Глава артели художников в соборе Казанской иконы Божией Матери: «Такие работы сейчас в России крайне редки»
Живописец о росписи сводов восстановленного собора Казанской иконы Божией Матери
Сегодня православный мир отмечает праздник Казанской иконы Божией Матери. В этом году традиционного крестного хода по объективным причинам не будет. Однако молебны совершаются и в самом храме казанского образа Богородицы, у стен которого обычно заканчивается шествие верующих, и на площади перед Казанско-Богородицким монастырем, восстановление которого практически закончено. В эти дни в возрожденном на месте обретения чудотворного образа соборе Казанской иконы Божией Матери, полностью заполненном пока еще не прихожанами, а строительными лесами, идет роспись верхнего яруса стен. Глава артели художников Вячеслав Пахомов рассказал корреспонденту «Реального времени» о созданных его бригадой образах под сводами храма, о том, сколько лет «проживет» живопись без реставрации, и кто сегодня создает сюжеты для храмовых фресок.
Надо ли художникам держать пост
— Вячеслав Валентинович, изначально на Руси иконописцы, прежде чем приступить к работе, держали пост, очищались молитвой, приступали к работе после причастия и благословения. Как работают современные художники с росписью в храмах?
— Действительно, в основном у нас работают воцерковленные художники. Но здесь еще дело в чем? Храмовая роспись — это не совсем иконопись. Художники держат пост как и все в течение года, но их непосредственная ежедневная работа требует немалых физических энергозатрат. Это ведь не над маленькой иконой сидеть корпеть в мастерской. Здесь и по лесам попрыгать приходится. У нас нет жестких установок и в самой живописи, таких, например, как в иконописи. Мы создаем жанровые сцены.
— Вячеслав Валентинович, некоторые картины практически закончены. Что мы увидим под сводами? Уже видно, что это — четыре крупные картины на библейские сюжеты.
— Полукруглые арки северной и южной сторон храма называются «люнеты». На восточной и западной стенах расположены выпуклые поверхности, это «конхи». На большом северном люнете собора мы видим несение ковчега Завета в Иерусалим царем Давидом. Авторы композиции — Евгений Кравцов и Александр Акопов — создали ее на основе тех редких небольших записей о том, что находилось в храме изначально до его разрушения.
Храмовая роспись — это не совсем иконопись. Художники держат пост как и все в течение года, но их непосредственная ежедневная работа требует немалых физических энергозатрат. Это ведь не над маленькой иконой сидеть корпеть в мастерской. Здесь и по лесам попрыгать приходится
Все начинается с карандашного наброска
— Наверное, перед тем как появиться на стене храма, эскизы проходят немалый путь?
— Конечно. Это очень длительный процесс. Сначала было утверждение композиции, «утрясались» положение фигур, цветовые решения. Изначально делается набросок карандашом, потом все переводится в форму эскиза — это более подробная работа карандашом. Далее выполняется цветной эскиз, а все эти этапы утверждаются специально созданной комиссией. Только после того, как утверждается более проработанный цветной эскиз, художники приступают к так называемому «картону». То есть рисунок переносится на стену сначала в одном цвете — это называется «гризаль», после чего они вносят цвет и выполняют композицию, которую сейчас мы и видим на конечной стадии.
— Сколько проходит времени — от гризали до окончания работы над одной композицией?
— «Несение ковчега» выполнено примерно за 2 месяца.
— А кто работает над оформлением сводов, выполняет барельефы?
— Это московская копания «Домострой», которая работает параллельно с нами, занимается рельефами, карнизами.
Работает много художников, причем все они имеют богатый опыт. Кто-то расписывал еще Храм Христа Спасителя в Москве после его восстановления, кто-то работал в Санкт-Петербурге.
За плечами — роспись более 20 храмов
— Что изображено на западной стороне?
— Это «Царство Славы», которое настанет после второго пришествия на землю Иисуса Христа. Пророчество гласит, что после Страшного Суда настанет 1000 лет безмятежной жизни. Останутся только праведники, мы их и видим на данной композиции — праведные люди с древнейших времен до наших дней окружают и прославляют Христа. Площадь композиции составила не меньше 86 кв. метров, ее автор — Виталий Жиганов. Над композицией работает только он один, поэтому и работа продвигается медленнее — уже 4 месяца. Работа пока не закончена, в процессе. Еще надо решить немало вопросов.
— Как вы отбирали художников для работы в храме?
— Виталий Жиганов, в частности, — член Союза художников России. Он работает в Москве. Вообще работает много художников, причем все они имеют богатый опыт. Кто-то расписывал еще Храм Христа Спасителя в Москве после его восстановления, кто-то работал в Санкт-Петербурге. Художники моей мастерской расписывают много храмов, кафедральные соборы на юге России, в Ставрополе, Пятигорске. Всего за плечами нашей команды более 20 крупных объектов.
От эскиза до готовой фрески — пусть в полгода
— Вы ездите на роспись всей мастерской? Или у вас есть «костяк» художников?
— Есть основной коллектив, который ездит по городам. Но здесь — очень большой объем работ, поэтому работают еще и приглашенные мастера. Это один из самых больших храмов, очень величественный, объемный. Высочайшего уровня. В общей сложности здесь работает порядка 15 художников. Кроме того, наша «Мастерская» делает облицовку иконостаса мрамором. Над ним работают еще и резчики, и позолотчики, и литейщики — на них резной золоченый декор. Пишем иконы. Все работы по иконостасу ведутся в Ставрополе. Сейчас идет покрытие его мрамором. Хочу сказать, что у нас работают самые разные мастера, поскольку в «Мастерской Пахомова» — комплексный подход к убранству храма. Сдача храма у нас намечена на май будущего года. В июне — июле будет освящение храма.
У нас работают самые разные мастера, поскольку в «Мастерской Пахомова» — комплексный подход к убранству храма. Сдача храма у нас намечена на май будущего года. В июне — июле будет освящение храма
— Можно узнать, в какую сумму вылилась только роспись храма?
— Я не смогу сказать, здесь очень много направлений и каждый отвечает только за свое. Все вопросы к заказчику.
— Когда начались работы по росписи?
— В декабре пошлого года. Мы начали сбор информации, эскизирование, больше полугода работали только над концепцией — что и где будет располагаться. Только после утверждения «вышли» на стены и начали работать. Это было в июне. Что-то уже закончили, над чем-то работа продолжается, так что — работаем.
Сложить мозаику в единую картину
— Вижу, что напротив «Несения ковчега» располагается картина «Вход Господень в Иерусалим». Кто ее автор?
— Евгений Кравцов и Александр Акопов выполнили встречную композицию на южном люнете. Он тоже практически закончен, остались только нюансы, которые будем править, когда уже вся работа по росписи храма будет практически закончена. Для того, чтобы свести все воедино, мы можем где-то добавить краски, например, детали. Над каждой композицией работает отдельный автор, но в итоге все должно выглядеть как единое целое, цельная композиция.
— Кроме больших картин есть и небольшие изображения. Что будет вокруг «Входа в Иерусалим»?
— Это малые люнеты — так называются все полукруглые изображения, их всего восемь. На одном мы видим «Преображение Господне», над ним работает Дмитрий Швецов, с другой стороны будет «Сошествие Святого Духа».
— В чем ваш личный вклад в работе над храмом?
— Больше 25 лет мы занимаемся храмовой живописью. Сейчас занимаюсь созданием икон для иконостаса собора. На росписях здесь непосредственно я полностью разрабатывал всю концепцию, весь этот проект. Мы ведь сначала создали 3D-модель, вставили орнаменты, рисунки и эскизирование которых сделал также я. Задавал цветовую гамму, в которой все будет решено, веду этот проект с художниками, чтобы вместе все это сложилось в единый комплекс. В этом и заключается моя задача.
Мы ведь сначала создали 3D-модель, вставили орнаменты, рисунки, эскизирование которых сделал также я. Задавал цветовую гамму, в которой все будет решено, веду этот проект с художниками, чтобы вместе все это сложилось в единый комплекс. В этом и заключается моя задача
«Задело, что православный храм ремонтировали турки»
— Почему вы выбрали именно такое направление — храмовая роспись?
— Я не выбирал. Она сама выбрала меня. Как-то в Ставрополе я увидел, что в кафедральном соборе работают турки. Меня это задело, я пришел к священнику, говорю: «Неужели нет православных мастеров?». Мне ответили, что, мол, мы не выбирали, нам нужно было сделать ремонт. Однако священник спросил: «А что вы можете предложить?». Я ответил, что есть художники, готовые расписать храм. Так мы и пригодились. Первой нашей работой стал Андреевский храм в Ставрополе, потом в городе построили большой собор Казанский. Оттуда нас забрали в следующий храм, и в третий, и в четвертый. Так это и стало нашим основным видом деятельности.
— В России ощущается дефицит мастеров храмовой живописи?
— Да, высококлассных специалистов не хватает.
— Кстати, о мастерах и православных мастерах, в частности. Недавно летом был открыт и освящен новый собор — храм Вооруженных сил России, над оформлением которого, в частности, работал Даши Намдаков, известный своими языческими скульптурами. Как вы оцените оформление этого храма?
— Я оставлю вопрос без комментария. Это мое личное мнение, которое я оставлю при себе. Для оценки есть искусствоведческие группы.
Здесь — очень большой объем работ, поэтому работают еще и приглашенные мастера. Это один из самых больших храмов, очень величественный, объемный
200 лет гарантии
— Что делается для того, чтобы созданные вами фрески сохранялись как можно дольше?
— Прежде чем наносить на стены живопись, мы специально готовим поверхность. Мы используем технологию старых мастеров, используемую 300—400 лет назад. Мы проклеивали стены полностью тканью.
— Краски тоже особенные?
— За 600 лет состав масляных красок для академической живописи практически не изменился. Чтобы не произошло отслоения красок, тут мы тоже используем специальные технологии — шпаклевки, мездровый столярный клей, который делали еще наши прадеды. После того, как живопись выполнена, композиции покрываются специальными защитными составами.
— Сколько времени они проживут без реставрации?
— Минимум 200 лет без реставрации, а вот в плановой чистке будут нуждаться примерно через 40—50 лет, потому что копоть от свечей в любом случае садится на поверхность. А так — мы рассчитываем на 5-6 веков жизни нашей росписи.
Чтобы не произошло отслоения красок, мы используем специальные технологии — шпаклевки, мездровый столярный клей, который делали еще наши прадеды
Уникальность — в мастерстве
— Удалось избежать накладок, неожиданностей в работе?
— Ситуации разные бывают, рабочие накладки. Неожиданностей для нас не было, мы идем по плану. Работа, можно сказать, идет уникальная, такого уровня сейчас работы в России очень редки, потому что в большинстве храмов делаются копии уже известных мастеров. У нас — только авторские работы, созданные с учетом сохранившихся свидетельство о храме дореволюционного периода. Да и уровень мастеров также имеет значение. У нас работают только лучшие мастера. Отбор был очень жесткий.
— Мастера постоянно живут в Казани?
— Да, мы им снимаем рабочие квартиры. У них, как и у всех, есть два выходных в неделю. Это не обязательно суббота — воскресенье. Художники — народ творческий, иногда и среди недели можно отдохнуть, а в выходные поработать. Мастера по иконописи работают так же в Москве и Санкт-Петербурге, поэтому я всегда в разъездах между городами. Главное, что ребята работают в графике, плотно, усиленно. Им тоже важно заявить о себе, показать, на что способны.
— Можно узнать, сколько получают храмовые художники сегодня?
— Нет.
Работа здесь действительно очень сложная в физическом плане. Но даже не это стало причиной отсутствия художниц, а, скорее, уровень мастерства. Здесь — только лучшие из лучших
В Казани на лесах женщин не встретишь
— Я смотрю, художники и на лесах работают на огромной высоте, и под куполом, согнувшись в три погибели. Есть ли в вашей команде женщины?
— Есть, но не на данном объекте. Работа здесь действительно очень сложная в физическом плане. Но даже не это стало причиной отсутствия художниц, а, скорее, уровень мастерства. Здесь — только лучшие из лучших. А вообще в России да, есть не только мастерицы в иконописи, но и прекрасные художницы, занимающиеся храмовой живописью. Единственный запрет — женщины не могут работать в алтаре.
— Как вы стали художником? Ваша семья вас поддерживает?
— Я родился в Тбилиси, там и получил академическое образование. У меня отец художник. Нам в свое время пришлось перебраться в Ставрополь, где я и начал свое дело. Старший сын пока отошел от живописи, а младший пока школьник. Да, ему интересно то, чем я занимаюсь, в школьные каникулы он приехал ко мне в Казань. Здесь же живет и моя супруга, которая для меня неизменно остается музой и вдохновительницей.
