«Почему меня заставляют стать башкиром, что за цирк?»

«Вы хотите, чтобы завтра он стал врагом народа?»

В Башкорстане время на два часа вперед. Поэтому мой телефон начинает трезвонить с шести утра, и звонящие мне считают это нормальным. В последнее время разговоры начинаются так:

— Привет для поэтических планет!

Значит, это не только личный разговор.

— Привет землякам! — отвечаю, предчувствуя, что сейчас выслушаю.

Вторые фразы разговоров также очень похожи друг на друга:

— Вы видите, что они с нами творят?

Ответ на этот вопрос я знала еще четверть века назад, потому что я человек, прошедший стажировку по башкортизации. Этот процесс идет тонко, сложно и непрерывно. Процесс русификации таков же, те же проверенные методы: снизу режем, сверху латаем, точнее, улыбаясь, душим, а разговоры на любом уровне заканчиваются тем, что сторона, считающая себя хозяином, говорит: «Все будет хорошо! Все будет хорошо!» Только вот это непонятно: а для кого будет хорошо?

Пока что ничего хорошего для нас не видно. Сегодня на то, чтобы написать эту статью, меня подвиг этот вопрос по телефону: «Кто? Имя-фамилия? Господи упаси, вы хотите, чтобы завтра он стал врагом народа?» Да не только так, завтра задавшего этот вопрос на башкортостанском телевидении выдадут за жертву пропаганды. Как? Он будет говорить по-татарски, но может сказать: «Я башкир, из такого-то башкирского рода, во время переписи запишу себя башкиром».

Вот еще один мой земляк рассказывает: «Начался день — жди сюрприза. Твой соратник по жизни, живущий за забором сосед, односельчанин, даже какой-нибудь родственник появляется на экране и говорит эти слова. Пытаюсь себя ущипнуть. Может, сон, может, я брежу? А он еще и одет в костюм башкирского народа! Что за игра? Зачем нас дурачат?»

«Вчера пошел на концерт, терпел до конца, — звонит один читатель. — Каких только способов издевательства нет, господи. На сцену выходят артисты в невероятно красивых башкирских костюмах. Что есть — то есть, красиво. А эти украшения! Увидев, насколько старые, потрепанные татарские костюмы у стоящих рядом, чувствуешь себя оскорбленным. А о том, какое это воздействие оказывает на детей, на молодых, даже говорить нечего. Потому что татарские костюмы в Башкортостане не шьют. Нет специальных мастерских, министерство культуры не заказывает им. Сцены — внушительная вещь, серьезный воспитательный инструмент». Потом начинает обижаться на меня: «Как только ты терпишь, ты же поэт. Ваши ученые, представители татарского конгресса заявляют, что книга «Татары Поволжья и Приуралья» должна быть в каждом доме». Много чего надо, да. Только словами ничего не изменишь. Во-первых, книга сама до домов не доберется. А башкирские пропагандисты требуемые материалы, книги в каждый город и село, в каждым дом привезут бесплатно. Во-вторых, это только видимая часть пропаганды. А сколько идет скрытой, продажной? Что ни говори, доведенный до ручки, не имеющий финансовой основы народ вынужден думать о том, как себя прокормить, выжить. А книга в углу полежит. Многих татар башкирская пропаганда покупает. Некоторые, считая, что написанное на бумаге — это еще не смена веры, многие годы дурачат себя, считая, что нельзя нарисовать то, чего нет, мол, однажды остановятся. Но они не думают останавливаться. Что думаешь об этом?»

«Из твоей деревни сделали башкирскую сцену, а ты ни слова не говоришь?»

Вновь звонят:

— Привет, поэт. Не стыдно тебе? Из твоей деревни сделали башкирскую сцену, а ты не приезжаешь и ни слова не говоришь? Знаю, скажешь, что главы не зовут. А по зову только собака прибегает. Запрещено, что ли, приехать в родные края, поговорить с народом, донести свое поэтическое слово? Тебя не только в Янауле, в Краснокамске, Нефтекамске, Татышлы, Дуртюлях, Бураево, Балтасях, Аскыне, Стерлетамаке, Яркеево, Уфе... зачем я перечисляю, весь татарский мир тебя ждет. Если совесть есть, выезжай!

Очередной звонок. Что мне скажут — уже и сама боюсь.

— Привет землякам! Не обидишься, если так буду называть? Не осталось времени на мелочи, дела швах. Ты ведь сейчас единственный живой, здоровый поэт из Янаула. Остальные все кончились. Избавились от них. Кончились и те, кто писал по-башкирски и называл себя башкиром. Раз одна осталась, стараюсь все у тебя читать. Стараюсь. Татарская пресса сейчас от нас на недосягаемой вышине, что ли, или на дистанции. Почему у нас это хорошо не распространяют? Может, думают, что не подпишемся? Может, оно и так. Сейчас ведь газеты-журналы дороги. А у народа карман пустой. Пусть не оценивают прессу, как обычный товар, снизят цены. По радио-телевидению кто говорит, тот и прав, воистину. Бардак. Подумай. Татарстан для своего народа, для татар поделился бы нефтью. Народ — хозяин подземных богатств. Снизили бы цену на прессу. Хоть на немного. Не отправляли бы нефть в Москву.

«Одной веры, живущие на одной земле два народа — что должны делить?»

— Алло? Нажиба, это ты? Какой район? По-татарски же говорю. Не выдержала, звоню. Знаешь, что они с нами делают? Каждый день новая комедия. Башкирский ансамбль, башкирский театр, башкирский писатель, башкирский ученый, фольклорист, исследователь башкирского устного творчества, истории деревень... Приезжают и в города, и в деревни, заходят в дома. Прямо в душу лезут. Единственная цель у них. Глядя в глаза, увещевают: ты башкир, ты башкир, знай это. Говорю, сама знаю, кто я такая, уходите. Нет, говорят, не знаешь, это мы знаем. Может, их чем-то напоили, ядом каким? Ходят с сумасшедшим видом. Чтобы их успокоить, говорим, хорошо, запишемся башкирами. Но не играют ли с огнем люди, которые нанимают их на работу? У меня есть башкирские родственники, всю жизнь прожили как один народ. Как с мишарами, три-четыре звука других, всего лишь. Понимающие друг друга без переводчика, к тому же одной веры, живущие на одной земле два народа — что должны делить? Одного не понимают, похоже, эти пропагандисты: если татар разозлить, они все сделают наоборот. А от единства с башкирами выиграют и башкиры, и татары. В твоих стихах звучат и мишарские, и башкирские слова. Значит, татарские редакторы не против... Что сказать... Собака лает, а волки вокруг бродят. Таким людям платят деньги. Лучше бы нашли другие способы заработка. Ведь зазря тратят народные богатства, нервы тратят. О том и звоню — как думаешь?..

— Алло, поэтесса? Попалась? Я сейчас научу уму-разуму! Не смей вешать телефон! У нас не осталось человека, к кому можно обратиться. Если не поменялось значение слова «поэт» и внутреннее содержание поэта не изменилось, поэт — это человек совести, верно?

— Верно.

— Ну так слушай! Почему я должен доказывать, что я татарин? А-а-а? Почему молчишь? Нафига вы татар здесь поделили? Когда начали напрягать, мол, ты башкир, ты башкир, пошел к главе района и спросил: «Вы сами кто, кто по национальности?» — «Я татарин». — «А я?» — «Зачем меня спрашиваешь, сам не знаешь?» — «Знаю и давно. Почему меня заставляют стать башкиром, что за цирк?» — «Что поделать, заставляют». Поехал в село. Те же вопросы задавал. Также отвечают: «Что поделать, заставляют».

Зашел домой. Спросил жену: «Кто я, кто по национальности?» — «С ума сошел? Уф, господи, если сам не знаешь, съезди в Уфу, спроси, Они всех людей, марийцев, русских, записывают башкирами. Пока будешь ездить, я себе татарина поищу». Вот так сказала! «Не сходи с ума, душа моя», — сказал и обнял ее. Вот как это работает — разделяй и властвуй. Нет уж, не продам своих башкирских друзей, и мишар, и сама собой останусь. А ведь есть у меня понимающие башкирские родственники. «На сцене хорошо играть, а вот в жизни — нельзя», — сказал один. Верно ведь сказал? Да, сильно путают. Отделяют зерна от плевел, а убирают зерна.

«Если прибавить к предыдущей переписи 1,5 миллиона, получится число татар в Башкортостане»

— Наҗиба, ты? Хорошо, что дозвонился. Хорошо на душе стало. В последнее время кажется, что помру. Не удивляйся, почему шепчу, работа такая. Слышишь? Каждый день должен делать людей башкирами. Здешним не расскажешь. Одному вот сказал — человеку, которого называю другом. Он ответил: «Чего, их забыли сделать или сделанных потеряли?» Застыдился. Поэтому женятся на татарках, чтобы укрепить генофонд. Согласился, это так. Но у меня звонок был по другому поводу. По поводу обычаев. Ты же работала в журнале «Сююмбике» и в организации «Ак калфак». Поэтому хотел тебя спросить о калыме. Обряды, обычаи ведь древнее законов. Так что их надо выполнять, нельзя отпускать дочь, не получив за нее калым. А когда выдаешь за человека другой национальности, цена растет, верно? Чтобы воспитать дочь, сил ведь тратится немало.

— Это верно, — отвечаю, хоть и не понимаю, куда он клонит.

— Я так и думал. Спасибо. Я собираюсь дочь выдать за одного отличного башкирского паренька. Любит его дочь. Объяснил дочери о калыме, на следующий день будущий зять оказался татарином. «Как же это случилось? Может, чтобы калым не платить?» — «Нет, потому что я татарин». — «Так ты вчера был башкиром». Он мне посмотрел прямо в глаза и сказал: «Так и ты вчера была татаркой». Вот поэтому хочу у тебя спросить: может, мне вернуться обратно к татарскости? Или подождать до переписи населения?

Обе стороны замолчали. На той, кажется, заплакали?

— Ты плачешь, что ли?

— Как не плакать, превратили в кукольную фабрику Башкортостан. Хочется человеческую жизнь прожить по-человечески.

Телефон замолк, но не успела я положить трубку, как вновь просят.

— Алло, землячка!

— Из Башкортостана?

— Да, из бывшего Мензелинского уезда. Почему звоню? Потому. Смотрел передачу «Татарлар». Спасибо, сказала давно ожидаемые слова. Но Татарстан сейчас только слова говорит. Если будет так говорить, от всех татар одно только ухо останется. Если ты в такую превратишься, смысла сюда приезжать не будет. Скажи, чем там поят татар? Что, они спят, особенно татарские ученые? Они уже согласились, что народ кончается? «Служилый татарин» — это о них?

Я, не зная что сказать, молчу. А он продолжает:

— Перепись населения... Лживые цифры. Ложь на лжи. Хватит! Вот тебе настоящая статистика: если прибавить к цифрам предыдущей переписи полтора миллиона, получится число татар в Башкортостане. Баста. Другие цифры — дело служивых. Вот это донести до парламента Татарстана! Что, они тебе не верят? Мы тебе верим!

...Телефон выключился. Батарейка села. Подключила. А сама словно в эпицентре пожара.