Усадьба Гурылева: старинный особняк в центре Уфы сносят ради парковки

Что известно об усадьбе Гурылева

О мещанине Николае Васильевиче Гурылеве (1862—1928) известно не так много: были у него жена и дети. Перед Первой мировой войной был казначеем в правлении местного общества взаимного страхования от огня и, конечно, создавал свое детище — прекрасную усадьбу в центре города по ул. Гоголя, 22. Рядом Соборная площадь и торговые ряды.

Начало этой усадьбе было положено задолго, лет за 40, до рождения Николая Васильевича. По сведениям краеведа Татьяны Тарасовой, дом сначала принадлежал разным семьям, потом разделен на две половины. Когда и в каком состоянии одна из них попала в руки Гурылева, неведомо, но доподлинно известно, что в 1897 году ее участок доходил до середины квартала (со стороны ул. Гоголя ее граница совпадает с современной), на ней были следующие деревянные постройки: дом (возможно, адрес 22/1), флигель (возможно, адрес 22/3 , снесен в 1973 году), каретник с погребом (снесен в 1970 году) и конюшней, дощатый сарай и амбарчик.

За последующие 14 лет, судя по налоговым ведомостям, как говорит Тарасова, цена усадьбы два раза резко поднималась, что свидетельствует о появлении новых построек. О них сегодня можно судить наверняка, сравнивая архивные справочники, четыре подлинных фото, сделанных при жизни семьи Гурылевых — это единственные свидетельства о первоначальном внешнем облике усадьбы.

Благодаря им можно точно сказать, что главный одноэтажный деревянный дом №22/1 старше двухэтажного деревянного флигеля №22, который был доходным домом. На одном снимке главный дом запечатлен один, напоминал рубленую избу, только окна намного большие да с шикарными резными наличниками. Вход в сени украшен узорами с подзорами и гребешками, от позднего классицизма — подкровельный фриз из чередования кронштейнов и «бриллиантов», по центру крыши флагшток. Этот терем был создан в одном из направлений «русского» стиля в рамках эклектики — «ропет-гартман», копирующего деревенское зодчество. В то время для провинциальных городов эта архитектура была новаторской, смелой. На другом снимке хорошо видно два дома и ворота: бревенчатые стены главного дома уже забиты тесом, но остался прежний декор, перед ним стоит дом 22 с похожим в некоторых деталях декором, например, тот же подкровельный ампирный фриз. Отличаются наличники окон с резьбой рисунка поздней эклектики с элементами модерна.

Жаль, что в советское время на крышах сильно пострадали слухи (слуховые окна или люкарны). На флигеле была нехарактерная для Уфы люкарна в стиле «необарокко» с иностранным прозвищем «шляпа жандарма», так как боковины заканчивались завитками, закрученными вверх. Все металлические украшения на крышах, водосточных трубах и створках ворот имели рисунок в пластике модерна.

Хоть на фото усадьбы Гурылевых и нет ни конюшни, ни снесенных каретника и флигеля для прислуги, но и так видно, что у краснокирпичной конюшни появился новый маленький пристрой. Флигель для прислуги, по устным сведениям, облик усадьбы не улучшал. Скорее всего, поэтому он и не попал в объектив фотографа. Его три окна с простыми наличниками выходили на улицу, а три входные двери — на главный двор.

Судя по фото, во дворе царили чистота и порядок: клумбы, дорожки, деревья за главным домом, очень ухоженные фасады домов, ворота с ажурными металлическими створками с рисунком в виде набегающей морской волны с крупным завитком.

Соорудив прозрачные ограду и ворота, хозяин хотел, чтобы все прохожие любовались стоящим в глубине участка домом №22/1. Без сомнения, во имя прекрасного Гурылев не скрывал от посторонних глаз жизнь усадьбы.

Во всей ее архитектуре видна рука мастера. Кто же он? Я ранее писала о моем предположении, что автором проекта мог быть наш земляк, известный столичный архитектор, пионер неорусского стиля, соединяющего модерн с зодчеством Руси, Илья Евграфович Бондаренко (Уфа, 1870—1946, Москва). Эту мысль поддержала московский искусствовед Г.И. Науменко. Юношей он уехал учиться в Москву, где и остался, но приезжал к родственникам. В годы Гражданской войны стал организатором и первым директором Уфимского музея им. М.В. Нестерова. Словом, если он не подрабатывал в Уфе по своей специальности дипломированного архитектора, то очень странно, да и усадьба Гурылева — в духе его творческих поисков. В этом исследователям предстоит разобраться.

В любом случае, по усадьбе Гурылева и другим домам старой Уфы можно заключить, что на рубеже XIX—XX веков уфимцы участвовали в процессе развития направлений моды в отечественном строительном искусстве и не отставали от столицы. Многие ли губернские города обладали подобной профессиональной строительной культурой?!

Кто жил в доме

В 1910-х годах квартиру занимал Владимир Николаевич Крыжановский (1868—1932), пионер местной бактериологии, организатор местной науки. Репрессирован в 1931 году.

С 1920 по 1961 годы жил Александр Куприянович Носков (1872, Уральск, — 1961, Уфа) — пионер местной науки биогеографии, один из организаторов высшего образования в крае и просветитель.

Что говорят специалисты об усадьбе Гурылева

Группа историков архитектуры и искусства из Уральского архитектурно-художественного института (УАРХИ) в 1994 году отнесла усадьбу к ценной застройке. В июле 2020 года искусствовед, государственный эксперт Г.И. Науменко в проведенной ею экспертизе дала высокую оценку усадьбе.

По мнению Академического совета по охране наследия Российской академии архитектуры и строительных наук (РААСН), «здания усадьбы Гурылева обладают культурной, исторической и архитектурной ценностью и играют весьма существенную роль в формировании городской среды центральной части города Уфы. <…> Комплекс строений усадьбы мещанина Гурылева представляет собой уникальный образец городской усадьбы начала XX века высокой степени сохранности и бесспорно обладает признаками объекта культурного наследия, памятника истории и культуры народов Российской Федерации. Совет по охране наследия РААСН рекомендует усадьбу к постановке под государственную охрану. Аварийное состояние строений, в соответствии с законодательством Российской Федерации, не является препятствием для включения объекта в списки объектов культурного наследия. До рассмотрения вопроса о включении усадьбы в число объектов культурного наследия Совет рекомендует не проводить со зданием никаких работ».

Нет необходимости пояснять, что, если от объектов остались руины, то все равно объекты не утрачивают все признаки ОКН. Иначе это нонсенс! Тогда нельзя было признать памятниками полуразрушенные Афинский акрополь, Стоунхендж, Пальмиру и др.

Нужно ли Уфе удивлять мир...

В данный момент в Управлении по охране объектов культурного наследия Республики Башкортостан решается судьба усадьбы Гурылева на основе двух альтернативных экспертиз, которые сделали государственные эксперты Г.И. Науменко (Москва) и М.Ю. Сафаров (Омск). Они сделали обоснование в отношении наличия или отсутствия у нее ценности как памятника.

У общественных защитников усадьбы есть много серьезных замечаний по нарушению ст. 44 пп. 2, 3, ст. 27 п. 1, 2 Конституции РФ от 2020 г. и ст. 4 и 29 Федерального закона от 25.06.2002 №73-ФЗ (ред. от 24.04.2020) «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации», особенно по ст. 29 (принципы научной обоснованности, объективности) в отрицательной экспертизе М.Ю. Сафарова. Сейчас я остановлюсь только на трех из них.

Итак, Сафаров, который сделал заключение об отсутствии ценности усадьбы, сам же указал следующий факт: «Объект представляет интерес с точки зрения общественности города Уфы». Спрашивается, разве этот факт не является показателем ценности усадьбы? Тогда зачем он его привел? Чтобы его не обвинили в сокрытии информации, что недопустимо по ст. 29 ФЗ-73, Сафаров указал этот факт в виде незначительной справочной информации после основных выводов экспертизы. Спрашивается, неужели без всяких оснований общественность проявляет интерес к данной усадьбе, у которой, по мнению эксперта Сафарова, нет ценности? Очевидно, что раз данный факт скрыть было невозможно, то эксперт поставил его в более незаметное место, a именно, после выводов, чтобы не бросалось в глаза отсутствие логики и противоречие.

Возможно, юристы согласятся с Сафаровым, так как не увидят в этом ничего странного, поскольку нет в этом Законе категории ценности памятника с названием «общественный интерес или общественная значимость». Однако Конституция РФ от 2020 года нам дает следующие права и обязанности по ст. 44 п. 3, ст. 27 пп. 1, 2:

• ст. 44.3: «Каждый обязан заботиться о сохранении исторического и культурного наследия, беречь памятники истории и культуры»;
• ст. 27.2: «Каждый человек имеет право на защиту его моральных и материальных интересов, являющихся результатом научных, литературных или художественных трудов, автором которых он является (это про твои авторские права)».
• ст. 27.1: «Каждый человек имеет право свободно участвовать в культурной жизни общества, наслаждаться искусством».

Получается, общественность усадьбу Гурылева признала памятником, для подтверждения этого провела большую исследовательскую работу, результаты которой публиковала, заказала эксперта, за свой счет оплатила за его приезд в Уфу и за копии документов в БТИ. А теперь органы власти усадьбу уничтожат, а вместе с ней и результат интеллектуального труда общественности, и возможность наслаждаться спасенным от уничтожения искусством, во всех смыслах слова! Неужели Конституция РФ права и обязанности дает, но Законом они не защищаются?! Или все же нужно внимательно почитать ст. 4 указанного выше Закона, где перечислены виды ценности, одним или несколькими из которых должен обладать памятник, а именно:

• историко-архитектурная;
• художественная;
• научная;
• мемориальная.

В Законе нет слов «культурная ценность», но сказано про объекты, «имеющие особое значение для истории и культуры». Разве эта фраза не означает, что тот памятник, который был признан самой общественностью, и есть результат или достижение коллективного творчества, труда, иначе есть культура, см. словарь: «культура — это совокупность достижений человечества в производственном, общественном и духовном отношении».

Вторая ценность усадьбы — научная, которую эксперт также не признал, мотивируя в том числе и тем, что нет в ней научно-познавательной ценности и учебно-педагогического интереса, и при этом эксперт Сафаров игнорирует следующие факты, подтверждающие обратное: усадьба была включена в экскурсии как объект показа и изучения, что подтверждают СМИ, Госкомитет по туризму РБ, РОО по развитию краеведения и культуры, турфирма «Столица».

Определены перспективные направления научного исследования усадьбы в ряде краеведческих, научно-популярных публикаций, а также в научном анализе эксперта и искусствоведа Г. Науменко, в рекомендательных справках Академии архитектуры России.

Следующая ценность, которая, по мнению М. Ю. Сафарова, отсутствует, это градостроительная. Но ее нет и в вышеприведенном списке ценностей из ст. 4 указанного Закона. Почему? Не нужно объяснять, что она не является определяющей, то есть она не основной оценочный критерий. Понятно, что с ее утратой не пропадают другие виды ценности здания, усадьбы и др. Словом, если она есть, то хорошо, если нет, то и ладно. И в ст. 3 указанного выше Закона есть четкое определение в отношении окружающего пространства: «памятники — отдельные постройки, здания и сооружения с исторически сложившимися территориями».

На мой взгляд, эксперт М Ю. Сафаров все равно пытается всех убедить, что она чуть ли не главная в шкале оценки памятников. Например, об усадьбе Гурылева (Объект) он заявляет: «Строительство вблизи Объекта многоэтажного административного здания делает воссоздание структуры усадьбы близким к невозможному»; «в настоящее время возведены или возводятся объекты, повышающие общую высоту строительства и искажающие существовавший ранее пространственный модуль кварталов»; «эксперт считает возможным сделать вывод о низкой градостроительной ценности здания».

Удивительно, что эксперт почему-то здесь забыл назвать тот важный факт, что усадьба находится в ценной историко-градостроительной зоне: в среде из несколько рядом стоящих зданий на участке по ул. Гоголя, представляющих определенный архитектурный стиль, среди которых уже есть три памятника: музей Мажита Гафури и два дома усадьбы Пискунова. Они так же, как и усадьба Гурылева, являются элементами рядовой застройки, которые, на мой взгляд, М.Ю. Сафаров не оценил и отнес к недостаткам, ущербности, чтобы называться памятниками. Поэтому все приведенные им аргументы не только не умаляют эстетической ценности усадьбы, а напротив, повышают ее. А именно, усадьба в данной среде очень гармонична: она соответствует ее масштабу, модулю, прекрасно вписывается в композицию уличной развертки. Словом, очень хорошо, что усадьба не высотная доминанта (высотный акцент), этот факт эксперт почему-то также относит к недостатку усадьбы.

Строящиеся рядом высотные здания не могут испортить эстетику усадьбы рубежа XIX и XX веков, а наоборот, выделят, подчеркнут силуэт исторической среды. А деревянное кружево на фоне из стекла и бетона, без сомнений, с каждым годом будет смотреться все более и более выигрышно, и более роскошно.

Очень хорошим доказательством к сказанному служит случившееся в свое время с собором Парижской Богоматери, когда его окружила более высокая застройка более поздней строительной эпохи. Все приняли это как данность. Вот уж в этой связи удивится мир, когда узнает, что в Уфе сносят историческую застройку только из-за того, что она не соответствует современной в том смысле, что это несоответствие, неоднородность, разностилье якобы портят внешний облик улицы. А можно ли утверждать, что между современными домами и их группами, стоящими по одной улице, везде и всегда царит гармония, стилистическое единство, а не хаос и безвкусица?! Словом, нужно ли Уфе удивлять мир…

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции