«Вы должны сохранить в себе вторую жизнь, а значит, дать малышу здоровое питание»

«О каждой женщине можно написать книгу, любая из нас уникальна»

В одном из татарстанских сел жила-была супружеская пара — звали их, скажем, Инсаф и Зухра. Зухра много лет не могла забеременеть — говорила, Аллах ребенка не давал. Муж ждал долго, но терпение его лопнуло, и в один прекрасный день он привел в дом вторую жену, Гульназ. Зухру выгонять не стал — так и начали жить втроем. Гульназ скоро забеременела — то-то радости было Инсафу. Первая жена, смирившаяся со своей участью, тоже приняла это как должное. Беременная женщина — существо капризное. Как-то Гульназ очень захотелось… поесть снега. Она буквально изнывала — только о нем и говорила. Была весна, снег уже почти растаял, и тут Зухра вспомнила, что в овраге рядом с деревней видела хлопья белого снега, которые зацепились за ветки деревьев. И пошла их доставать — очень уж жалела свою младшую товарку. Пришлось несладко: по грязному скользкому склону взбираться было тяжело, женщина несколько раз упала, а до финальной точки пришлось буквально ползти. Но своего она добилась — снег в пакете домой принесла. Через несколько месяцев Гульназ умерла в родах, оставив на руках Инсафа сына. А еще через год забеременела Зухра.

Эта история кажется вам безумной выдумкой сценариста сериала? Ошибаетесь. Это все произошло на самом деле. А рассказала об этом сама Зухра нашей героине, когда лежала в Перинатальном центре РКБ.

Дания Ишбулатова, которая вот уже 12 лет работает здесь буфетчицей, слышала десятки таких рассказов, ведь главной своей задачей она считает не только накормить пациенток, но и выслушать их, подбодрить, успокоить, а где-то и научить. Дания Кашафовна говорит:

— Это ведь только кажется, что все одинаковые. А ведь у каждой женщины своя история, о каждой можно написать целую книгу, ведь мы все уникальны.

Маленькая, аккуратная женщина с большими лучистыми глазами, Дания-апа сразу располагает к себе: она разговаривает тихо, улыбаясь, — больше всего под описание ее речи подходит глагол «воркует». И это воркование, судя по всему, здорово облегчило жизнь не одной сотне пациенток Перинатального центра.

Я с ними постоянно разговариваю, много общаюсь. Как мама, как бабушка даю советы — и мне очень приятно это все. И заботиться о них, и кормить, и подбадривать

«Все объясню им, глядишь — они уже с тарелочками бегут»

В свое время Дания Кашафовна окончила техникум советской торговли — говорит, это тогда было модно. Получила профессию «технолог приготовления пищи», повар 5-го разряда. За всю жизнь поработала в разных структурах. В РКБ она уже 12 лет — работала и в сосудистой хирургии, и заменяла коллег в других отделениях. А когда открыли Перинатальный центр — ее позвали сюда, сначала в отделение физиологии, а потом в патологию беременных. И это место, по ее собственным словам, самая любимая ее работа за всю жизнь.

— Объясню почему, — обстоятельно начинает беседу Дания-апа. — Здесь происходит чудо, появляется на свет новая жизнь. И я очень люблю здесь всех девочек, беременных и рожениц. У каждой свой характер, своя огромная интересная жизнь. Я с ними постоянно разговариваю, много общаюсь. Как мама, как бабушка даю советы — и мне очень приятно это все. И заботиться о них, и кормить, и подбадривать. Они, конечно, все разные — бывают и капризные, и шумные. Стараюсь объяснять все про питание, чтобы у них была здоровая жизнь. Ведь они приходят сюда одни, а уходят по двое-трое. Это же чудо!

Дания Кашафовна говорит: на работе для нее обстановка оптимальная. И график устраивает, и зарплата вовремя, и коллектив замечательный. Но главное — ее «девочки». Конечно, по долгу службы она объясняет им все про правильное питание:

— Я же технолог, рассказываю им, из чего и как это готовится. Расскажу, например, про кашу — что в ней содержится, какие витамины, как молоко и масло помогут их здоровью… Глядишь — они уже все с тарелочками бегут. А я приговариваю: «Давайте, давайте, вам надо кормить ваших малышей!»

Питание для РКБ приготавливается не здесь, а по договору аутсорсинга. Директор по развитию питания в сети здравоохранения Светлана Владимировна Тагирова рассказывает «Реальному времени»:

— В РКБ у нас реализована европейская система таблет-питания. Питание шестиразовое, пациент получает своеобразную большую «таблетку», термоподнос, на котором находится еда: например, в обед это первое, второе и салат. Готовится все это в Департаменте продовольствия и социального питания Казани на улице Тульской, а потом в термосах развозится по девяти большим больницам города. Питание приезжает в РКБ горячим, его быстро раскладывают по «таблеткам» в пищеблоке, и буфетчицы поднимают эти подносы в отделение.

Дания-апа рассказывает: а в отделении пациентки собираются рядом с буфетом и получают свое питание. А если речь идет о реанимации — здесь Дания Кашафовна приносит еду прямо к кровати. У каждой, в зависимости от состояния или от осложнения беременности, свой стол, по назначению врача: данные об этом строго собираются, чтобы ненароком не накормить пациентку тем, что ей есть нежелательно. В реанимации, как правило, кормят протертой, щадящей пищей; беременные с диабетом питаются по столу №9; если почечная патология — показан стол №4… Словом, разобраться, кому что выдать, — тоже серьезная работа.

Дания Кашафовна рассказывает: конечно, бывают и капризные мамочки, которые привыкли к домашней еде.

— А здесь ведь все пресное, здоровое, приготовленное на пару… И когда они начинают капризничать — я начинаю объяснять: вы должны сохранить в себе вторую жизнь, а значит, дать малышу здоровое питание. Вот родите — и будете есть, что захотите! Их ведь на самом деле вкусно кормят, здесь прекрасная еда. Просто они, может быть, к другому привыкли.

Утром прихожу и спрашиваю: «Ну как дела? Что нового? Как муж, как дети?» И они мне все начинают рассказывать

«Это как будто моя семья: я все знаю о них»

В отделении патологии беременности пациентки проводят очень много времени — многие лежат тут месяцами, кто-то проводит здесь и всю беременность.

— Они здесь практически живут, — говорит Дания Кашафовна. — И это как будто моя вторая семья: я про них знаю все. И про их болячки, и про семьи, и когда им рожать, и когда их выписывают… Утром прихожу и спрашиваю: «Ну как дела? Что нового? Как муж, как дети?» И они мне все начинают рассказывать. Я вообще очень люблю поговорить, понимаете? И в каждой из них вижу своего ребенка. Это как будто моя дочка лежит. И я представляю: вот ей бы нахамили, накричали. Разве это хорошо? А я по-матерински, по-бабушкински с ними. Особенно если девочка молоденькая и для нее это все в первый раз.

Если пациентки капризничают или говорят резкости — а такое тоже бывает, Дания Кашафовна продолжает увещевать — дескать, нервничать ни к чему, это ведь никому пользы не принесет — ни маме, ни ребенку. Но в основном подопечные адекватные, особенно если роды уже не первые.

Алия Фазлыева, заведующая производством Департамента продовольствия и социального питания Казани, говорит:

— Ведь эти женщины тут лежат подолгу, рядом с ними ни мамы, ни родных нет. А им ведь не только питание и лечение нужно, но и обычная человеческая поддержка. И вот наша Дания-апа им как мама — разговаривает с ними, уговаривает, успокаивает…

Им ведь не только питание и лечение нужно, но и обычная человеческая поддержка. И вот наша Дания-апа им как мама

Пациентки, по словам Дании Кашафовны, делятся многим. И страхами, и своими историями. А она слушает и, кажется, сердцем вживается в каждую.

— Есть у нас женщина, которая пятый месяц уже лежит — и лежать будет до самых родов. У нее большая угроза выкидыша. И она очень переживает за детей и мужа: он попивает, бывает, и детей нашлепает. Конечно, она боится — как они там? И вот, сяду с ней рядом и успокаиваю: «Может, это он только при тебе так? А как тебя нет — так понимает и ответственность на себя берет? Он же не пьет там с ними один». Она волнуется: кто купит все для малыша? Кто все соберет? А я отвечаю: еще ни один ребенок из роддома голым не выписался. Все купит твой муж. Дай, говорю, ему свободы больше, дай ему возможность позаботиться о тебе и ребенке — глядишь, он и исправится.

Мы улыбаемся: «Да вы психолог!» Дания Кашафовна разводит руками:

— Ну я уже столько лет работаю и столько лет живу. Очень много видела. Наверное, это опыт… Я просто их очень люблю.

«Стараюсь не спрашивать о ребенке, пока она сама не заговорит»

Патология беременности есть патология. Если у женщины наступает критическое состояние — преждевременные роды, кровотечение или что-то другое и очень грозное, она покидает отделение, а потом отправляется в реанимацию. И там их тоже видит Дания Кашафовна — она ведь привозит еду и туда.

— Там стараюсь не спрашивать о ребенке, пока она сама не заговорит. Я ведь не знаю, выжил он или нет. Удалось сохранить беременность или нет. Вдруг она его потеряла? Или вдруг он родился с тяжелой патологией? Я просто начинаю кормить, спрашиваю, как она себя чувствует, как у нее дела. И если она сама захочет, начинает разговаривать. Например, говорит: ребеночек родился, он нормальный, но пока в реанимации. А бывает и так, что молчит, начинает плакать. И дальше я просто не лезу. Если сама захочет — на второй день расскажет... Я и свой опыт рассказываю — он у меня тоже был тяжелый. Мужа потеряла недавно, сама три месяца в больнице пролежала…

Я просто начинаю кормить, спрашиваю, как она себя чувствует, как у нее дела. И если она сама захочет, начинает разговаривать

Когда Дания-апа работала в отделении физиологии, она видела там множество свежеиспеченных мам. А поскольку они в РКБ лежат в палатах вместе со своими малышами, то часто нуждаются в советах: как правильно сцеживаться, что делать с ребенком. Конечно, в Перинатальном центре для этого есть целая армия медперсонала — подробный инструктаж мамы проходят. Но иногда, когда рядом нет врача или акушерки, мама тушуется, и Дания-апа с огромным удовольствием показывает, как перепеленать малыша, как его правильно взять… И говорит, что от этого получает истинное удовольствие:

— Младенцы ведь такие красивые все! А пахнут как — молоком! Я с ними быстро управляюсь, мне не страшно нисколько.

«Кызым, давай, кызым, вперед»

Дания Кашафовна говорит: в последние годы в отделении патологии беременности стало больше мам — палаты переполненные. Дело в том, что растет и общее количество беременностей, рождаемость стала выше. Приходят мамы сюда и за третьими, и за четвертыми детьми, причем многие из них в достаточно молодом возрасте, чтобы «отстреляться сразу».

Не редкость тут и мамы возраста 40+ — у них уже выросли первые дети, и они заводят маленьких, благо состояние современной медицины позволяет это сделать.

— За третьим и даже за четвертым ребенком часто приходят мамы, у которых есть уже взрослые дети. Вот, например, сегодня одну такую женщину отпускают на два дня домой, чтобы она собрала вещи. Дело в том, что ей за сорок, у нее дома уже есть трое детей, мужа нет, зато есть пожилая мама. У нее угроза выкидыша, поэтому лежать ей тут до самых родов — а еще пока только 28-я неделя. Так что вот и такие судьбы тоже бывают. Но все мамы, которым за сорок, все равно чувствуют себя молодыми!

С ними, конечно, и специалисты разговаривают, правильно, профессионально. А я уж по-свойски, по-матерински с ними. «Кызым, давай, кызым, вперед…»

А вот молодые женщины очень боятся родов. С ними в Перинатальном центре работают и врачи, и психологи… и Дания-апа.

— Их очень много, которые боятся рожать. Боятся, что больно будет. Я им говорю, что тут классные специалисты и все будет хорошо. Беременной, говорю, не останешься. Все будет хорошо. С ними, конечно, и специалисты разговаривают, правильно, профессионально. А я уж по-свойски, по-матерински с ними. «Кызым, давай, кызым, вперед…»

А когда Дания Кашафовна работала в отделении физиологии, ей там приходилось видеть и притчу во языцех — роды в присутствии мужей. Ведь процесс родов может затянуться, и женщин кормят в родовом отделении. Она улыбается, вспоминая это:

— И там с папами такое бывало… Схватка начинается, женщина кричит, а муж сидит с вытаращенными глазами. Их тоже успокаиваешь — рассказываешь, сейчас пройдет этот период, и она успокоится. А он в шоке. Их и в родовом зале ставят у изголовья кресла или кушетки, чтоб уж слишком сильные впечатления не получили. Мужчины ведь такие ранимые, женщина может гораздо больше вытерпеть!

«Улым, я не хочу умирать, спаси меня, пожалуйста»

Улыбчивая, мягкая, веселая Дания Кашафовна выглядит как вполне довольная жизнью и здоровая женщина. По ней не скажешь, что недавно она прошла по лезвию коронавирусной бритвы, еле выжила сама, но похоронила мужа.

Они прожили вместе 41 год — муж был старше Дании на 10 лет, очень ее любил. Супруги вырастили двоих детей, у них были общие планы, общие увлечения… Но за два года до смерти он тяжело заболел, и Дания Кашафовна тогда даже уволилась с работы, чтобы ухаживать за ним. А потом оба заболели коронавирусом.

Все кажется, что он сейчас откроет дверь и зайдет… Не хватает его очень

— Он умер на пике пандемии от осложнений коронавируса — у него был сахарный диабет, сами понимаете... В тот момент очень было все строго, и хоронили его в закрытом гробу и в пакете, несмотря на то, что мы мусульмане. И лежали-то мы с ним в разных больницах. Так что мертвым я его не видела — и мне поэтому все кажется, что он сейчас откроет дверь и зайдет… Не хватает его очень. Я очень тяжело переживала его смерть. Мне 62 года, и за последний год я, кажется, лет на 20 постарела…

Сама Дания Кашафовна тоже болела очень тяжело — больше двух месяцев провела в больницах, ведь ее осложнением стал инсульт. Из дома ее забирала скорая помощь с температурой 37,8, но в приемном покое женщина упала: уже был критический недостаток кислорода.

— За время болезни я полежала в трех больницах: здесь, в РКБ, потом на Шмидта. А когда у меня случился инсульт, меня отвезли в больницу №6. Я вдруг почувствовала себя очень плохо, решила дойти до туалета — и упала по дороге, это был инсульт. Потом уже оказалось, что в это время умирал мой муж, — я, наверное, это ощутила?

В коридорах отделения, в котором лежала Дания-апа, были установлены камеры, поэтому момент падения сразу отследили. Подбежала бригада медиков, один из молодых докторов подхватил ее на руки и понес.

— Я ему говорю: «Улым, я не хочу умирать, спаси меня, пожалуйста». А он отвечает: «Апа, я даю честное слово, умереть вам не дам!» И вот, когда уже МРТ сделали, он меня закутал в одеяло, завернул, поправил все на мне, как с маленьким ребеночком со мной... А потом наклонился и сказал: «Апа, я же вам обещал, что вас спасу! Я все правильно сделал!» Он же совсем молоденький, ординатор, наверное. И я до конца жизни буду ему благодарна.

Просто люди, которые этого не видели, — они думают, что это все сказки и неправда. А если бы вы видели, как люди лежат под ИВЛ, как там страшно!

С тех пор прошел почти год. Дания-апа восстанавливается от болезни: правда, потеряла 34 килограмма, до сих пор может есть только очень ограниченный список пищи, у нее выпали волосы и несколько зубов, часто наступает слабость, открылась аллергия на молочные продукты...

— Пользуясь случаем, хочу всех призвать, чтобы вакцинировались. Я и сама сделала прививку. Это ведь безопасность, и для себя, и для окружающих. Просто люди, которые этого не видели, — они думают, что это все сказки и неправда. А если бы вы видели, как люди лежат под ИВЛ, как там страшно! Каждую минуту лежишь и думаешь: «Как бы выжить!..»

Дания-апа плачет.

«Значит, для чего-то ты еще тут нужна»

И когда Данию Кашафовну наконец выписали из больницы после почти трех месяцев лечения, она оказалась одна в большом дочкином доме (та уехала работать в Москву с семьей) — без мужа, с подорванным здоровьем и потухшими глазами. И в этот момент ей позвонили из Департамента питания и сказали: «Возвращайтесь к нам!»

За это она несколько раз за нашу беседу благодарит департамент: говорит, что здесь снова ожила, почувствовала смысл жизни. И восстанавливаться от коронавируса легче, когда есть любимая работа.

— Мне все говорят: «Не плачь, ведь Бог тебя оставил. Значит, для чего-то ты еще тут нужна». И я с этой мыслью и живу. Значит, что-то должна сделать хорошее. И я надеюсь, что помогаю вот этим девочкам здесь. Я их накормлю, успокою, приголублю…

Я все сыну говорила: «Когда уже мне такой кулечек подаришь? А то я все чужих пеленаю»

«У меня обычная судьба, я обычная простая женщина»

Дание Кашафовне помогают двое детей. Дочка живет в Москве, но поселила маму в своем доме, где есть сад и который находится совсем неподалеку от РКБ — отсюда на работу ездить легко и быстро. Дети ухаживают за матерью, обеспечивали ей полноценный уход во время болезни. Сын рядом, в Казани, всегда готов помочь, если что-то понадобится.

Две внучки — большая радость бабушки. Она смеется:

— Я все сыну говорила: «Когда уже мне такой кулечек подаришь? А то я все чужих пеленаю». Теперь младшей внучке 9 лет, она любит ко мне на пирожки приезжать.

Дания-апа рассказывает про свою покойную свекровь: оказывается, это именно она научила ее татарскому языку, который Дания, городская татарка, не знала. А потом свекровь и их детей учила языку, культуре, традициям и даже возила на могилу к деду — тот погиб в Польше во время войны, там и похоронен. Словом, к корням отношение в семье было и остается особое.

С юности и до самой болезни Дания-апа обожала танцевать: хореографией занималась с детства, а в последнее время ходила в кружок восточных танцев — смеется, что была там самая старая, но ей там ужасно нравилось. В орбите интересов нашей героини и фитнес, куда она планирует возвращаться после того, как окончательно восстановится после болезни («Моя любимая беговая дорожка!»).

А еще Дания Кашафовна обожает читать. Сейчас уже поменьше — зрение село, много прочесть не удается. А раньше читала запоем:

— До утра с мужем сидели за книгами. Оба читали взахлеб. Он очень увлекался историей…

Я считаю, каждый должен быть на своем месте. Слесарь должен быть слесарем. И любить свою профессию, и тогда у него все будет получаться, второй раз его вызывать не надо будет. Так же и у поваров. И так же у нас

Наша героиня рассказывает, что пишет очерки, и вообще любит и умеет писать. Это еще со школы началось, потом писала сочинения за дочку. К середине жизни поняла, что нужно было получать филологическое образование, но…

— Я сейчас знаете, к какому выводу пришла? Нужно делать так, как написано тебе на роду. И все, что случилось, принимать как должное, идти по этому пути. А не бороться за то, что не получилось. Бог тебя повел по другой дороге. Прими это как должное, делай из этого выводы и продолжай идти своей дорогой, ты не зря на ней оказался, так надо было. Все, что ни делается, все к лучшему — это ведь не пустые слова. Вообще, испокон веку народ собирал эти мудрости, и они реально работают. Надо просто понять и принять это. Но почему-то это понимание приходит только с возрастом…

И в заключение Дания-апа снова горячо говорит, как любит свою работу, как рада, что ее сюда вновь позвали. Рассказывает: когда наступает ее смена, она с радостью бежит в отделение, чтобы снова встретить «своих девочек».

— Я считаю, каждый должен быть на своем месте, — лучезарно улыбается она. — Слесарь должен быть слесарем. И любить свою профессию, и тогда у него все будет получаться, второй раз его вызывать не надо будет. Так же и у поваров. И так же у нас. Если любить свою профессию, подходить к ней именно с такой точки зрения — все получится и все будет прекрасно.