«То, что каждый 35-й житель страдает онкологическими заболеваниями, не должно пугать»

— Владимир Владимирович, буквально на этой неделе стало известно, что в питерском НМИЦ онкологии имени Петрова модифицировали существующую методику операций при раке легких. Как скоро, по вашей оценке, такую методику удастся «принять на вооружение» в клиниках по всей России — и в Татарстане в частности?

— Для того, чтобы оценить преимущество конкретной технологии, я должен с ней ознакомиться. Но могу сказать, что НИИ Петрова — это одно из ведущих наших онкологических учреждений, поэтому то, что они делают, они делают эффективно.

— Сообщается, что эта технология позволит удалить лишь одну, пораженную, долю легкого, тогда как до 50 процентов пациентов в России с операбельным раком сейчас подвергаются пневмоэктомии, то есть полному удалению.

— Вы знаете, в нашем онкологическом диспансере в Татарстане лобэктомию (то есть операцию по удалению доли анатомической части органа — в данном случае, легкого) уже делаем многие годы как открыто, так и эндоскопически. Я думаю, что здесь сама новизна технологии в чем-то ином, потому что в ведущих центрах удаление легких по частям, если позволите таким сленгом выразиться, — это уже рутинная практика.

«НИИ Петрова — это одно из ведущих наших онкологических учреждений, поэтому то, что они делают, они делают эффективно». Фото niioncologii.ru

— А какие новшества уже вошли в рутинную практику?

— В целом можно сказать, что технология движется в сторону малоинвазивных вмешательств. Это означает максимальное использование эндоскопических методик там, где это действительно необходимо. Минимальная травматизация пациентов влечет за собой уменьшение так называемого койко-дня. То есть пациент быстрее приходит в себя.

Это один из нынешних трендов развития онкологии с точки зрения хирургии. Я думаю, что это будет продолжаться — тем более что сейчас в России все более и более распространенными становятся операции с помощью робота-хирурга Da Vinci, который позволяет врачу дистанционно оперировать. Это тоже эндоскопический вид вмешательства.

Условно говоря, если пациент находится на той стадии онкологического заболевания, когда эндоскопическое вмешательство ему показано, то есть возможность провести такую операцию у нас, в России. Это уже практика достаточно распространенная.

— Но коллеги пишут о довольно тревожных тенденциях, причем у вас в республике. В Набережных Челнах каждый 35-й житель страдает онкологическими заболеваниями. При этом укомплектованность врачами челнинского онкодиспансера составляет всего 58%. Как, с вашей точки зрения, можно решить эти проблемы — и с количеством врачей, и главное — с высоким уровнем онкозаболеваемости во «всероссийском автограде»?

— То, что «каждый 35-й», не должно вас пугать, потому что у нас в целом по Татарстану каждый 35-й пациент болен раком… Но этот показатель можно рассматривать с нескольких сторон. С одной стороны, конечно, для обывателей это страшные цифры.

С другой стороны, очевидно, что диагностика онкологических заболеваний стала лучше. Мы стали больше выявлять случаев злокачественных новообразований.

При этом современные методики позволяют пациентам прожить дольше. У нас последовательно прогрессивно увеличивается так называемая пятилетняя выживаемость — имеется в виду доля пациентов, которые стоят на учете пять и более лет. То есть приведенная цифра специалистов не пугает.

Что же касается Набережных Челнов, да, действительно там существует определенная проблема. Это автоград, когда-то это был моногород. Соответственно, молодое население приехало на стройку, в тот момент онкологическая заболеваемость была нулевая, и это население стало активно стареть. Плюс выявляемость там стала выше сейчас.

Что нужно делать? Город, безусловно, нуждается в хирургическом корпусе лечения злокачественных образований, в полноценном радиологическом корпусе, где будет проведение лучевой терапии. Тогда жители не только Челнов, но и всего северо-востока нашей республики будут избавлены от необходимости ездить в Казань для получения необходимой помощи. Но усилия уже предпринимаются.

На уровне республиканского руководства прорабатываются самые различные варианты решения проблемы, в том числе в формате государственно-частного партнерства.

«Технология движется в сторону малоинвазивных вмешательств. Это означает максимальное использование эндоскопических методик там, где это действительно необходимо. <...>Все более и более распространенными становятся операции с помощью робота-хирурга Da Vinci, который позволяет врачу дистанционно оперировать. Это тоже эндоскопический вид вмешательства. Фото techcult.ru

— Минздрав России в начале марта обнародовал неутешительные данные: за последние годы отмечается рост заболеваемости злокачественными новообразованиями. К примеру, стали на 20% чаще диагностировать рак груди. С чем это может быть связано — тоже стали лучше выявлять заболеваемость? Или реальный уровень заболеваемости растет?

— Выскажу свое мнение, которое не подтверждено актуальными экспертными данными. Мы не можем достоверно сказать, что происходит увеличение числа случаев рака молочной железы. Но мы видим, что выявляемость действительно улучшается. Могу опять-таки сослаться на наш опыт — у нас этому способствуют те программы скрининга, которые в республике уже существуют больше 10 лет. У нас каждая женщина в определенном «возрастном отрезке» может бесплатно пройти маммографическое обследование, даже если просто возникло подозрение. И уже в зависимости от этих итогов пациентка ориентируется — либо в общее отделение направляется, либо в онкологический диспансер.

Эта история позволила нам значительно увеличить долю выявляемых ранних стадий рака молочной железы. Однако еще раз повторюсь, такого, чтобы прямо за год на 20 процентов увеличилась выявляемость рака, еще не было в Татарстане.

— Зачастую для обращения с подозрением сам пациент должен уметь адекватно оценить свое состояние и вовремя «забить тревогу». Вы уже четыре года ведете просветительский проект «Образование против новообразования». В чем он заключается? Чего удалось добиться благодаря этому проекту?

— 2016 год в Татарстане был объявлен годом борьбы с онкологическими заболеваниями, и все внимание общественности было приковано именно к проблеме рака. Перед нами встал вопрос, каким образом нам необходимо с социумом работать.

Можно было пойти по пути спринтерской дистанции, то есть развивать у людей канцерофобию — боязнь онкозаболеваний, подчеркивая на каждом углу, что рак — это страшно и так далее. Но мы решили пойти по другому пути, перейти на так называемую стайерскую дистанцию — попробовать людям донести определенные постулаты, по большей части в области здорового образа жизни.

Соблюдение этих постулатов в перспективе поможет людям снизить вероятность возникновения злокачественных образований. То есть мы сознательно не используем термин «профилактика», а именно снижение вероятности появления рака. Для этого мы в очень доступной форме разработали ролики на радио и телевидении и так далее.

Это игра вдолгую, основная цель которой — заставить людей задуматься о своем здоровье и соблюдать принципы здорового образа жизни. Помимо этого, мы в рамках проекта «Образование против новообразования» пошли в социум и стали устраивать совместно с нашими партнерами, компанией Philips, акции в торговых центрах. Мы направили докторов в торговые центры, которые проводили осмотры.

Но опять-таки подчеркивали, что эти осмотры и выявление рака — это не самоцель. Основная задача — вывести население на коммуникацию с доктором.

Если вернуться к той теме, которую мы с вами обсуждали, то отмечу, что наш проект «Образование против новообразования» организовал для женщин регулярные бесплатные осмотры врачами-маммологами.

И врач в результате этого контакта мог бы донести те вещи, которые необходимы, до каждой пациентки. То есть что необходим ежегодный осмотр, женщинам после определенного возраста надо делать маммографию, какова методика самообследования и так далее. То есть мы очень сильно рассчитываем на помощь социума в борьбе с онкологическими заболеваниями.

«Наш проект «Образование против новообразования» организовал для женщин регулярные бесплатные осмотры врачами-маммологами». Фото med.vesti.ru

— В целом как вы оцениваете уровень помощи онкобольным в республике и в России в целом?

— Все познается в сравнении. Если мы будем смотреть на уровень оказания помощи по сравнению с иностранными государствами, я бы не стал говорить, что разительно отличается уровень помощи. Лучше привести конкретный пример. Онкологический диспансер в Республике Татарстан — это одно из крупнейших онкологических учреждений Российской Федерации. И нам грех жаловаться на укомплектованность новым оборудованием. У нас и бета-центр есть, и отделение радионуклидной терапии и так далее. С точки зрения технической оснащенности все нормально. Мы, безусловно, работаем над тем, чтобы наши кадры увеличили компетенцию. Мы очень много выделяем времени именно социуму.

Проблема в доступности онкопомощи. К сожалению, у социума есть такое мнение, что если у человека есть подозрение на злокачественное образование, значит, он должен это образование диагностировать и получить лечение в течение 5—6 дней. Но это невозможно ни в одной стране мира. Конечно, обладатели частной страховки за рубежом, которые могут позволить себе прийти в частное учреждение и получить любой вид диагностики в любое время суток, — это один вопрос. Но если мы говорим об общем лечении…

Вы знаете, когда я был на конференции в Сингапуре, я задал очень простой вопрос коллегам из онкологического центра — сколько времени занимает период от момента подозрения на злокачественное образование и до получения специализированного лечения. В Сингапуре мне ответили — четыре-шесть. Я спросил — «недель?», мне ответили — «месяцев!». Я переспросил еще раз, мне подтвердили эту цифру.

У нас в стране положен норматив — уложиться в тридцать дней. Вы сами можете сделать выводы о том, что система оказания онкологической помощи действительно очень грамотная. А вот с точки зрения ее реализации там действительно надо немножко подработать.

«Взгляд»