«Тукай не был бедным. Рядом не было женщины, которая помогла бы ему»

«Когда я читала труды наших репрессированных ученых, я плакала»

— Расскажите о себе — откуда вы родом, где вы учились?

— Я человек советского времени. Сначала я училась в деревне Новый Шимбер Атнинского района. «Семилетку» я закончила в селе Нижние Куюки, десятый класс — в школе Кулле-Киме. После этого в течение трех лет я проработала на стройке, потому что у меня не было паспорта, поступить в вуз я не смогла бы. Да и возможности учиться у меня не было: нас было трое детей у одинокой матери. На стройке я работала грузчиком. Когда я стала работать штукатуром-маляром, получила травму, после чего решила поступать в педагогический институт.

Я хотела быть учителем татарского языка и литературы. Я мечтала о том, чтобы давать уроки на материалах произведений Тукая и Такташа. Когда я закончила институт, в Казани уже не было татарских школ. Я вышла замуж, начала работать в библиотеке Казанского авиационного института. Оттуда я перешла на кафедру истории КПСС. Сначала я была лаборантом, организовывала учебный процесс. Постепенно начала проводить занятия и семинары для студентов вечернего отделения, а затем защитила диссертацию и стала преподавателем.

Моя диссертации была на тему: «Вовлечение женщин Поволжья в социалистическое строительство в 1920—1926 годы». В то время мы радовались тому, что женщины получали образование, работали, получали зарплату наряду с мужчинами. Конечно, сейчас мы говорим об этом «в кавычках». Несмотря на это я преподавала в КАИ в течение 26 лет. Я до сих пор скучаю по тем временам, потому что авторитет авиационного института был очень высоким, на одно место претендовали по 17 человек. Чтобы заинтересовать этих студентов своим предметом, отвечать на их вопросы, приходилось много знать и много читать. Мои самые счастливые годы связаны с авиационным институтом.

«Я преподавала в КАИ в течение 26 лет. Я до сих пор скучаю по тем временам, потому что авторитет авиационного института был очень высоким». Фото panoramio.com

Когда перестали изучать историю КПСС, четыре года я проработала в Конгрессе татар — налаживала связи между разными странами и субъектами. Потом я перешла в институт истории. Мне очень нравилось работать здесь, я изучала историю образования. Этим направлением руководил Фарит Мирзович Султанов — он был хорошим организатором, с ним было очень приятно работать. В последние годы мы работали над созданием антологии педагогической мысли, изучали историю педагогики, начиная с древних времен, труды наших ученых. Так в свет вышла двухтомная антология. Я много писала о репрессированных ученых. Изучая их работы, я восхищалась тем, какие это были великие личности. В то же время мне было жаль их из-за безвременной кончины. Приведу пример. Перед тем, как прочесть книгу литовского татарина Якуба Богдановича «Методика преподавания русского языка татарским и башкирским детям», мне пришлось ее разрезать — до этого никто даже не разрезал ее страницы. Я прочитала эту книгу и заплакала. Если бы мы пользовались этой методикой, мы смогли бы обучить русскому языку даже русских детей, ведь многие русскоязычные люди тоже говорят на диалектах.

Я довольна своей работой. Я не жалуюсь на судьбу, которую мне дал Бог. Мой сын ушел из жизни раньше времени. Если бы он был жив, на свете не было бы женщины счастливее меня.

— Расскажите о своей семье. Насколько я знаю вы являетесь сестрой Асгата Сафарова.

— Он мой сводный брат — матери у нас разные. Несмотря на это можно сказать, что раннее детство Асгата прошло в нашей семье. Мама очень любила его. Поскольку его мать была учительницей, а наш отец ездил на работу в соседнюю деревню, наша бабушка — мать отца — брала Асгата и приходила к нам. До пяти лет он практически рос у нас. Слава Богу, сейчас я чувствую помощь и поддержку с его стороны.

«Он мой сводный брат — матери у нас разные. Несмотря на это можно сказать, что раннее детство Асгата прошло в нашей семье. Мама очень любила его». Фото Максима Платонова

«В то же время я с благодарностью вспоминаю наших мужчин»

— Как вы начали изучать тему, связанную с татарскими женщинами?

— Как я уже говорила, мы — дети войны. Все трудности, которые легли на плечи наших матерей в военные годы, мы видели собственными глазами.

Когда по телевизору начали показывать парад Победы, наша мама смотрела его и каждый год плакала. Однажды я спросила ее, почему она плачет. Она ответила: «Дитя, разве мы слышали слова благодарности в военные годы?».

Помню, однажды во время войны мы все заболели дизентерией — дети (тогда нас было двое) и наша бабушка. А мама должна была ехать валить лес на станцию Сослангир. Мама горько заплакала, потому что, если бы она уехала, за нами было бы некому присматривать. Тогда представитель, приехавший из района, вошел в ее положение и никуда ее не отправил. Думаю, если бы мама тогда уехала валить в лес, она бы там умерла — печальная история Сослангир хорошо известна.

В знак благодарности этим женщинам я хотела писать диссертацию о том, какой вклад внесли женщины во время Великой Отечественной войны. Но к тому моменту уже были диссертации на эту тему, а выбор одинаковой темы не приветствовался. Тогда я стала писать о женщинах, участвовавших в социалистическом строительстве.

В то же время я с благодарностью вспоминаю наших мужчин. Вторая половина XIX — 1914-е годы — время подъема наших просветителей. Многие мужчины на собственные средства выстроили школы для женщин, дали им возможность получать образование. В то время стали учиться девочки из богатых татарских семей. Татарские девушки учились во всех вузах, где получали образование русские девушки.

Еще в 1882 году обучение на Высших женских медицинских курсах в Петербурге строили по вузовской программе, но почему-то назвали учебное заведение курсами. Этот вуз закончила Разия Котлыярова. Какой бы вуз не открывался, везде учились татарские женщины. Их неполное число я указала в своих книгах «Ступени образования до Сорбонны» и «Женщины-татарки на пути просветительства». Я изучала только учебные заведения, расположенные в Казани, Уфе и Оренбурге, по моим подсчетам, число женщин, получавших образование там, достигало 350. При этом не стоит забывать, что и численность татар в те времена была другой.

— В ваших книгах есть информация о женщинах, получавших образование в Европе. Как сложились их судьбы?

— Как я уже отмечала, это были девушки из состоятельных семей. Мы знаем о Саре Шакуловой, которая училась в знаменитой Сорбонне. Образование получила и ее младшая сестра Лейла — она вернулась, когда началась война. В Сорбонне учились три девушки.

Племянница Галимджана Баруди Амина Галиева училась в университете в Стамбуле. В Женевском университете получали образование Сафия Сыртланова и Марьям Габдрахманова. Позже Сыртланова вышла замуж за крупного немецкого ученого Менде. И ей удалось пробудить в нем любовь к татарскому народу — он приходил к татарским пленным, записывал татарские песни.

Недавно мы открывали музей Фатихы Аитовой. В те времена в Казани не было татарских гимназий, были только русские — 1-я, 2-я гимназии. Тогда Аитова открыла гимназию для татарских девочек. В одном из телевизионных выступлений говорили, якобы она хотела открыть гимназию, которая по уровню соответствовала бы русской. Но было ли это так на самом деле? Она вместе со своим мужем и близким другом Сулейманом Аитовым три года подряд ездили за рубеж. Она изучала систему образования в Берлине, Праге, Вене, привозила методические материалы. Старалась ли она таким образом открыть гимназию на уровне русской? Ведь она могла в любое время зайти в русское учебное заведение. Нет, она мечтала о том, чтобы дать татаркам европейское образование. Свою гимназию Аитова открыла в 1916 году. Для этого ей пришлось пройти немало препятствий. Как сложилась жизнь этих людей? Большинство из них сгнили в сталинских тюрьмах.

У Фатихы Аитовой было два сына. Ее старший сын — Исмагил — был близким другом Фатиха Амирхана и Габдуллы Тукая. Он умер еще в 1929 году. А сыновей, которые закончили Институт коммерции — Ибрагима и Иосифа — задержали во время репрессий и отправили в тюрьмы. Жить в Казани им не разрешали. В 1945 году Ибрагим абый уезжает в Ростов-на-Дону, где знакомится с виноградарями и изучает виноградарство — он выводит два новых сорта винограда, которые называет «Фатих Амирхан» и «Габдулла Тукай».

«Тукай не был бедным. Рядом с ним не было женщины, которая помогала бы ему в финансовых вопросах»

— Каких татарских женщин ХХ века вы бы внесли в список наиболее известных?

— Их много. Я упоминала о Разые Котлояровой, Амине Батыршиной. Кроме того, я хочу рассказать о Хадиче Ямашевой. С Хусаином Ямашевым они поженились по большой любви. Она была близким другом и советчиком Ямашева. Хадича Ямашева известна как редактор первой революционной газеты «Урал». Но в 1912 году Хусаин Ямашев неожиданно умирает от остановки сердца. Первой женщиной-стоматологом также была Хадича Ямашева. Когда в 1917 году прошла Февральская революция, она организовала в Казани первый съезд татарских женщин. Только представьте, какой знаменитой она была.

Несомненно, я бы внесла в такой список Софью Кулахметову. Она младшая сестра Гафура Кулахметова. Она очень хотела учиться, но у ее брата не было возможности дать ей образование: после смерти отца мать и ее пятеро детей остаются на попечении Гафура Кулахметова. Как вы думаете, кто тогда помог его сестре получить образование? И вновь нужно сказать спасибо мужчинам. В первый год деньги на ее обучение, на жилье и дорогу до Петербурга дает Фатих Амирхан. В следующем году Амирхан и сам заболевает, его финансовое благосостояние становится менее устойчивым. Тогда Кулахметовой помогает Габдулла Тукай, которого принято считать бедняком. Я хочу сказать, что Тукай не был бедным. Рядом с ним не было женщины, которая помогала бы ему в финансовых вопросах. В последние годы деньги на обучение Кулахметовой давал ее будущий муж Фахрислам Агиев.

Также я бы отметила Махбуба апа — жену Закира Рамеева (поэтический псевдоним Дардменда). Она открыла в Каргалы школу для девочек, где преподавала и сама.

К числу знаменитых женщин я бы отнесла Ильгамию Богданович. Она двоюродная сестра Хадичи Богданович. В Москве она закончила и педагогические, и медицинские курсы. Она выступала и на первом Всероссийском съезде мусульман в 1917 году. Крымские татары просят приехать ее, чтобы наладить процесс обучения. Вместе с Зайнап Амирхановой они отправляются в Симферополь. Там она встречает упомянутого Якуба Богдановича, они женятся. Слава об их методических приемах расходится далеко. Луначарский, занимавший в ту пору пост министра образования, ознакомившись с методикой преподавания, приглашает их в Москву, чтобы вместе строить советскую образовательную систему. Богдановичи возвращаются. Когда в 1923 году заканчивается голод, Кашаф Мухаторов приглашает их вернуться в Татарстан. Они начинают преподавать здесь. В итоге оба оказались репрессированы: Якуба Богдановича расстреляли сразу после ареста, а Ильгамия Богданович сначала 10 лет сидит в тюрьме, а затем ее отправляют в Красноярск.

В этом году я получила из Красноярска письмо. Еще четыре года назад, когда мы проводили первый форум татарских женщин, одна женщина спросила, есть ли в зале тот, кто рассказывал о Хадиче Ямашевой. Я поднялась со своего места. Тогда она пригласила меня в вестибюль Академии наук. «Вы так взволнованно говорили о Хадиче апа», — сказала она мне. Не волноваться я не могла — все эти судьбы я как будто переживаю сама, поэтому эти женщины мне близки. «Не волнуйтесь, за могилой Хадичи Ямашевой присматривал мой дед», — сказала эта женщина. Оказывается, Хадичу Ямашеву арестовали вместе с ее вторым мужем Валидханом Таначевым. Ильгамия Богданович тоже была с ними, их всех отправили в деревню Стерлибаш, поскольку это была единственная татарская деревня в этом районе Красноярского края.

Когда Хадича апа умерла, ее муж Валидхан Таначев написал письмо жене Ахмедгерея Хусани — Зайнап Хусани. К слову, эту женщину я бы также отнесла к великим.

«Зайнап, ты наш друг. Только к друзьям можно обращаться с такой просьбой», — пишет он. По его просьбе Зайнап Хасани присылает надгробный камень с арабской надписью. Жена врага народа отправляет врагу народа камень на могилу жены врага народа. Решился бы кто-нибудь на такой поступок сегодня, не знаю. После того, как этот камень устарел, местные жители установили новый. Мы отправили им благодарственное письмо от Конгресса татар. Они ответили нам. Собравшись вместе, они провели Курбан гаете и помолились за их души.

Среднюю Азию мы часто называем Туркестаном. Первыми очаги просвещения здесь зажигали татарские просветители, а затем — татарские женщины. Про них можно рассказывать очень долго. Где бы они не были, татарские женщины чувствовали уважение со стороны мужчин. С их помощью они сначала получали образование сами, а потом обучали других.

«Приятно слышать от мужчин слова благодарности хотя бы раз в год»

— Еще одна знаменитая татарка — Мухлиса Буби. Расскажите о ее судьбе.

— Мухлису Буби поддерживали ее братья. Мы хорошо знаем историю знаменитой школы Иж Буби. Позже у нас было много школ. Медресе «Мухаммадия» знаменита тем, что здесь давали светское образование. «Мухаммадия», располагавшаяся в Троицке, была самой знаменитой медресе на Южном Урале. Нашу «Мухаммадию», «Хусанию» в Оренбурге называли татарскими университетами. Советская власть считала их преподавателей и выпускников людьми с высшим образованием, но денег платила меньше.

Когда знаменитая медресе Иж Буби закрывается в 1911-м, Мухлиса Буби уезжает в Троицк. В 1936 году ее берут под арест. В 1917 году Духовное управление назначило ее кади (судьей). У нее много научных статей. После ареста ее расстреливают.

Результаты труда, который Мухлиса Буби проделала для своего народа, сложно переоценить. Но ведь они не был утеряны — когда их медресе и школы закрылись, ее братья уезжают и открывают новые школы. Губайдулла Буби и Тагир Ильяси во время голода едут в Турцию просить о помощи. Турецкий народ собирает нам помощь, и первую двухпудовую посылку отправляют татарским просветителям. Это была дань уважения к ним.

До 1917 года выходило много татарских газет и журналов. Во многих из них выходили статьи, посвященные татарским женщинам и их проблемам. Возьмем Тукая. В газете «Фикер» женщина по имени Фархана Алушева писала: «Почему мы не учимся, почему мы от отстаем от других женщин». Тукай начинает работать в газете, обрабатывая ее статьи. Более того, приехав в Казань, он лично редактирует стихотворения известной поэтессы Махруй Музафарии.

— Как начинается празднование 8 Марта? Как относились к этому празднику татары? Они его праздновали?

— Раньше мы праздновали 8 Марта как Международный женский день, когда женщины получили права. Хорошо, что сейчас мы одумались — это праздник, когда женщинам оказывают уважение. А история праздника очень интересна. В 1848 году прусский король 8 марта пообещал признать равенство женщин во всех областях, принять соответствующий закон. Женщины начинают ждать, когда признают их права. В 1910 году 8 марта отмечают как день, когда король раздавал свои лживые обещания. Затем революционерка Клара Цеткин предлагает отмечать этот день как женский праздник, в России он появляется в 1912 году. Постепенно его празднование входит в привычку. Я считаю, хорошим явлением, когда все мужчины дарят женщинам цветы, по возможности дарят подарки. Приятно слышать от мужчин слова благодарности хотя бы раз в год.