«Мы позвали казанских ребят в Уфу, и у нас зародилась мысль — объединить два братских народа»
Основатель башкирской рок-группы «Бурелар» Ильшат Абдуллин о поколении, не желающем политизировать творчество
«Реальное время» продолжает публиковать интервью с башкирскими и татарскими музыкантами, исполняющими песни на родных языках. На сей раз мы поговорили с лидером башкирской рок-группы «Бурелар» Ильшатом Абдуллиным — о различиях между татарской и башкирской песней, объединяющей силе творчества и том, как Уфа стала настоящей родиной русского рока.
«На нашей эстраде оказалась одна дешевая попса — тогда я и решил собрать свою группу»
— Ильшат, расскажите, как возникла идея делать музыку в стиле рок, причем на башкирском языке. У вас не было опасений, что аудитории, грубо говоря, «не зайдет»?
— Давайте я расскажу, как все это зарождалось. Во-первых, я сам воспитан на рок-музыке: мой папа всегда слушал в машине рок — «Кино», «ДДТ», «Чайф». Я рос на русском роке, и вкус к такой музыке у меня привит с детства. Став студентом, я начал ходить на разные мероприятия, концерты и со временем понял, что у нас — у нашего поколения — нет рок-музыки.
В тот период — в 90-е годы — у нас было очень много башкирских рок-групп и исполнителей. Я слушал их песни, вдохновлялся и думал, что это очень круто, однако когда подросло наше поколение, все это сошло на нет. На нашей эстраде оказалась одна дешевая попса. Тогда я и решил собрать свою группу. Вообще, о том, чтобы собрать свою музыкальную группу, я мечтал с самого детства.
— Опасений все-таки не было? Просто раз «волна сошла», значит, потребности у аудитории изменились…
— Да, потребности изменились, но мы горели этим делом, это было нашей мечтой. Я собрал ребят, таких же, как и я, выросших на этой музыке. Мы пытались пробиться на всякие конкурсы: например, на башкирское «Яшьлек-шоу» для молодых талантов. Помню, в первый год нам сказали: «Ну все, ребят, вы больше неактуальны и неинтересны. Такая музыка никому не нужна». Нас везде так разворачивали, из-за чего нам приходилось играть на других «тусовках».
Действительно, тогда потребности в той музыке, которую делали мы, у аудитории не было, и поначалу мы не собирали залы. Но у нас изначально не было каких-то иллюзий или завышенных ожиданий — мы просто занимались тем, что нам по душе. Мы просто кайфовали, играли где-то в гаражах, на репетиционных базах. Слушателей у нас практически не было — это был совсем маленький круг людей. Кстати, когда мы записали первые песни, нашими слушателями оказались даже не башкиры, не татары, а русские ребята, которые сказали нам: «У вас же классная музыка, давайте на радио продвигаться!». Мы ответили: «Ну давайте, попробуем».
— Получилось попасть в ротацию?
— Да, но чуть позже — нам пришлось проделать определенный путь. Мы начали давать концерты, активно выступали на разных «солянках» (своих концертов еще не было, естественно), постепенно обретали свою аудиторию, а затем все-таки попали на «Яшьлек-шоу», причем нас туда позвали сами организаторы. Мы поехали, выступили и забрали главную номинацию. И было круто! После этого нас позвали на радио, телевидение — в общем, пошло-поехало. Конечно, мы были удивлены, что, оказывается, вот так можно.
«Хорошие песни — это гражданские песни»
— Хотелось бы спросить о вашей аудитории: что она из себя представляет?
— На начальном этапе нас слушала молодежь, которая разделяла наше мнение и наши взгляды на жизнь — это наши друзья, ровесники. А сейчас, делая анализ при помощи современных инструментов, мы видим, что к нам на концерты ходит интеллигентная, мыслящая башкирская молодежь. Возраст от 25 до 35 лет — это основной костяк, который состоит из осмысленных, читающих, думающих людей. Это хороший, благодарный зритель.
— К слову о трансляции ваших взглядов на жизнь со сцены: в чем заключается основной посыл вашего творчества?
— Вы знаете, после нашего последнего концерта один блогер написал в фейсбуке: «Хорошие песни — это гражданские песни». А вообще, мне довольно трудно обобщить тематику наших песен, чтобы в одном предложении объяснить то, о чем мы поем. Мы не ограничиваем себя рамками стилей или жанров — у нас разноплановая музыка и тексты. Взять все это и как-то «определить» будет довольно сложно.
— А есть ли у вашего творчества какая-то «высшая цель»? К примеру, у некоторых групп — это популяризация родного языка и культуры.
— У нас не было каких-то конкретных целей, но со временем все начало появляться само собой. Важным этапом стало наше выступление в уфимском клубе «MusicHall27» в прошлом году. Тогда мы собрали рекордное количество народа: в этом клубе помещалось 600 человек, а к нам пришло 850. 800 человек пустили, а 50 остались на улице.
Тогда у меня были очень хорошие инсайты. К нам подходили молодые люди 18—20 лет и говорили: «Спасибо вам за ваше творчество, мы вас начинали слушать, когда нам было по 8—10 лет. А сейчас мы уже учимся, работаем и ходим на ваши концерты». То есть за эти годы мы воспитали определенную прослойку молодежи. И это действительно крутой момент! Представьте, поколение, выросшее на наших песнях, ходит сейчас на наши концерты, достигнув осознанного возраста. Значит, мы имеем некоторую культурную значимость в своей республике.
А чуть позднее — когда была поднята тема с национальными языками, риторика несколько изменилась. Многие говорили нам: «Спасибо, что вы поете на родном языке и прививаете любовь к нему». Я обычно отвечаю, что это классно, но все же у меня не было таких целей и задач. Просто мне это нравится — это мой родной язык, я люблю его, думаю на нем и пишу.
«В Москве башкирская молодежь сплоченная, потому что они находятся далеко от родины»
— Ильшат, хотелось бы узнать, насколько тернистый путь вы прошли до того момента, как у вас появилась обширная аудитория, гастроли, поклонники, большие концерты, хорошие студийные альбомы и тому подобное.
— Не скрою, это было тяжело. У нас не было слушателя, не было ниши, не было залов, где мы могли бы выступать, не было инструментов. У нас элементарно не было денег, чтобы заниматься музыкой (а это дело очень затратное). Мы брали кредиты, где-то подрабатывали, копили, и потом у нас, наконец, появились свои инструменты. Все деньги, которые мы зарабатывали, мы пускали в творчество.
Конечно, позже, когда мы уже отучились и устроились на нормальную работу, у нас появилась возможность покупать хорошие инструменты, но, знаете, все это — ерунда. Главное то, что ты занимаешься любимым делом и при этом видишь рост, развитие, а также получаешь благодарность от слушателя. Ты не живешь жизнью в формате «дом-работа-дом». У тебя помимо этого есть группа, творчество, репетиции, записи. Все это приносит нам радость и внутреннюю гармонию.
— А как вы чувствуете себя сейчас в материальном плане, пройдя этот непростой путь?
— Мы начали давать действительно крупные концерты. Больших туров, конечно, пока не было, но мы их планируем. Мы зарабатываем определенные деньги на концертах, но, опять же, все то, что мы получаем, уходит туда же — в творчество. Но надо понимать, что мы растем (как музыкально, так и профессионально), следовательно, нам нужны более дорогие инструменты, хорошие студии и так далее. Грубо говоря, мы ничего не зарабатываем — все отправляется в творчество.
— Ильшат, расскажите о своей концертной деятельности за пределами республики. Где вы играли башкирский рок?
— Мы выступали в Казани, Челябинске, в Москве три раза…
— Как вас приняли в Москве? Кто пришел вас послушать?
— В Москве нас принимали очень хорошо. Там молодежь сплоченная, потому что они находятся далеко от родины. Они как-то ближе с тобой общаются.
Когда мы приехали туда впервые, нас очень хорошо встретили, разместили. Мы дали концерт, потом погуляли вместе, пообщались. В этом году, наверное, поедем туда еще раз — думаю, по нам уже соскучились. И молодежь там уже поменялась, опять-таки.
«Главное то, что ты занимаешься любимым делом и при этом видишь рост, развитие, а также получаешь благодарность от слушателя». vk.com/burelar
— А были ли выступления за границей?
— За границей еще не удалось выступить, но переговоры кое-какие ведутся. Пока не могу раскрыть подробностей, но нас хотят позвать в одну страну — там тоже есть башкирская диаспора.
«Националисты есть среди тех и других, но воюют они непонятно за что»
— Ильшат, как вы считаете, почему так сложилось, что Уфа стала настоящей родиной рока? Это же кузница крутых рокеров.
— Наверное, у нас тут просто такой воздух — рок-н-рольный. Но это шутка, конечно. Вообще, у нас очень хорошая школа рока: есть очень много сильных команд и музыкантов, с которыми можно пообщаться, послушать их мастер-классы. Помимо этого, у нас есть много крутых специалистов разных школ — гитарных, барабанных и так далее. И замечу, что у нас нет такого разделения: башкиры — отдельно, русские — отдельно. Раньше было так, а сейчас мы общаемся группами и даже можем где-нибудь вместе сыграть.
— В последнее время все чаще можно услышать, что русский рок мертв. А вот рэп совсем наоборот.
— Вы знаете, тенденции приходят и уходят, мода меняется всегда и на все. Да, сейчас пошла мода на рэп и от этого никуда не деться, но я же не пойду читать рэп и делать то, что нравится другим, а не мне. И такой позиции придерживаюсь не только я.
Мы видим эту «волну», она есть и в нашей республике, причем наши рэперы становятся известными на всю Россию. Это не может нас не радовать. Оказывается, школа рэпа у нас тоже хорошая.
— А вы сами что слушаете, чем вдохновляетесь? И кто постоянно находится в вашем плейлисте?
— Во многом это старые, хорошие пластинки. Меня вдохновляет хороший, качественный рок. И, конечно, я стараюсь мониторить все, что сейчас появляется из нового. А что касается плей-листа, то из русского мне всегда нравились «Кино» и «ДДТ», а из зарубежного — мои любимые Oasis.
— Этно-группы какие-нибудь слушаете?
— Есть очень классная грузинская группа «Мгзавреби» (у меня даже в машине есть их альбом). Я открыл их для себя где-то полгода назад. Скачал их музыку, смотрел концерты… Кстати, совсем недавно они приезжали в Уфу на «Сердце Евразии», где были хэдлайнерами. Мне удалось с ними познакомиться, пообщаться, и они подарили мне диск. Кстати, говоря об этно-направлении, хочу сказать, что в Уфе есть очень хорошая команда «Аргымак».
«Говоря об этно-направлении, хочу сказать, что в Уфе есть очень хорошая команда «Аргымак». Фото vk.com
— Да, мы общались с ними. Отличные ребята и отличная музыка! Ильшат, завершая наш разговор, хочу спросить вас: как вы считаете, есть ли различие между татарской и башкирской песней? Это не одно и то же?
— Тонкий вопрос. Об этом очень много спорят.
Вы наверняка знаете о том, что мы приезжали в Казань и выступали там на фестивале «Мин татарча сэйлэшэм». Именно там я увидел татарскую молодежь изнутри. Я послушал музыку, прочувствовал ее. У меня еще не было такого опыта, и мне это дико понравилось! Я полюбил атмосферу и этих ребят, с которыми мне было жутко интересно общаться и делиться творчеством. Потом мы решили позвать этих ребят к нам в Уфу, и у нас зародилась очень хорошая мысль — объединить эти два братских народа.
Есть подозрение, что меня будут ругать в комментариях, но я честно выскажу свой взгляд на данную ситуацию. Ни для кого не секрет, что раньше прививалось определенное противостояние между башкирами и татарами. Националисты есть среди тех и других, но воюют они непонятно за что. Конечно, все мы понимаем, почему и откуда это возникло, но я не буду сейчас политизировать.
Важно то, что наше поколение выросло другим. Нам это не то что не интересно — эта вражда нам просто чужда. Мы мыслим другим категориями — нам важно общаться, нам важно дружить. Мы больше за мультикультурность, за творчество.
Мне очень понравилось, когда татары позвали нас на свой фестиваль. Это был очень хороший «звонок». А сейчас мы позвали их к себе. У нас даже выработался слоган: «Музыка объединяет». Мы не политики, мы не какие-нибудь чиновники. Мы — творцы. А что делают творцы? Создают пространство — созидающее и объединяющее.