«Это часть феминизма: да, я татарка, я женщина»

Несакрально, но красиво

Если раскрывать основы татарского костюмного комплекса, то изначально он говорил о смыслах, образах, имевших сакральное значение для носителя. Индустриальное общество упростило визуальную составляющую, наделив ее лишь внешней, репрезентативной функцией, то есть утеряв изначальный смысл.

Однако современное общество в связи с глобализационными процессами, всеобщей унификацией ощутило потребность в воспроизводстве паттернов, указывающих на национальную «инаковость». Современные модные тенденции показывают, с одной стороны, универсализм, нивелирующий этническую специфику, с другой стороны — локальное своеобразие. Такие тенденции можно увидеть и у татарского костюма, когда татарское становится модным.

Этнограф Светлана Владимировна Суслова выделяет четыре вида направления развития костюма: фольклорно-этнографическое, фольклористическое, общенационально-знаковое и авангардное. Этот порядок можно применить и к современности.

Так, для фольклорно-этнографических и фольклористических направлений характерно создание реплик. Скажем, этим занимается объединение Millihasite, или мастер Луиза Фасхутдинова, которая вышивает и создает головные уборы.

Я намеренно не показываю фольклорные ансамбли, которые используют в костюмах аутентичные образы. В этом русле активно работают кряшены. Что касается казанских татар, то в основном они носят новоделы.

Общенационально-знаковое направление основывается на тех же самых формах, однако в силу эстрадно-театральной эстетики узнаваемые элементы костюмного комплекса могут иметь более ярко выраженные формы. Пример — фэшн-коллекция Гульфии Билаловой, которая была создана в 2015 году. Мне кажется, ее видела половина России. Она использовала узнаваемые детали костюма, но в современной интерпретации.

Еще отмечу коллекцию бренда Idel: они использовали орнаменталистику в современном костюмном комплексе. Правда, меня удивило, что на девушке в свитере с татарским узором головной убор по типу башкирского кашмау.

Интересно отметить Burobanu, которые, несмотря на то, что в основном работают с традиционными формами, при создании женского головного убора — калфака — использовали как основу нагрудник изю, что является непосредственным примером авангардного течения.

Каляпуш как манифест, 3D как способ

Говоря об авангарде, надо сказать, что это и сценическая/театральная, и праздничная, и даже повседневная одежда. Интересно наблюдать, как из года в год первое присутствует на конкурсе «Татар кызы», где различные костюмные комплексы с мотивами татарского, но в гипертрофированной форме. На фото — недавний региональный этап в Казани.

Если перейти к праздничному функционалу одежды, то сейчас молодые пары часто используют в качестве этнокомпонента не только головные уборы, но и костюмный комплекс. Иногда одни детали более театральные, другие — более детальные. Но все работают исключительно по наитию. К примеру, находят швей, ищут книги, обращаются к театральным мастерам, воссоздавая, по их мнению, татарский костюм.

Старшее и среднее поколение носит на праздниках головные уборы. При этом женщины в театре могут не покрывать голову, но на религиозных мероприятиях — обязательно.

В повседневной жизни я редко встречала использование элементов традиционного костюма. Однако вчера я увидела в магазине мужчину в каляпуше, он сказал, что это его восприятие себя, своих корней, он носит его постоянно. У женщин «восприятие» ограничивается ношением недорогих украшений, созданных по национальным мотивам.

Интересно, что сегодня мастера используют при их создании современные материалы, притом что традиционная форма не соблюдается: берется узор или основа, которая воспринимается как татарская.

Гульфия Билалова (ее упомянутая выше коллекция 2015 года по большей части была распродана, даже в другие страны) теперь шьет на заказ, создает целые family look. Также она начала делать украшения из современных материалов, но по традиционным формам. Да, технологии не стоят на месте: объединение Millihasite, можно сказать, ввело моду на новые технологии, используя 3D-принтер, на котором печатают детали для нагрудного украшения (хаситэ), воротниковой застежки (яка чылбыпы), накосников (чулп).

Как локдаун помог этномоде?

Дизайнеры, работающие с этномотивами, — это большой поток. Появляются звездочки с огромным желанием творить, сталкиваются с жетскими правилами рынка, начинают понимать, что их штучный товар, изготовленный руками, в разы дороже китайского и поэтому не всегда может выдержать конкуренции. В 2016 году в «Реальном времени» я уже поднимала тему татарского этнодизайна, или «татар стайла», рассказывая о новых брендах и их работе, однако сейчас процентов 80 ушли с рынка, на замену которым пришли новые имена.

Большинство использует в работе узоры. Их актуальная аудитория — женская. Для мужчин изготавливаются головные уборы, а также казакины, которые почему-то именуются «френчами». Согласно «Википедии», «в период Первой мировой войны в армии широкое распространение получили кители произвольных образцов — подражания английским и французским моделям, получившие общее наименование «френч» — по имени главнокомандующего Британскими экспедиционными силами во Франции, фельдмаршала Джона Френча».

Есть дизайнеры, которые работают в масс-маркете, другие — шьют дорогую одежду, выставляют ее на фэшн-платформах, на конкурсах. К примеру, Burobanu в этом году показали свою коллекцию на Volga Fashion Week.

Большим подспорьем для дизайнеров служат маркеты, самый знаковый из которых — «Печән базары», на нем выставляются все мастера.

Также я жду, что представит проект Your yool — это фэшн-фильм о татарской духовной культуре, снятый по мифам. В течение месяца собрав команду, они уже закончили свою работу, показ ожидается в июле.

В целом необходимо понимать: несмотря на то, что продажи ведутся и непосредственно в магазинах, практически каждый из мастеров имеет аккаунт и свои группы в наиболее популярных интернет-сетях («ВКонтакте», Instagram, Facebook). Благодаря развитию и внедрению в повседневную жизнь современных телекоммуникационных и информационных технологий, упрощается и ускорятся распространение продукции через интернет-сообщества и сайты. Сетевые продажи позволяют расширить аудиторию, что, соответственно, позволяет татарам со всего мира увидеть и купить понравившуюся вещь, находясь на другом конце планеты от производителя. К тому же после локдауна рынок продаж захватили интернет-магазины (WildBerries, OZON, KazanExpress), которые становятся новым полем сбыта для крупных и мелких производителей.

Каковы итоги? Как отметили ребята бренда Idel: «Традиция сохраняется, когда живет в современных вещах». Нужно понимать, что этномода — это не удел всей молодежи, а лишь определенной группы людей, или так называемой этнориентированной части, которая декларирует свою идентичность через повседневные образы, используя одежду с элементами традиционного костюма или орнамента. Активисты из этой молодежи создают различные объединения и проекты, которые призваны, прежде всего, сохранить традиционную культуру. Все это, безусловно, является ответом на глобализационные процессы, нивелирующие национальные и локальные особенности.

(Вопрос: «Почему татарки не носят традиционный костюм?»)

В России никто не носит традиционные костюмы. В этом плане мы не какие-то особенные.

(Вопрос: «Связаны ли феминизм и костюмный комплекс?»)

Этот вопрос задавали организации «Ак калфак», но они обходили его стороной. Мне кажется, когда традиционные маркеры используются в повседневной одежде, это часть феминизма: да, я татарка, я женщина.

(Вопрос: «Дизайнеры работают с историками моды, с костюмами?»)

Сейчас многие дизайнеры начали работать с Государственным каталогом, правда, без теоретический базы они могут наделать ошибок. В советский период, мне кажется, подход был более серьезным, правда, результат среди модельеров и дизайнеров не всегда оказывался таким, какой хотелось бы. В последнее время стали относиться к таким вещам серьезнее. Сначала начали изучать книги, а теперь — обращаться к научным сообществам. Но проблема еще и в закрытости: я, когда работала в Национальном музее, говорила, чтобы дизайнеры приходили к нам. А они отвечали, что к нам не попасть, нужно написать письмо, которое могут и не одобрить.