«Можно экономически мотивировать людей сортировать отходы»

«В нашем бизнесе нездоровая конкуренция»

— Рустем Разитович, как у вас возникла идея заняться переработкой и утилизацией отходов?

— Здесь сыграли свою роль экологическая и экономическая составляющие. В 2008 году вокруг города Салават было (и остается до сих пор) много «исторического наследия» — мазутных ям. Его хранили прямо под открытым небом в специальных амбарах — это, по сути, выкопанные гидроизолированные ямы. Вот туда сбрасывался мазут. Еще с советских времен все это лежало там. В 2008—2009 году мы с местными салаватскими партнерами начали его перерабатывать. В итоге у меня с компаньоном возникла идея заняться этим плотнее. Он создал компанию, а я ее возглавил — уже десять лет так работаем.

— С какими препятствиями столкнулись, когда начинали этот бизнес?

— У нас в бизнесе нездоровая конкуренция. Бывают постоянные жалобы. Вроде мы занимаемся утилизацией отходов. Например, ТКО — это одна часть: там много ума не надо. Просто берут большущую площадку и привозят туда горы мусора. Потом бульдозером утаптывают и сверху посыпают изолирующим слоем. Вот эти горы растут до невероятных размеров, насколько позволяет проект полигона.

В промышленных отходах, которыми занимаемся мы, все по-другому. Во-первых, нужно нейтрализовать нефть. Во-вторых, нужно получить на выходе какой-то продукт. То есть с этим отходом требуется произвести немалую работу. Но всегда появляются какие-то структуры, юрлица, которые пытаются демпинговать. Стоимость переработки одного куба отхода, мы считаем, должна быть не меньше 5 тысяч рублей. А когда-то цены снижались до 1,5 тысячи рублей. Из-за этого мы в свое время ушли с уфимского рынка и переместили свою деятельность на Север. Уже 6 лет работаем на объектах «Роснефти», «Газпромнефти» в Ямало-Ненецком автономном округе. Два года назад вернулись в Башкирию. Конкуренты периодически жалуются по разным поводам, после чего прокуратура проверяет. Есть и ангажированные юрлица, с которыми имеют хорошие отношения разные ведомства, заказчики.

— Такая ситуация только в Башкирии или в целом по стране?

— В стране. Из-за такого давления мы вынуждены уходить из многих городов, порой с убытками. Где-то, просто договорившись, дорабатываем контракты и уходим.

Уже 6 лет работаем на объектах «Роснефти», «Газпромнефти» в Ямало-Ненецком автономном округе. Два года назад вернулись в Башкирию

Три способа переработки

— А где вы берете сырье? От НПЗ или у буровых установок?

— Основные наши заказчики — «Роснефть», «Газпромнефть». У них есть буровые подразделения, например «Башнефть-Добыча», раньше была компания «Таргин», которая бурит и добывает. У этих компаний возникают отходы — буровые шламы, буровые растворы. И мы их утилизируем. Нефть перекачивается на НПЗ. У трубы происходит большой износ. И трубопровод «Транснефти» иногда рвется, происходит розлив нефти на землю. Эту нефть они собирают, локализируют, а мы у них забираем. В дальнейшем нефть поступает на НПЗ. На заводе происходит переработка, после чего остаются отходы, в том числе осадки в резервуарах. И мы это все забираем в переработку.

— Как происходит переработка и утилизация?

— Есть три метода. Первый — биологический: в теплое время года (весна-лето) мы перерабатываем биопрепаратами. Это штаммы микроорганизмов, для которых основным питательным ресурсом являются нефтеотходы. Мы их вносим, нефть, проходя через их организм, нейтрализуется. И на выходе мы получаем безопасное сырье.

Второй метод — физико-химический. Мы перемешиваем нефтешламы с природными компонентами — с песком, негашеной известью, глауконитом и цементом. Эти компоненты, перемешиваясь с нефтешламом, образуют продукт, который абсолютно безвреден для экологии, он проходит экологическую экспертизу, а затем возвращается в природу: где-то дорогу отсыпаем нефтяникам, где-то рекультивируем старые свалки ТКО.

Третий метод — термический. В этом случае сжигаем отходы в печах при температуре до 1300 градусов. Это оборудование очень эффективно, мы уже 3 года применяем его на объектах на Севере. У нас уже есть семь таких установок, и ежегодно мы сжигаем порядка 23—25 тысяч кубов отходов.

— Есть еще трехфазное разделение на базе трикантеров. Такой метод не используете?

— Он используется для жидких отходов. Это оборудование в основном рассчитано на чистую нефть. Загрязненную нефть, наверное, тоже можно пропустить через трикантеры. Мы же имеем дело с нефтешламами, которые невозможно пропустить через такое оборудование, потому что оно просто выйдет из строя. Мы работаем с теми отходами, из которых нельзя извлечь полезные продукты. Остается их либо сжечь, либо перемешать и получить какой-то продукт (например, для отсыпки).

Я считаю, нефтедобывающим и нефтеперерабатывающим компаниям проще обратиться к таким сервисным компаниям, как наша. Это намного удобнее для них: отходы передали, они перешли в нашу собственность. При этом они продолжают контролировать и оплачивают только при условии, что мы их переработаем на объекте

Оптимальный вариант взаимодействия

— Вы сказали, что работаете в ЯНАО и в Башкортостане. Пытались заходить в Татарстан?

— Пока нет. Я мониторю рынок. В основном это район Альметьевска. В планах — да, можно было бы и там реализовать. Чтобы зайти на новый рынок, в том числе татарстанский, надо пройти определенные барьеры. Но пока я провожу анализ: какие в Татарстане есть конкурентные преимущества, какие преимущества есть у нас — что мы можем внести нового для республики, чтобы превзойти наших конкурентов.

— Вы работаете с «Роснефтью» (включая ее «дочку» «Башнефть») и «Газпромнефтью». А почему сами эти гиганты не создают структуры, которые работали бы с отходами?

— Они порой так и делают, история циклична. Они то нанимают [подрядчиков], то пытаются создать свои структуры, а затем эти структуры распускают и снова начинают нанимать. Некоторые нефтяники даже свой транспорт не держат: порой содержание этого оборудования, штата, даже при эффективном использовании, бывает убыточным. Поэтому они, как правило, обращаются к сторонним компаниям. К тому же сейчас контролирующие органы очень жестко следят: отходы должны быть переработаны в течение 11 месяцев. Им надо построить объект размещения отходов, подготовить документацию экологического характера, проекты, экспертизу, пройти общественные слушания. Это очень трудоемкий процесс (на создание проекта надо года полтора). Плюс надо внести его в государственный реестр объектов размещения, организовать утилизацию.

Я считаю, им проще обратиться к таким сервисным компаниям, как наша. Это намного удобнее для них: отходы передали, они перешли в нашу собственность. При этом они продолжают контролировать и оплачивают только при условии, что мы их переработаем на объекте. Думаю, такой формат, когда нефтедобывающие и нефтеперерабатывающие компании передают отходы сервисным, наиболее оптимален.

Мы им предлагаем взяться за такие объекты, где отходы лежат у них уже давно. Чтобы исключить транспортировку отходов по федеральным дорогам, мы говорим: «Давайте мы лучше на ваших объектах поставим [свое оборудование] и на месте переработаем. А продукты, которые уже возникнут, вывезем». Но на это почему-то не всегда идут. Хотя это было бы дешевле для них: затраты, о которых я вам говорил (не менее 5 тысяч рублей за кубометр), идут в основном на транспортировку. На Севере в этом плане проще: они предоставляют свои объекты, мы размещаем свое оборудование, перерабатываем, сдаем им пустые амбары, а они нам за это платят.

Во время самоизоляции количество бытового мусора только увеличилось. Эти отходы надо принимать, размещать, перерабатывать. И с промотходами работа не останавливалась. Единственное, мы приняли условие руководителя нашего государства и отправили офисных работников (административно-управленческий персонал) на «удаленку», чтобы трудились из дома

«Опыт других стран показывает, как надо работать с ТКО»

— Сколько человек работает на вашем предприятии?

— В межсезонье, когда заканчиваются контракты, от 90 до 110 человек.

— Не останавливалась ли работа во время пандемии коронавируса, самоизоляции?

— Нет, не останавливалась. У нас также в Башкирии, в Кушнаренково, есть полигон твердых коммунальных отходов. Во время самоизоляции количество бытового мусора только увеличилось. Эти отходы надо принимать, размещать, перерабатывать. И с промотходами работа не останавливалась. Единственное, мы приняли условие руководителя нашего государства и отправили офисных работников (административно-управленческий персонал) на «удаленку», чтобы трудились из дома. На объектах, разумеется, остались работать люди со всеми средствами защиты — респираторы, перчатки, дезинфицирующие средства. Это операторы, машинисты экскаваторов, бульдозеров, водители. У нас процентов 30 — административно-управленческий персонал.

— То есть вы еще занимаетесь ТКО? В Башкирии четыре регоператора?

— Да, четыре, но мы не региональный оператор. Они сами полигоны не содержат, а заключают договоры с операторами. Мы, оператор, входим в северную зону. И все отходы из Кушнаренковского района завозят к нам на полигон, который мы успешно обслуживаем. Мы их пока размещаем. До 1 октября у нас должна заработать сортировка отходов. Мы покупаем сортировочную линию: инвестируем в этот объект еще порядка 5 млн рублей. При сортировке будем извлекать порядка восьми позиций.

Опыт других стран показывает, как надо работать с ТКО. Думаю, потихонечку мы тоже к этому придем. На примере маленького поселка (село Кушнаренково, — прим. ред.) я вижу, как менталитет людей меняется. Вполне можно мотивировать людей экономически, чтобы они сортировали свои отходы.

— Какие объемы отходов вы перерабатываете и утилизируете?

— В год мы утилизируем порядка 30 тысяч кубометров промышленных отходов. Что касается твердых коммунальных отходов — в рамках одного Кушнаренково — порядка 40 тысяч тонн.

— Хотелось бы узнать ваше отношение к строительству мусоросжигательного завода под Казанью.

— Все зависит от очистных сооружений, которые будут на МСЗ заложены. Термический метод тоже эффективен, если отходящие газы, которые возникают в работе, будут проходить достаточную степень доочистки. Это колоссально уменьшает количество отходов. Уже не нужны будут большие площади, поскольку будет оставаться только зола. Считаю, что это лучше, чем просто хоронить мусор.

В год мы утилизируем порядка 30 тысяч кубометров промышленных отходов. Что касается твердых коммунальных отходов — в рамках одного Кушнаренково — порядка 40 тысяч тонн

Переработка пластика — перспективное направление

— Многие ли желают зайти на рынок переработки и утилизации отходов?

— Некоторые из друзей иногда говорят, что это интересно, хотят заняться. У многих социально ответственных людей есть такой внутренний посыл. Но в каждой деятельности есть свои регламентирующие документы. У нас это — лицензированный вид деятельности. Прежде чем начать работать, нужно вложить немалые деньги, закупить оборудование.

На первый взгляд, ничего сложного здесь нет, но, на самом деле, не все так просто. У нас в стране каждый раз меняется законодательство, приходится все время подстраиваться под новые условия. Мало того, что у нас два своих эколога, мы часть работ экологического характера размещаем на стороне, привлекая подрядчиков (на миллион рублей в год). Просто не успеваем разрабатывать документы в связи с тем, что какие-то вещи изменяются. Если будут более понятные правила, станет намного проще работать.

— Казалось бы, вы перерабатываете мусор — нужное для общество дело. От государства или республики есть какая-то поддержка?

— Те мероприятия, которые власти разработали для поддержки бизнеса в связи с пандемией, на наше предприятие не распространяются, поскольку мы не входим в те виды экономической деятельности, которые подлежат такой помощи. Но если мы хотим купить какое-то оборудование, на этот случай есть организации, которые могут довольно дешево по лизинговым процентам дать нам кредит. Мы очень плотно работаем с Региональной лизинговой компанией РБ. Поэтому стали выходить на «Инвестчас» с Радием Хабировым со своими предложениями. И Корпорация развития утвердила наш проект.

— Не хотели бы взяться за переработку пластиковых отходов, как это делают в Туймазах?

— В рамках одного из проектов у нас есть планы войти резидентом в ТОСЭР Благовещенск. Там хотим создать технопарк по переработке широкого спектра отходов. Поэтому выделяем основные направления, по которым хотим развиваться, в том числе и по переработке пластиков.

— Насколько я знаю, вы также занимаетесь волонтерской работой. Кому и как помогаете?

— К 9 Мая мы, группа предпринимателей из Уфы — бизнес-клуб «Ферзь», благотворительный фонд «Салям», Международная ассоциация исламского бизнеса — поздравляли ветеранов войны, тружеников тыла. Закупили для них продуктовые пакеты и поехали вручать по 70 адресам. В рамках месяца Рамазан составили список из 300 с лишним человек — нуждающиеся, инвалиды. Ежедневно развозим им еду. Насколько я знаю, в Казани при Духовном управлении мусульман, при многих мечетях тоже работают такие волонтерские службы. Когда бываю в Казани, тоже стараюсь им помогать.