«Я влюбилась в космический образ кита — это словно огромный динозавр в океане»

«Хвосты у них отличаются, как наши отпечатки пальцев»

— Лидия, какими исследованиями вы сейчас занимаетесь?

— Сейчас я нахожусь на острове на севере Филиппин. Это место размножения горбатых китов, северная часть Тихого океана. Первый раз попала сюда 3 года назад и теперь каждый год приезжаю на месяц — наблюдать китов, слушать, фотографировать, изучать.

— Почему именно киты?

— Я родилась и выросла в Москве, и море впервые увидела только в 23 года. Я полюбила китов после того, как попала на остров Кунашир в Тихом океане. Я поняла, что океан — это какой-то космос, что в океане бывают киты, что их можно наблюдать. Я влюбилась в космический образ кита, это словно огромный динозавр в океане. Когда я впервые увидела китов на Камчатке, у меня было озарение счастьем, я поняла, что хочу этим заниматься, что мне любопытно, что это за существа такие, ведь наука пока очень мало знает о китах.

Потом побывала в Командорском заповеднике, работала там в течение года и увидела, как здорово жить рядом с китами и наблюдать их практически каждый день. Там, на Камчатке, я заразилась китами. Но сразу отвергла вариант вейлвотчинга, наблюдения за китами в естественной среде в качестве туриста. У нас в стране это направление тоже развивается, но это дорого и невозможно делать на постоянной основе, поэтому я решила пойти в науку, отучилась на острове Русском во Владивостоке на морского биолога.

На Камчатке, я заразилась китами. Но сразу отвергла вариант вейлвотчинга, наблюдения за китами в естественной среде в качестве туриста. У нас в стране это направление тоже развивается, но это дорого и невозможно делать на постоянной основе

— Участницей каких экспедиций вы были?

— Для магистерской я участвовала в экспедиции Русского географического общества на Чукотке в заливе Креста. Это было в 2017 году. Мы тогда наблюдали большое скопление горбатых китов. Основной метод изучения миграции китов — это фотографирование нижней части их хвостов. Хвосты у них отличаются, как наши отпечатки пальцев. Они могут немного изменяться со временем из-за шрамов, но все равно даже через 20 лет можно опознать кита по его хвосту.

Мы сделали тогда фотоидентификацию 83 китов, и я сравнивала их с каталогом хвостов китов Тихого океана. И тогда мы сделали вывод, что горбатые киты, которыми я занимаюсь, — это миграционный вид, они мигрируют с севера на юг, и на Чукотке оказываются киты, пришедшие из Японии, с Филиппин, Гавайев, из Мексики. Интересно, что в прошлом году, когда я была на Филиппинах в экспедиции и мы каждый день выходили в море, я увидела кита, которого двумя годами ранее наблюдала на Чукотке. Очень приятно.

— А как спонсируются эти исследования? Кто их инициирует?

— Гранты получить достаточно сложно. В России очень мало исследовательских групп, которые занимаются китами. Есть научная группа FEROP, которая уже несколько лет занимается косатками и горбачами, северными плывунами на Камчатке и Чукотке. Таких научных групп немного, потому что на исследование китов выделяется мало средств.

В экспедиции на Филиппинах я участвую на свои личные средства, в какие-то годы мне удается получить поддержку от спонсоров. Но съездить в экспедицию на Филиппины, где тепло, дешевле, чем организовать экспедицию на Камчатку или Чукотку, где и климат, и логистика другие. Здесь мы уходим в море на лодке, которую трудно представить на Камчатке и Чукотке.

Мы сделали вывод, что горбатые киты, которыми я занимаюсь, — это миграционный вид, они мигрируют с севера на юг, и на Чукотке оказываются киты, пришедшие из Японии, с Филиппин, Гавайев, из Мексики

«Главная угроза для китов — человек»

— Какие проблемы, связанные с китами, нужно донести до общественности?

— В морской биологии много неисследованных вопросов. До сих пор не очень понятно, что это за вид такой — киты. Киты очень важны, они являются индикатором состояния нашего океана.

Последнее время на слуху проблема содержания морских китов и вообще млекопитающих в неволе. Вы наверняка слышали про китовую тюрьму, эта история всплыла прошлой зимой. Общественность протестовала против того, что косатки, белухи вылавливаются под видом исследовательских научных целей, а потом продаются в океанариумы. Во многих странах содержание этих животных в неволе запрещено. В России это все еще возможно. В Москве есть Москвариум. И Россия осуществляет вылов животных на продажу в другие страны. Помимо России, такое происходит только в Африке.

Многие говорят: «Где еще дети увидят этих животных, как не в океанариумах?». Но нужно менять такое отношение. Образовывать и детей, и взрослых. У этих животных есть естественная среда обитания, и никакой большой океанариум не заменит эту среду. Это социальные животные, у них есть свои группы, к которым они привязаны, а при отлове эти группы разрушаются. Поэтому мне кажется, что основная проблема в том, что люди относятся к этим животным как к какому-то развлечению.

— Известна численность китов?

— По горбатым китам, которыми я занимаюсь, такой подсчет проводился в 2006 году, это был учет между всеми странами Северной Пацифики. Тогда насчитали около 20 тысяч китов. И сделали вывод, что их численность после отмены китобойного промысла восстановилась и растет. В некоторых странах китов убрали из Красной книги. В России они еще находятся в этом списке.

Главная угроза для китов — это человек. Горбатые киты часто отмечаются в статистике по запутыванию в сетях, в мусоре в океане. Или погибают при столкновении с судами. К примеру, на западном побережье США в некоторых районах введены ограничения по скорости судов. Известен маршрут миграции китов, и в определенный сезон миграции вводится ограничение скорости для судов.

Группа «Друзья океана» как раз накапливает эту информацию по выбросу китообразных по Сахалину — собирают пробы, чтобы понять причины гибели животных. Это еще не изученный момент, надеюсь, что исследования и деньги на эти исследования будут появляться

«Встреча с китами дарит такие сильные эмоции, что забываешь всякую неприятную бытовуху»

— В России нет ничего подобного?

— Нет. У нас вообще первые исследования китов проводились в 2017 году, на Чукотке. Отсутствие информации, погодные условия и сложная логистика — все это не позволяет проводить постоянные исследования. Ограничиваемся чукотским летом, это всего месяц. По США есть статистика, там находят тела животных на побережье. У нас не такое населенное побережье Дальнего Востока, и нет такой практики сбора информации, она только формируется. Группа «Друзья океана» как раз накапливает эту информацию по выбросу китообразных по Сахалину — собирают пробы, чтобы понять причины гибели животных. Это еще не изученный момент, надеюсь, что исследования и деньги на эти исследования будут появляться.

— Каковы бытовые условия для исследователей в таких экспедициях?

— Село, в котором мы жили на Чукотке, считается чукотской Швейцарией, это очень прилично, там обычные квартиры, все очень организовано. И когда едешь в такие экспедиции, ты большую часть времени работаешь, оставшегося времени хватает только на сон. Вот сейчас, на Филиппинах, мы провели 11 часов в океане, быстро поели, помылись и садимся за работу с данными, которые собрали за день. Потом сразу спать, подъем в шесть утра.

Но все это сглаживается эмоциями за счет встреч с китами. Сегодня, например, у нас были прыгающие киты — мама с малышом, поющие киты, мы опустили гидрофон, долго слушали. Не видели самого кита, он был под водой, но звук пения приближался, и в итоге мы его нашли. Это такие сильные эмоции, что забываешь про всякую неприятную бытовуху. Например, здесь у нас не душ, а ведро с холодной водой, и нужно обливаться. Электричество с трех дня до 11 вечера. Здание из трех стен — одной стены нет, перед нами океан, спим под москитными сетками. Но это такие мелочи.

Когда едешь в такие экспедиции, ты большую часть времени работаешь, оставшегося времени хватает только на сон

«Вы в международной группе, практикуете язык. Это жизнь 24/7 в течение двух-трех недель, это друзья на всю жизнь»

— Вы также организуете международные поездки для волонтеров как один из учредителей некоммерческой организации «АЯволонтер». Какие возможности для путешествий и исследований это дает?

— Мы отправляем людей, в основном студентов, за границу на различные проекты, также организуем проекты в России, принимаем иностранцев, большей частью это происходит летом. Я сама как-то поехала, 12 лет назад, на первый свой проект — во Францию восстанавливать романскую стену вокруг замка где-то на юге под Тулузой. И оказалась в интернациональной группе с ребятами из разных стран. Это была первая живая практика английского языка, погружения в культуру, когда мэр городка приходит и здоровается, где местные жители говорят каждое утро тебе «бонжур».

Ты не просто турист, ты волонтер, ты свой, это намного интереснее, чем просто путешествовать. Я продолжала это делать и так научилась путешествовать самостоятельно в одиночку. Ездила в разные страны, и в какой-то момент мы с друзьями решили организовать НКО, существуем с 2012 года.

— В России много таких отправляющих организаций?

— Около восьми. Можно зайти на сайт любой организации ближе к своему городу, отправить заявку. В этих проектах волонтер самостоятельно оплачивает проезд. Причем проезд прямо до проекта, никто не встречает вас в аэропорту. Сейчас появляются проекты, где есть финансирование Европейской комиссии, но их не так много, и чтобы в них попасть, нужно пройти собеседование, выиграть конкурс.

Но даже если вы сами оплачиваете проезд, в любом случае такая поездка получается намного дешевле, чем туристическая. Это возможность поехать одному в организованную историю, вы в международной группе, вы практикуете язык. Это жизнь 24/7 в течение двух-трех недель, это друзья на всю жизнь. Это разные проекты: экологические, реставрационные, много социальных проектов, можно съездить и посмотреть, как что организовано в других странах. Ломаются стереотипы, у вас есть возможность увидеть, как организована сфера добровольчества там, и попробовать сделать это здесь. Инициируют эти проекты обычные люди, которые решили улучшить пространство вокруг себя, создали проект и уже потом подтянули международных волонтеров.

Пока нет данных, почему киты поют. Это язык, который нужно разгадать. Известно, что у горбатых китов поют самцы, они поют длинные песни. Ежегодно их песни изменяются. Но что они поют и для чего? Это пока тайна

— В России есть интерес к подобным проектам? Люди к вам часто обращаются?

— К нам обращаются, но мы небольшая некоммерческая организация, мы не гонимся за большим количеством, есть организации побольше. Кроме того, появляются более коммерческие программы «все включено», которые используют активный маркетинг, и все наши социальные некоммерческие потуги меркнут в сравнении с таким филантуризмом.

Но в целом, как мне кажется, желание помогать, что-то делать для других растет. Просто сейчас очень много разных возможностей, и то, что мы предлагаем, только одна из них.

— Расскажите об одной из самых запоминающихся поездок.

— В августе прошлого года я была участником одного проекта. Это горная ферма в итальянской части Швейцарии. Мы выполняли разную работу в течение двух недель. Добрались до какого-то города, 3 часа шли в гору к этой ферме. Она удалена от цивилизации. Там есть солнечные панели, но всех предупредили взять большой power-банк, чтобы выжить без электричества. Нас было около 16 человек, мы помогали по хозяйству, собирали сено. Ходили в походы в выходные, поднимались в гору на границе Италии и Швейцарии. Приехали ребята разных возрастов, Чехия, Австрия, Сербия, Португалия, Италия. Очень интересно.

«Я хочу жить у Тихого океана, наблюдать китов и рассказывать об этом другим»

— Вернемся к китам. Какие у вас здесь планы?

— Я решила заняться программированием, потому что меня интересует язык китов, мне хотелось бы понять его. Прошла экзаменационный месяц в Кремниевой долине и в мае я собираюсь вернуться в Калифорнию, продолжить обучение. Есть спецотдел в Google, который занимается распознаванием песен китов за счет машинного обучения. Мне хочется туда попасть.

Пока нет данных, почему киты поют. Это язык, который нужно разгадать. Известно, что у горбатых китов поют самцы, они поют длинные песни. Ежегодно их песни изменяются. Но что они поют и для чего? Это пока тайна. Чтобы понять это, потребуется много времени, и единственный возможный вариант, на мой взгляд, это машинное обучение, искусственный интеллект.

— О чем вы мечтаете?

— Я хочу жить у Тихого океана, наблюдать китов как можно чаще и рассказывать об этом другим.