Ринат Ханбиков: «Если бы не кардинальные решения, «Аммоний» вошел бы в коллапс»

Шаймиев — Ханбикову: «Тебе есть что сказать»

Генеральный директор газпромовской «дочки» «Газпром межрегионгаз Казань» и депутат Госсовета Татарстана Ринат Ханбиков — довольно закрытая и непубличная фигура, он всегда избегает прямого общения с прессой. Достаточно сказать, что за все время его долгой работы в Татарстане единственным поводом для встречи с журналистами стал пуск в Менделеевске завода «Аммоний» в феврале 2016 года, в котором участвовали президент России Владимир Путин, президент РТ Рустам Минниханов и глава Внешэкономбанка Владимир Дмитриев. И возможно, что этого развернутого интервью-постфактума могло бы и не быть, если бы не слова Госсоветника президента Минтимера Шаймиева, сказанные им лично Ханбикову в кулуарах парламента.

Во время 15-минутного перерыва на очередной сессии Госсовета РТ первый президент Татарстана случайно услышал, как корреспондент «Реального времени» настойчиво спрашивала у Рината Ханбикова, почему тот ушел с поста председателя совета директоров «Аммония» после почти 15 лет управления проектом. Тот, морщась, уходил от неприятного разговора. «И почему же ты молчишь? Скажи! Не молчи! Тебе есть что сказать», — наставлял потом с ироничной улыбкой Шаймиев, специально подозвав «отказника» к себе на минутный разговор. Однако получив «президентское внушение» строптивый Ринат Ханбиков вовсе не кинулся догонять журналиста, а, наоборот, корреспондент сам решил вернуться и «взять» его со второй попытки.

Сразу скажем, все случившее — чистый журналистский экспромт без предварительных договоренностей. После короткого разговора tet-a-tet Ринат Ханбиков наконец пригласил журналиста «Реального времени» к себе в газпромовский офис, чтобы раскрыть истинные причины своего ухода с «Аммония», но в итоге развеял иллюзии о государственной поддержке стратегических проектов вне зависимости от их значимости. «Карл Маркс писал, что капитал — это «деньги — товар — деньги штрих», а у нас «деньги — деньги штрих», — откровенно разочарован он политикой Внешэкономбанка по кредитованию бизнес-проектов в промышленности. — Наш проект «закатали» в стандартный коммерческий кредит под 9% годовых в валюте, словно мы не гигантский химический завод построили для страны, а столичный автосалон по продаже люксовых автомобилей».

Наш проект «закатали» в стандартный коммерческий кредит под 9% годовых в валюте, словно мы не гигантский химический завод построили для страны, а столичный автосалон по продаже люксовых автомобилей

«Как ни работай, всегда будешь должен ВЭБу»

— Ринат Сагитович, после недавнего сообщения о предстоящем вхождении в капитал «Аммония» азиатского химического холдинга Indorama Corporation и Российского фонда прямых инвестиций сложилось впечатление, что татарстанские инвесторы не «потянули» кредит ВЭБа, взятый на строительство завода «с нуля», а сам проект оказался убыточным. Скажите, почему вы ушли с поста председателя совета директоров «Аммония»?

— «Аммоний» — это очень прибыльное предприятие, его EBITDA составляет 50% и возможно довести до 75%. Но этому помешали расхождения во взглядах на развитие с нашим основным кредитором, Внешэкономбанком. Нет, они не требовали ни досрочного погашения кредита, как вы предполагаете. Мое видение заключалось в одном — снизить процентную ставку по кредиту в 1,4 млрд долларов (эта сумма выбранного кредита на строительство, — прим. ред.) в среднем на 3—4 процентных пункта — до уровня 5% годовых, чтобы завод мог «вздохнуть» немного. А сейчас завод, как и прежде, обслуживает валютный кредит ВЭБа на уровне 9% годовых. Это действительно большая нагрузка — как ни работай, даже при таком блестящем показателе внутренней рентабельности EBITDA, «Аммоний» всегда будет должен банку. Прибыли едва хватает на обслуживание кредита. Ты всегда должен, и этот снежный ком долговой нагрузки давит на «Аммоний». Как бы ты ни работал, он всегда будет тебя «съедать».

— Но разве вы не были готовы к тотальному кредитному обременению, когда подписывали соглашение с ВЭБом? Насколько известно, переговоры проходили не спонтанно, а длились несколько лет. Можете ли раскрыть подробности, каким образом рассчитывалась полная стоимость кредита для строительства «Аммония», как определилась ставка в 9% и почему у обоих подписантов тогда была обоюдная уверенность в исполнении взятых обязательств по этому кредиту?

— Для строительства газохимического комплекса мы подписали с ВЭБом четыре кредитных соглашения на общую сумму 1,8 млрд долларов, но с разной процентной ставкой. Три соглашения с лимитом в 1 428 млн долларов предназначались для целевого финансирования капитальных затрат в процессе строительства. А четвертое — с суммой заимствования в 378 млн долларов — на оплату процентов в процессе строительства завода. Три кредитных соглашения были подписаны еще в благополучном 2011 году, когда еще не было ни санкций, ни падения цены на нефть и демпинга на мировом рынке карбамида. То есть всего того, чего не мог никто предсказать. И в 2014 году подписано четвертое кредитное соглашение.

После того как мы выбрали лимиты по всем кредитным соглашениям, процентная нагрузка составила около 120—125 млн долларов в год, тогда как выручка в зависимости от волатильной ценовой конъюнктуры сильно менялась и составляла 220—250 млн долларов (предприятие экспортирует 80% выпускаемой продукции — карбамида, аммиачную селитру и метанол реализует на рынке РФ). В итоге около 60% продукции отгружается на экспорт. На первый взгляд, денег достаточно для обслуживания кредита, но это если не учитывать текущих производственных затрат. И нужно было возвращать и тело кредита.

«Аммоний» — это очень прибыльное предприятие, его EBITDA составляет 50% и возможно довести до 75%. Но этому помешали расхождения во взглядах на развитие с нашим основным кредитором, Внешэкономбанком». Фото polit.info

Как «накачивали» рисками процентную ставку по кредиту

— Как определилась процентная ставка в 9% в валюте?

— Изначально базовая ставка была установлена от 5,5 до 7,6% годовых плюс LIBOR 6M. (По кредитным соглашениям процентная ставка различается.) Как мы понимаем, в эту фиксированную величину ВЭБ заложил не только расходы на взаиморасчеты с фондирующими японскими банками, но и риски проекта. К примеру, на случай задержки сдачи ввода объекта или выхода за пределы сметной стоимости. У нас конкретно не расписано, что именно вошло в 7,6%, но мы полагаем, что ВЭБ исходил из того, что проект — сложный и опыта его реализации в стране нет, и поэтому рассчитал по полной программе. Когда мы заходили на проект в 2011 году, ставка LIBOR 6M составляла 0,7%, потом она упала до 0,359, а с 2014 года ставка LIBOR 6M начала постепенно расти. Так, в 2018 году она достигла значения в 2,4%, а, соответственно, процентная ставка по некоторым кредитным соглашениям перевалила за 9%. Впрочем, мы уже смирились с этой плавающей величиной, встречая каждое полугодие с новой процентной ставкой.

Мы изначально видели выход в другом — в фиксированной части процентной ставки в 7,6%, которую мы рассчитывали впоследствии «очистить» от заложенных рисков после окончания строительства завода. И переговоры на эту тему поднимали с первого дня начала строительства. Как только мы начали сдавать отдельные объекты, стали просить банк снизить процентную ставку и «убрать» риски. Сначала банк отвечал так: вы сначала достигните определенной вехи, чтобы мы могли пересмотреть риски про проекту. Вы должны подтвердить, что стройка идет в графике. После введения основных технологических установок мы снова кинулись просить о пересмотре процентов «по рискам». Да и банк отслеживал процесс стройки и видел динамику: на стройке работала веб-камера, была нанята надзорная компания по контролю за ходом строительства. Таким образом, мы сдали завод точно в срок — за 42 месяца (плюс 6 месяцев на пусконаладочные работы) и уложились в смету.

Когда «Аммоний» официально ввели в строй, мы снова обратились к банку с просьбой пересмотреть базовую ставку по кредиту и исключить из нее риски. Однако банк ответил отказом. Объяснение простое: в связи с санкциями ситуация на рынке финансирования изменилась, и банк не может пересмотреть проценты. Теперь скажите, кто-нибудь на старте проекта в 2010 году предвидел введение американских санкций? Разве это не форс-мажорные обстоятельства геополитического характера?

«Очиститься» от рисков оказалось невозможно

— Правда ли, что с вашим уходом «Аммоний» прекратил обслуживать кредит ВЭБа, что вызвало дополнительное раздражение кредитора?

— Нет, ни после, ни до моего ухода «Аммоний» не прекращал выплачивать проценты по кредиту. Основной долг мы начали платить в четвертом квартале 2016 года — спустя грейс-период. Первый платеж в 55 млн долларов был отправлен вовремя — мы ничего не сорвали. Всего с начала запуска проекта в банк было перечислено 852 млн долларов — это основной долг, проценты и все комиссии.

Однако и сам ВЭБ видел, что после пуска «Аммоний» не сможет обслуживать кредитный долг плюс выплачивать основное тело кредита.

Если в течение 2016 года мы еще выдержали условия, то к началу 2017 года стало понятно, что если не будет проведена реструктуризация, то обязательства 2017 года нами не будут выполнены. К тому моменту мировые цены на карбамид опустились почти на «дно», до 180—200 долларов за тонну. Международные агентства сейчас боятся давать прогноз на долгосрочную перспективу. Никто не знает, как поведет себя рынок. Если вы сейчас посмотрите прогнозы в 2016, 2017 годах, то увидите, что международные маркетинговые агентства дают осторожный прогноз и лишь смотрят на ближнюю перспективу. Если тогда, в 2011 году, они переоценили перспективы рынка удобрений, то сейчас оценивают пессимистично.

Прибыли едва хватает на обслуживание кредита. Ты всегда должен, и этот снежный ком долговой нагрузки давит на «Аммоний». Как бы ты ни работал, он всегда будет тебя «съедать»

ВЭБ спасал «Аммоний» реструктуризацией

Из-за отсутствия долгосрочных концептуальных прогнозов мировых агентств ВЭБ принял решение о реструктуризации долговых обязательств на 2 года — до 1 января 2019 года. Нам ответили, что готовы рассмотреть нас на короткую перспективу. Потому что все понимают, что проблема была в рынке, а не в нас. Мы работаем над оптимизацией операционных расходов, а банк наблюдает за ситуацией на рынке карбамида.

В рамках двухлетней краткосрочной реструктуризации было реализовано два пункта. Во-первых, снизили процентную ставку по трем кредитным соглашениям на 0,6% процентных пункта. Но так как за это взяли комиссию в 0,2%, то чистый эффект составил 0,4%. Плюс предоставили механизм реструктуризации погашения основного долга, исходя из прогнозной выручки «Аммония» на фоне падения мировых цен на карбамид.

— Насколько уменьшилось тело кредита ВЭБа?

— На 2017 год нам смягчили условия и предложили облегченный график ежемесячных платежей по телу кредита. На 2017 год установили годовой платеж на погашение тела кредита в порядке 46 млн долларов и на 2018 год — 29 млн долларов. В этом и заключалась суть реструктуризации кредита ВЭБа. И, конечно, плюс проценты. В итоге годовой платеж за обслуживание процентов по кредиту составил 125 млн долларов. И в 2017, и в 2018 году мы выдержали график реструктуризации и не сорвали ни одного платежа.

— По идее, ВЭБ должен быть доволен тем, как вы работаете и обслуживаете огромнейший кредит. Что же не нравилось руководству ВЭБа, если вы дисциплинированно выплачивали кредит?

— А потому что мы все обратили внимание, в том числе и независимые эксперты ВЭБа, и рабочая группа, которая принимала решение о реструктуризации на краткосрочную перспективу, на то, что с 2019 года у «Аммония» будут большие проблемы. Все понимали, что дальше не обойтись временными схемами, нужно принимать кардинальные решения для выхода на стабильное рентабельное производство.

«При отсутствии каких-либо кардинальных решений «Аммоний» вошел бы в коллапс. Нужно принимать серьезные меры»

— Обсуждалась ли возможность проведения второй реструктуризации с 2019 года?

— Официально о второй реструктуризации речь не шла, но мы же понимаем, что при отсутствии каких-либо кардинальных решений «Аммоний» вошел бы в коллапс. Обязательно нужно было принимать серьезные меры.

В качестве наиболее оптимального варианта недопущения коллапса «Аммоний» неоднократно предлагал руководству ВЭБа понизить процентную ставку как минимум на 2%, которые были заложены в качестве рисков. Мы писали: уважаемый банк, в связи с тем, что мы выполнили обязательства в период строительства, снимите с нас хотя бы часть процентной ставки, заложенной на риски. Сколько процентов было заложено на риски на случай невозврата из-за нарушения сроков сдачи и выхода за пределы установленной сметы? Может быть, и 3%.

Официально о второй реструктуризации речь не шла, но мы же понимаем, что при отсутствии каких-либо кардинальных решений «Аммоний» вошел бы в коллапс. Обязательно нужно было принимать серьезные меры

Сейчас долг «Аммония» ВЭБу составляет $1,65 млрд до 2026 года

— Как сказалась на вашем проекте частая смена руководства ВЭБа? Проходили ли переговоры на эту тему с командой Игоря Шувалова, который пришел на смену Горькову?

— К сожалению, я и моя команда отошла от управления «Аммония» при руководстве Горькова и не застали прихода Игоря Шувалова.

— Но наверняка с командой Шувалова работает команда Минниханова. Может быть, от них есть какие-то известия о дальнейшей судьбе проекта?

— Нам об этом ничего не известно.

— Может быть, были ошибки в расчетах бизнес-плана? Какую цену вы закладывали при его утверждении и на какой срок?

— Мы исходили из средневзвешенной цены в 350—400 долларов [за тонну карбамида], учитывая цикличность ценовой конъюнктуры. Но нужно учитывать, что первые переговоры с банком проходили на фоне благоприятной рыночной конъюнктуры, а мы находились в очень критической ситуации — «Менделеевсказот», на смену которому готовился «Аммоний», мог в любой момент встать и выбросить на улицу тысячу работников. ВЭБ мог выдавать 15-летние инвестиционные кредиты. При этом нельзя сказать, что нам с ходу выдали кредит. Наоборот, ни одному нашему слову не верили. На проекте банк отрабатывал классическую схему кредитования создания новых промышленных производств. И началось — налоговый, правовой технический, финансовый аудит. А сам бизнес-план, по которому мы работаем, был разработан консультантами ВЭБа.

Первый наблюдательный совет мы не прошли — нас вернули с указанием провести тщательную экспертизу. Экспертами, консультантами были независимые компании, которые привлекались из реестра специализированных компаний, рекомендованных ВЭБом. В рамках технического аудита было подтверждено, что завод соответствует заявленной рыночной стоимости. Подписав кредитное соглашение, обе стороны взяли обязательства и поверили в проект. Также в отношении прогнозной стоимости карбамида: он также подтверждался консалтинговой компанией, которая подготовила прогноз. Он опирался не на наше скромное заключение, а на прогнозы консалтинговых агентств — Всемирного банка, «Креона», «Химкурьера», Bloomberg. В 2010 году все говорили, что цена на газ будет расти, и никто не планировал ни Украину, ни обвал цен на нефть. Ключевым индикатором была цена на газ, так как он является главной составляющей расходов (35—40% в стоимости продукции «Аммония», а у других — свыше 60%). В мире планировали, что цена на газ будет расти, и поэтому никто не предвидел падения мировых цен на карбамид. Каждая часть бизнес-плана — техническая, финансовая, маркетинговая — были проверены консультантами. Так и должно быть.

По факту случилось иначе. Когда мы начинали, карбамид стоил 250—300 долларов за тонну, а в 2007 году поднялся до 700 долларов. Но в кризис 2008 года начал опускаться, к 2015 году опустился до 200 долларов. Сегодня его стоимость растет, превысила 300 долларов. Диапазон волатильности очень широкий, поэтому говорить об окупаемости проекта на короткий срок глупо. Амплитуда колебаний высокая и составляет примерно семилетний цикл. Поэтому говорить, что мы ошиблись — это несерьезно. Мы не боги-провидцы. Но ниже 200 долларов он опустится не может. При этом он всегда востребован.

Впрочем, и члены Наблюдательного совета ВЭБ, в который входят федеральные отраслевые министры, положительно отзывались о целесообразности проекта.

«Сергей Горьков пришел в марте 2016 года, когда мы уже запустили «Аммоний», и он проработал два года. Попали в пересменку руководителей ВЭБа». Фото Тимура Рахматуллина

Дмитриев не срывал финансирование

— Принципиальный момент: как вам тогда удалось избежать этих издержек строительства — не перешагнуть пределы сметы и уложиться в срок? Кто был дирижером стройки века?

— Мы начинали строительство с командой из 15 человек, затем приняли строителей, 30 человек, и главных специалистов-эксплуатантов, чтобы еще на стадии строительства они вникали в особенности технического оборудования.

Очень большую существенную помощь оказало руководство РТ во главе с Рустамом Нургалиевичем Миннихановым и слаженная работа с ВЭБ во главе с предыдущим председателем, Дмитриевым В.А., с госорганами, прежде всего РТ. Был правильный подбор подрядчиков, как зарубежных, так и отечественных, плюс честное поведение во всех действиях и взаимоотношениях, это и позволило построить в срок и в пределах установленного бюджета,

Для них хорошая деловая репутация — это залог устойчивости и развития бизнеса. У нас сложились очень хорошие доверительные отношения друг с другом: мы наладили свободный обмен информацией между ВЭБом, японцами и китайцами. Показательным в этом смысле оказался 2014 год, когда США ввели первый пакет санкции против России. Перестали проходить транзакции в адрес «Митсубиси», застревали в американском банке платежи для китайской компании, и это время длилось долго. Но они не переставали строить — строили! Более того, им запретили продавать в Россию некоторые виды технологического оборудования, так как они считались продукцией двойного назначения. Но зарубежные подрядчики показали себя надежными партнерами: они понимали, что уложиться в срок — это дело чести. Для них потерять лицо — значит, потерять все, а в России, к сожалению, репутация не является ценностью для бизнеса.

Новый глава Сергей Горьков пришел в марте 2016 года, когда мы уже запустили «Аммоний», и он проработал два года. Попали в пересменку руководителей ВЭБа. К сожалению, с Горьковым отношения не сложились, по крайней мере, у меня лично. У него не было понимания…

— Но нужно понимать, что у него самого была задача сделать ВЭБ прибыльным после 2014 года, когда закрылся доступ к рынку зарубежного капитала

— Никто не планировал, что банк тоже попадет в тяжелую ситуацию и, честно говоря, ВЭБу было не до нас. Его самого нужно было спасать. Всех можно понять! Но мы оказались в этом положении не потому, что мы нехорошие люди, мы все просчитали. Мы и не в силах просчитать одного — геополитические изменения. Представьте себе, двукратное повышение курса доллара как сыграло! Какая экономика может выдержать?

Были и мелкие стычки. В начале старта проекта «Аммоний» некоторые специалисты предложили ликвидировать ОАО «Менделеевсказот», на котором трудилась почти тысяча жителей Менделеевска. Нам так и сказали: закрывайте, потому что завод генерирует убытки. Я отвечаю: как мы его закроем, ведь там тысяча человек на улицу? Как содержать команду? Как обеспечить плату за технологическое присоединение к сетям? Мы не могли взять новый кредит, потому что все заложили ВЭБу. Хорошо, что Ак Барс Банк нас кредитовал, иногда были моменты, когда мы не знали, чем будем платить зарплату через 3 месяца. Вообще не было денег.

Мы доходили вплоть до руководителя правительства страны, но безрезультатно. Республика нас поддержала в пределах возможностей: освободили от налога на имущество

Я много раз просил федеральные министерства просубсидировать процентную ставку по кредиту, но нигде навстречу не пошли. Мы постоянно шли против ветра. У нас постоянно был дефицит денег и мы были голодными. Может быть, поэтому и построили. Но большое спасибо консорциуму — действительно профессиональная компания.

ВЭБ поддерживал «Аммоний» в части предоставления субсидий

— Какую позицию занимали другие акционеры? Влияли ли они на разрулирование конфликта?

— ВЭБ поддерживал нас в части необходимости предоставления субсидий. Знаете, в Китае крупные инфраструктурные проекты по созданию производственных мощностей пользуются государственной поддержкой. Есть несколько форм поддержки — освобождение от налогов либо процентная ставка под 0—5%, а если под коммерческие проценты, то государство субсидирует.

ВЭБ как один из акционеров «Аммония» обращал на это внимание. Они говорили, что проекту государственного значения обязательно должна быть предоставлена государственная поддержка в виде субсидирования процентной ставки. В этом вопросе ВЭБ всегда поддерживал нашу инициативу. Мы доходили вплоть до руководителя правительства страны, но безрезультатно. Республика нас поддержала в пределах возможностей: освободили от налога на имущество.

— Обещал ли вам Дмитриев снижение процентной ставки?

— Знаете, когда мы строились, нам никто не верил, никто за нами не стоял — стояла только республика. Поэтому и высокие риски заложили в процентную ставку. Говорили — вот постройтесь, а потом все решим. Никто не верил. А когда построились и стали бегать и просить, нам снова ответили — так надо было зафиксировать возможности.

От имени президента РТ обращались к председателю правительства РФ. Путин отписал в Минпромторг РФ, ВЭБ с запросом — дайте свою позицию, нужен ли нам «Аммоний»? ВЭБ тут же поддержал — да, считаем нужным. Мы же видим, как субсидируется оборонная промышленность, сельское хозяйство. Так почему предприятию, которое построилось впервые за последние 30 лет, не помочь встать на ноги. Тогда одно из министерств написало, что производство удобрений — высокоприбыльное. Мы возмутились: как можно сравнивать нас с теми, кто ничего не строил и не обслуживает огромный валютный кредит? Ведь у нас вся прибыль идет на выплату гигантских процентов. В итоге в предоставлении субсидий от федеральных властей было отказано. Один из замминистров сказал: мне всего миллиард дают денег на всю страну, и ты хочешь, чтобы 50% я отдал «Аммонию».

«Как акционеры отнеслись к моему уходу? Положительно!»

— После этого вы вынуждены были уйти в поста председателя совета директоров? Как акционеры отнеслись к этому?

— Я убежден, что нельзя обижать людей: люди делали, а обвинили их в том, что они воровали. Писать доносы — некрасиво. Как акционеры отнеслись к моему уходу? Положительно! Они же его инициировали. Член совета директоров Бабынин (директор ООО «ИНКО-ТЭК» Александр Бабынин, близкий к «Татнефти», — прим. ред.) созвал совет директоров, где сказал, что моя команда работала плохо и поэтому меня решили переизбирать. К сожалению, на этом «чистка» не закончилась. Взамен Сергея Шевченко директором был назначен Тимур Алиев, ушли и другие члены команды.

Сейчас руководство ВЭБа возглавил Игорь Шувалов, я думаю, что он поможет решить проблемы «Аммония». Но возвращаться на завод больше не хочу — я свою миссию выполнил честно

Я вообще не понимаю, как можно было ставить директором человека, который больше, чем тремя людьми, в своей жизни не руководил? Я думал, что хотя бы Шевченко оставят, потому что он производственник, но его тоже уволили. Я считаю, что это было сделано неправильно. Мы честно выполнили работу — не вылезли из сметной стоимости, сдали вовремя, за 42 месяца день в день, завод, а почему ВЭБ на пошел навстречу, я объяснил. Команда Дмитриева ушла, пришел Сергей Горьков, который, к сожалению, не понимал этого вопроса. Но сейчас руководство ВЭБа возглавил Игорь Шувалов, я думаю, что он поможет решить проблемы «Аммония». Но возвращаться на завод больше не хочу — я свою миссию выполнил честно. «Аммоний» должен процветать, но для этого требуется хороший инвестиционный климат и честное поведение.