Александровский пассаж Казани: трамвай, шикарный кинотеатр и тайна обрушения
Дом на стрелке дворянских линий. Часть 1
Одним из самых загадочных строений Казани, привлекающих взгляды горожан и туристов, можно назвать Александровский пассаж. Именно этому зданию посвятил свое исследование краевед Алексей Клочков. На днях выйдет его книга «Казань из окон трамвая». С разрешения автора «Реальное время» начинает публикацию главы «Дом на стрелке дворянских линий», посвященную истории пассажа.
Трамвай у Александровского пассажа
Была на стрелке двух дворянских линий — Воскресенской и Грузинской — трамвайная остановка «Пассаж». Это ее название сохранялось вплоть до ликвидации трамвая на Кремлевском холме в 1951 году, а потом перешло по наследству к остановочному пункту автобуса пятнадцатого маршрута.
А теперь угадайте, какой дом в Казани трамваи когда-то огибали с трех сторон? Правильно, Пассаж! Правда, это было еще до революции: юго-западный блок тогда огибала Воскресенская линия (потом — «двойка»), главный фасад — некая вспомогательная ветка Грузинской линии, ну а северо-восточный, собственно, Грузинская линия — та, что шла вдоль Черного озера. Между прочим, на некоторых старых фотографиях Александровского пассажа это разветвление пути (с Кремлевской улицы на улицу Мусы Джалиля) очень даже различимо, в то время как ни в одной из известных схем этот участок не зафиксирован. Можно только предположить, что ответвление у Пассажа входило в состав Грузинской линии: к примеру, для спуска к Черному озеру использовали современную улицу Чернышевского, а для подъема на Кремлевский холм — улицу Мусы Джалиля. Словом, трамвайный узел у Александровского пассажа тоже был очень значимым. Да что и говорить, шикарное место выбрал Александров для своего пассажа: на холме — самая оживленная купеческая улица, а в котловине — великолепный дворянский парк «Черное озеро» с фонтанами и аттракционами!..
Кстати, Александровский пассаж был единственным в городе домом, выходившим сразу на две трамвайные остановки. Та, что на Воскресенской улице, называлась просто «Пассаж», а другая (на Черном озере) — «Электротеатр «Пассаж» (будущий кинотеатр «Пионер»).
С Пассажем и с кинотеатром «Пионер» меня связывают весьма интересные личные воспоминания детства. И хотя они, мягко говоря, несколько выпадают из «трамвайной» темы, пожалуй, стоит их здесь привести, тем паче, про Пассаж за годы его непростой и даже трагической жизни наврано столько всего, что сегодня уже трудно отличить правду от вымысла.…
Прежде чем начать свой рассказ, приведу два факта из истории Пассажа, связанных непосредственно с трамваем. Первый относится к категории непроверенных, но, думаю, на него стоит обратить внимание, поскольку рассказал мне его Георгий Фролов, которому я безоговорочно доверял и доверяю. Так вот, Георгий Валентинович говорил, что в годы Первой мировой войны, когда вопрос с топливом стоял особенно остро, владельцы типографии, размещавшейся в здании Пассажа, по согласованию с Анонимным обществом подключили электрооборудование ротационных машин непосредственно к контактной сети трамвая (естественно, за определенную плату). Это было гораздо дешевле, чем закупать мазут для собственной паровой электростанции (в подвалах Пассажа), да и номинальное напряжение трамвайной сети (550 В) по своим параметрам как нельзя лучше подходило для нужд типографии.
Вторую историю мне поведала Нина Николаевна Журавлева, проживавшая в Пассаже с довоенных лет вплоть до аварийного отселения летом 1977 года, за считанные дни до обрушения Черноозерского блока. Она еще помнила трамвайное движение по улице Чернышевского (нынешней Кремлевской) и говорила, что при проходе по улице вагона дом так трясло, что в кухне звенела посуда и казалось: он вот-вот рухнет!.. Нина Николаевна вспоминала, что и ночью трамваи не давали покоя, при этом непривычному человеку невозможно было заснуть.
Естественно, нелепо видеть в этой тряске первопричину последующего обрушения здания — ни трамваи, ни ротационные машины типографии Харитонова (как часто представляют нерадивые авторы) не имеют к этому ни малейшего отношения. А посему, чтобы разобраться в этом деле, наберемся терпения и попробуем прочесть до конца непридуманную историю о том, как на самом деле произошло обрушение Пассажа, случившееся дождливым летом 1977 года прямо у меня на глазах.
Предыстория вопроса
Говоря откровенно, об Александровском пассаже (тем более в этом повествовании) я писать не собирался, поскольку его история достаточно хорошо известна. Не обошли этот дом своим вниманием как специалисты самого широкого профиля — архитекторы, строители, историки и геологи, — так и многочисленные любители–краеведы, казанские старожилы и даже заезжие туристы. Пожалуй, нет в городе здания, о котором не писали бы столь много и подробно.
Более всего, как водится, любят писать о тайнах: загадочных масонских знаках на фасаде, стрелках часов, застывших в минуты смерти хозяина, пророчествах архитектора Г. Руша, которых никто не слышал, ну а чаще всего, разумеется, о первопричинах провала здания в 1977 году. Увы, среди вороха публикаций на эту тему трудно выделить что-либо, достойное внимания. Авторы с завидным упорством переписывают друг у друга давно всем известные и уже порядком поднадоевшие факты: кто-то винит карстовые породы, кто-то — подземный ход из Кремля, который якобы обвалился, другие говорят о подземных реках, которые после того, как засыпали Черное озеро, стали искать новые пути. Короче говоря, «адресованная другу, ходит песенка по кругу».
При этом ни один из авторов не смог воспроизвести точную хронологию событий 1976—1977 годов, предшествующих обрушению здания. А между тем, именно в них, на мой взгляд, и кроются первопричины провала — более того, такое драматическое развитие событий, похоже, отнюдь не было фатальным. Часто путают и даты провала, то называя неопределенно — 1976—1977 годы; а иногда и достаточно конкретно — 28 апреля, 21 июня, а то и 4 октября. Забегая вперед, скажем, что каждая из этих дат имеет самое прямое отношение к драме Александровского пассажа.
Повторюсь — писать о Пассаже не планировал. Не планировал, пока случайно не наткнулся на весьма интересную статью Фариды Забировой в журнале «Казань» (№8 за 2015 год), где она как очевидец описывает связанные с Пассажем события 1977 года. Коль скоро даже такому авторитетному исследователю, каким, безусловно, является Фарида Мухамедовна, не удалось избежать в своей публикации некоторых неточностей, то стоит ли говорить о других?..
Для начала приведу две выдержки из статьи Ф.М. Забировой, а потом вместе с читателем попробуем разобраться в деталях.…
Итак, слово Фариде Забировой: «После годичной стажировки на кафедре реставрации Московского архитектурного института я начала работать в Татарской специальной научно‑реставрационной мастерской объединения «Росреставрация» осенью 1977 года. Наша мастерская тогда располагалась в здании Петропавловского собора на той же улице, мы каждый день любовались этим зданием, иногда заходили в кафе «Ял» на первом этаже. В тот же год 4 октября произошел пожар, и обрушилась часть здания по улице Мусы Джалиля после окончания реставрационных работ на фасадах и кровле, проведенных нашей мастерской. Прорабом был Емельянов, с которым мы до этого учились в одной школе, для него это было трагедией. Никогда не забуду этот пожар и образовавшиеся после тушения трещину и пролом шириной около шести метров, на стене остались висеть картина и гитара, а вся квартира профессора Казанского университета ушла на глубину двадцать три метра (сказали: «в карстовую воронку»). К счастью, последнего жильца этого дома не было в ту ночь. Тогда же историки вспомнили, что архитектор Генрих Руш предрекал печальную судьбу зданию Александровского пассажа еще в 1904 году».
И еще фрагмент из публикации Ф.М. Забировой: «Канализация была неисправна, котельная по улице Дзержинского провалилась. Здание было отселено к 1977 году по аварийности, оставалась одна неотселенная квартира, когда произошло обрушение в 1977 году».
А теперь разберемся. В своей статье Фарида Мухамедовна ошибочно объединяет два события — пожар 4 октября 1977 года и собственно обрушение, которое случилось за полгода до пожара и к счастью, развивалось в два этапа (которые можно условно датировать 28 апреля и 21 июня), что позволило вовремя отселить жильцов. Здание действительно было «отселено по аварийности», но лишь в самый последний момент — после первой подвижки фундамента 28 апреля 1977 года. Причина этой ошибки Ф.М. Забировой, на мой взгляд, объясняется весьма просто: она сама пишет, что «начала работать в Татарской специальной научно‑реставрационной мастерской объединения «Росреставрация» осенью 1977 года», стало быть, первые два акта драмы Пассажа, развернувшиеся весной и летом 1977 года, вполне могли пройти мимо нее. Видимо, по этой причине в ее памяти ошибочно объединились два совершенно отдельных события — провал и пожар.
То, что сохранилось в памяти
Случилось так, что все мои детские годы прошли рядом с Пассажем, и связанные с ним события 1976—1977 годов навсегда запечатлелись в памяти. Для нас, учащихся тридцать девятой школы, Пассаж был практически вторым домом. В черноозерском блоке тогда помещался кинотеатр «Пионер», куда мы едва ли не еженедельно ходили на детские киносеансы (как с классом, так и сами по себе). На первом этаже соседней с Пассажем «сталинки» на улице Дзержинского тогда была очень хорошая детская библиотека. А семьи некоторых моих одноклассников вообще имели жительство в «коммуналках» Пассажа.
Кстати, это были удивительные, единственные в своем роде, квартиры. Дело в том, что часть окон жилого блока выходила на улицу Мусы Джалиля, а часть — непосредственно в крытую стеклом торговую залу, откуда можно было, спустившись на этаж, выйти на галерею, опоясывающую по периметру весь внутренний объем комплекса. А поднявшись на самый верх, под крышу, можно было заглянуть в круглые окна-иллюминаторы.
Из этих окон-иллюминаторов открывался чудесный вид на украшенный разноцветной лепниной роскошный торговый двор-колодец с фонтанами, античными статуями и прочими персонажами из греческой и римской мифологии.
Отсюда по крутой чугунной ажурной лестнице можно было спуститься в самый низ торгового зала, тогда (как, впрочем, и сейчас) закрытого для посетителей. Помнится, какими-то тайными тропами мы пробирались и в сам кинотеатр — естественно, минуя входной контроль. А чтобы попасть в кино «легальным» способом, надо было войти в здание с улицы Дзержинского, купить билеты и подняться по широченной чугунной лестнице на второй этаж, в роскошное фойе с розовым залом в угловой башне, где стоял рояль и между сеансами играла музыка. В аналогичном круглом зале третьего этажа, окрашенном в светло-голубые цвета, была детская читальня.
Всегда поражало шикарное убранство кинозала, с которым сегодня не сможет сравниться ни один кинотеатр Казани. Это был самый большой и красивый зал Пассажа, к тому же — очень высокий (поскольку занимал два этажа внутреннего объема). Был он перекрыт арочным сводом и обильно украшен лепниной. Продольные стены кинозала прорезали глубокие ниши, в которых очень удобно было прятаться. В простенках между нишами были витые колонны, украшенные спиралеобразным орнаментом, состоявшим, как водилось у Генриха Руша, из листьев лавра и спускающихся по ним пресмыкающихся. Аналогичный декор сегодня можно увидеть лишь на колоннах, венчающих входы в здание. Освещался зал несколькими настенными бра и огромной золоченой ажурной люстрой. Особенно интересным был паркет, явно оригинальный, выполненный из нескольких сортов дерева и к тому же прекрасно сохранившийся.
А такого экрана, как в «Пионере», вообще не было ни в одном из кинотеатров города — он представлял собой белую каменную (вероятнее всего, гипсовую) стену, увенчанную с обеих сторон двумя парами колонн. Перед экраном была достаточно вместительная сцена, на которой у нас нередко проходили репетиции сводного школьного хора. В закулисье почему-то запомнились явно оригинальные хитроумные механические устройства, видимо, предназначенные для трансформации сцены и подъема занавеса, на которых можно было различить клейма «1882» и выполненные латинским шрифтом надписи, обозначавшие, вероятно, фирму-изготовителя. Да и роскошные кресла кинозала наверняка помнили самого Генриха Руша. Вся эта красота безвозвратно канула в бездонную карстовую воронку. Кстати, говорят, когда-то в кино можно было войти и со стороны Кремлевской улицы, только я этого уже не застал.…
А вот снаружи Пассаж в 1976 году выглядел гораздо менее нарядным, нежели теперь. Был он выкрашен какой-то темно-серой краской наподобие шагреневой кожи, и, видать, многими слоями, из-за чего мелкие детали фасадного декора были вовсе неразличимы. К слову, приблизительно таким же цветом был окрашен до реставрации и Дом печати на Баумана. Но обо всем по порядку.
Продолжение следует