«Патриотизм не означает, что мы должны замалчивать неприятные эпизоды в истории XX века»

«Те, о ком мы говорим, действительно были реальными живыми людьми»

— Вам, как учителю истории, во-первых, задам такой вопрос: насколько сегодня высок интерес школьников к вашему предмету?

— Должен сказать, что у нас школа особая: все-таки музыканты, и для них общеобразовательные предметы — не основные, безусловно. Но я бы сказал, что процентов 15 учеников, по моим наблюдениям, интересуются историей, остальные не очень. Современные школьники, к сожалению, мало читают. А без чтения книг ни история, ни литература, ни другие гуманитарные предметы просто так не даются.

— Тем не менее, о вас говорят как о человеке, который смог вызвать интерес к предмету.

— 15 процентов — это лишь по моим субъективным наблюдениям. Безусловно, есть и дети, которые что-то читают — им это интересно. Причем кто-то интересуется больше XX веком, поскольку события прошлого столетия больше влияют на нашу жизнь. Кого-то, наоборот, привлекают романтические времена средневековья, особенно мальчиков. Например, в пятом классе ребята очень увлеклись тем, что делают из бумаги оружие, причем сами, по своей инициативе. Мальчишкам, как всегда, интересны средневековые войны, рыцари и т. д. Очень приятно было, что после урока о Жанне д'Арк многие очень заинтересовались этой героиней и даже сами искали дополнительную информацию в Сети. Вообще хорошо, когда имеешь дело с неравнодушными ребятами.

— Как вам удается заинтересовать школьников исторической наукой?

— Дело в том, что я сам с детства увлекался историей. Мне как-то удается представить себя в том возрасте — что бы мне было интересно? И стараюсь максимально по возможности раскрывать историю как что-то живое, а не нечто сухое книжное. Ведь те, о ком мы говорим, действительно были реальными живыми людьми. Рассказываю о событиях в живых подробностях так, чтобы дети воспринимали не сухо, не книжно, а как часть реальной жизни.

«Должен сказать, что у нас школа особая: все-таки музыканты, и для них общеобразовательные предметы — не основные, безусловно. Но я бы сказал, что процентов 15 учеников, по моим наблюдениям, интересуются историей». Фото Максима Платонова

«Неприятные вещи не надо скрывать»

— Насколько мне известно, вы предмет преподаете именно с патриотических позиций. Согласны ли вы с мнением, что сейчас историю используют для манипуляции детским сознанием?

— Кто как. К сожалению, преподавателю истории приходится сталкиваться с чем-то подобным. История всегда была политизирована: в советское время по-своему, в наше время, наверное, по-своему.

— У нас столько учебных пособий различных видов, курсов истории невероятное количество. Может быть, стоит их как-то лицензировать, а какие-то даже запрещать?

— Я категорически против того, чтобы запрещать что-либо, кроме откровенно экстремистской литературы. Думаю, что совсем экстремистских учебников у нас нет или мало, хотя я не специалист по учебникам. Честно говоря, те учебники, которыми мы пользуемся, достаточно качественные, на мой взгляд. А для того, чтобы проверять, какие учебники надо запрещать, — я не специалист в этом. Я только считаю, что много учебников — это хорошо, всегда хорошо, когда есть выбор.

— По себе знаю, обучавшись в 90-е годы в российской школе: вначале пользовались советскими учебниками, затем пошли несколько либеральные тексты в книгах. Также говорят о некой сталинской истории, хрущевской и теперь уже эксперты заявляют о путинской истории. Как не впадать в такие политические крайности?

— Настоящая история не должна зависеть от политических конъюнктур. Лично я считаю, что история должна быть минимально политизирована, а то, что есть — надо излагать, в том числе и какие-то неприятные вещи, их не надо скрывать. Патриотизм не означает, что мы должны замалчивать неприятные эпизоды в истории XX века, какие-то тяжелые вещи. Патриотизм должен быть честным.

— В федеральной прессе пишут о случаях, когда школьники заявляют о своих политических позициях. Например, в Брянской области ученик создал страничку Навального, в Самаре школьники отказались скидываться на уборку класса…

— Я лично таких примеров не знаю.

— Некоторые СМИ уже заявляют о школьной революции…

— Я такого не наблюдал. Думаю, это сильное преувеличение.

«В советское время история была крайне искаженной, если это можно было назвать историей — классово-экономический подход. И я очень отрицательно отношусь к советскому преподаванию». Фото livemaster.ru

«Отрицательно отношусь к советскому преподаванию»

— Есть ли отличия современных детей от поколения прошлых лет, вашего детства?

— К сожалению, телефонная зависимость есть у всех детей — это серьезная проблема. С одной стороны, я учился в советской школе в 80-е годы и отчасти завидую современным детям: у них гораздо больше источников информации. У нас такого не было. С одной стороны, это здорово, с другой стороны, они не понимают, какая широта перед ними открывается.

— А как вы относитесь к теории о том, что существуют дети-индиго?

— Дело в том, что я человек верующий, православный. А православная церковь к этой теории отрицательно относится. Дети с особыми способностями определенно есть, но можно ли их так называть, я не знаю. И с позиции верующего человека скептически отношусь к тому, чтобы давать им определение «дети-индиго».

— Ощущаете ли вы возросший интерес общества к своему прошлому?

— Это естественный процесс, когда какая-то часть активных людей интересуется своим прошлым. К тому же действительно этот год юбилейный относительно событий революции 1917 года — это одно из переломных событий нашей истории, поэтому интересуются.

— В советское время люди меньше интересовались историей?

— В советское время история была крайне искаженной, если это можно было назвать историей — классово-экономический подход. И я очень отрицательно отношусь к советскому преподаванию.