской) башни и совсем рядом с разобранной еще в XVIII веке «Тайнишной проезжей башней» городского посада — в противном случае откуда бы взяться столь говорящему названию?! Князь Курбский пишет, что «под вежу великую и под тайники копано, откуда они на весь град воду брали». «Вежа великая» — это угловая башня, некогда стоявшая в устье Булака, у места слияния последнего с Казанкой, и о которой сообщает тот же Курбский: «Булак-речка… под самое место течет и впадает под угольную вежу в Казань-реку». Из свидетельства Курбского напрямую следует, что, во-первых, устье Булака в XVI веке находилось непосредственно у крепости, а во-вторых, пресловутый подкоп, скорее всего, велся не к береговому ключу, а к подземной части башни, причем, как указывает С.П. Саначин, «не исключено, что под тайником подразумевался вовсе не сам ключ, а резервуар при нем». Кстати, о ключе: нередко историки называют Тайницким другой ключ, существовавший на северном склоне Кремлевского холма (восточнее существующей Тайницкой башни) и засыпанный в 1955 году при строительстве защитных сооружений Куйбышевской ГЭС. Этот ключ (исток которого на откосе холма был оборудован небольшой часовенкой) в начале ХХ столетия преподносился именно как Тайницкий (изображение часовенки попало даже на дореволюционные открытки), но как пишет тот же С.П. Саначин, «к тайному ключу защитников Казани он — сильно удаленный от Булака — не имеет никакого отношения». Таким образом, не подлежит сомнению, что основные драматические события осени 1552 года развертывались с северо-западной стороны кремлевских стен — между ныне существующей Тайницкой (Никольской) башней крепости и правым берегом Булака, русло которого в описываемое время вплотную прилегало к крепостной и городовой стенам. Очевидно, где-то здесь (ближе к Северо-западной круглой башне Кремля) следует искать и место легендарных Муралеевых ворот, которые при взрыве, вероятно, либо вовсе не пострадали, либо пострадали минимально — не случайно же именно они были выбраны для въезда Великого государя Ивана Васильевича в Царев двор покоренной Казани. Но то — «дела давно минувших дней, преданья старины глубокой», и как все происходило на самом деле, мы уже никогда не узнаем…

Ну и наконец, возвращаясь к делам куда более предметным, находим в Описании 1675 года самый нижний абзац, описывающий финальный отрезок посадской стены: «От Тайнишные башни до Николаевские проезжие каменные башни (т.е. до нынешней Тайницкой башни Кремля — авт.) стены 47 сажен с аршином (около 100 метров — авт.). По стене нижних 39 бойниц, верхних 53 бойницы. Всего деревянный город мерою 2512 сажен с аршином и 9-ю вершками», т.е. общая протяженность стен городского посада составляла 5 километров 427 метров — вот, оказывается, сколь скромной по своим размерам была в XVII—XVIII столетиях наша Казань.

Ну, собственно, вроде бы и все — круг мы замкнули. Остается только напоследок заглянуть в городской посад, посмотреть, что у нас там творится, а заодно — собрать воедино все подвисшие сюжетные нити нашего повествования.