«Карточный домик» по-башкирски: как Иван Палыч погорел на красавице из автобуса vip-эскорта

Иван Палыч и автобус проституток

Но это мне еще повезло, ведь я был «политический». То есть я уходил по некоей совокупности причин, перестав устраивать босса, а не после того, как меня поймали на чем-то дискредитирующем.

А Ивана Палыча — поймали.

Того самого, матерого Иван Палыча, который не сдавал врагам две вещи — секретаршу и водителя. Несмотря на то, что Иван Палыч — в сто раз умнее меня. В тысячу раз опытнее. В миллион раз искушеннее в политических интригах. Он, казалось, родился и вырос в Белом доме. Он жил работой и для работы, у него в жизни ничего, кроме нее, не было. То есть, были жена и давно выросший сын, но семья тоже была полностью подчинена работе. Мы все считали, что Иван Палыч — это машина, которая никогда не сломается, а после схода с конвейера ее поставят в главный тришурупский музей.

Он работал при всех режимах просто потому, что без него ни один хозяин Белого дома не мог обойтись. Даже Желтый не нашел, за что его вычистить и кем из своего аула его заменить.

Но и Иван Палыч сломался. И сломался на сущей нелепице. Палыч, как у нас говорят, «задал Билла Клинтона». Так говорят в тусовке про политика, потерявшего все из-за девушки.

Итак, Палыч жил на работе. Дома только ночевал. К дому его подвозил персональный автомобиль. В выходные он тоже работал. Единственное, что его связывало с внешним миром — небольшой магазинчик возле дома, куда он заходил иногда, чтобы купить сигарет.

— «Парламент» легкий дайте мне, по…

Он поднял глаза на продавца и обомлел. Ему показалось, что ангел сошел с небес, чтобы продать ему сигареты. Блондинка лет 25, стройная, со скромными и умными глазами. К фартуку в районе высокой груди приколот бэйдж — «Олеся».

Иван Палыч понятия не имел, что делать в таких ситуациях. За 45 лет жизни он ни разу не знакомился на улице или в других публичных местах. Он уже 23 года был вполне счастливо женат на одногруппнице, девушке из приличной семьи, которая не мешала ему строить карьеру. Других женщин он мог видеть только на работе. Некоторые из них были миловидными и вызывали некие эмоции, но интрижки могли бы плохо сказаться на карьере, потому он таковых не позволял себе.

А тут — на тебе, просто наваждение.

Он стал заходить в магазинчик каждый день. Покупал какую-то ерунду. Все думал, что бы такого сказать Олесе. Что предложить. Пытался хотя бы назвать ее по имени, но не смог. Общение так и сводилось к нехитрым фразам вроде: «Дайте мне, пожалуйста», «Вот, что-то еще?» и так далее.

Олеся, вероятнее всего, видела, что мужчина заходит каждый вечер в магазин не потому, что у него есть срочная необходимость купить то соленых огурцов, то йогурт, то «Сникерс». Мужчина был вполне себе симпатичный, подтянутый, молодцеватый, как все такие, «правильные» чиновники, но Олеся тоже не делала никаких шагов ему навстречу, хотя и улыбалась приветливо сразу при его появлении. Он не знал, простая вежливость это или у нее все же есть к нему какая-то симпатия.

Работа у Иван Палыча была разноплановая. В числе всего прочего отвечал он и за обеспечение визитов высоких гостей из столицы.

В тот раз гость был совсем высокий и, видимо, сильно нужный губернии. Программу для него расписали по высшему разряду, включая выезд на отдых с охотой, рыбалкой, баней и…

— Так, мужики… Где баня, там, сами знаете, что должно быть…

Мужики знали. Его помощник Николай, такой же прирожденный госслужащий, ничуть поручению не удивился и позвонил хорошо знакомому менеджеру фирмы «Вип-эскорт». Уже этим вечером к банному комплексу администрации подъехал микроавтобус, из которого одна за другой выскакивали специалисты по вип-эскорту, а проще говоря — девушки легкого поведения. Иван Палыч лично осматривал товар на предмет пригодности. «Вип-эскорт» подтвердил свою респектабельную репутацию и статус лидера рынка — пригодны были все. Кроме той, что выходила последней.

Это была Олеся.

Лицо Иван Палыча перекосилось.

— Олеся???

Девушка вздрогнула, не узнав сразу своего постоянного клиента по основной (или вспомогательной, кто разберет?) работе.

Иван Палыч швырнул девушку обратно в микроавтобус:

— Скажи, ты же… Ты же не… Ты ведь в магазине нашем работаешь… Ты же здесь случайно оказалась? — умолял ее подтвердить эту нелепую версию он.

Она наконец узнала забавного ухажера, который почти каждый день смотрел на нее за прилавком, как северные корейцы на Ким Чен Ына:

— А ваше-то какое дело?! Вы знаете, сколько мне платят в магазине?!

Она была в своем гневе еще прекрасней, чем ему казалось раньше. Он совершенно не чувствовал никакого презрения к делу, которое ее привело сюда. Наоборот, ему было стыдно, что он, представитель государства, не сделал ничего для того, чтобы ей не приходилось заниматься такими делами.

— Послушай… Но это же… опасно… Ты же… такая… Тебя же обидеть могут…

— Я не на проспекте стою! Я в эскорте. Иду с тем, кто нравится. У нас консумация, без интима. На меня могут смотреть, могут дотронуться, если приватный танец заказали. Проникновение запрещено.

В этот момент она была просто горда собой. Счастлив был и Иван Палыч. Она же оказалась не проституткой как бы. Это же стриптиз. Танец. Он понимал, что ему нужен этот ее танец. Прямо сейчас.

— Слушай… Ты идешь, с кем нравится, а вот… Как насчет меня?

В глазах Олеси отразилась какая-то бурная мозговая деятельность. Иван Палыч не умел читать мысли, иначе ход некоторых из них в этой белокурой головке ему бы не понравился.

Олеся убрала с лица гневную маску и улыбнулась так, как она это делала в магазине:

— Нравишься…, — проронила она и, уже явно флиртуя, отвела глаза куда-то «в угол, на нос, на предмет».

Сердце Иван Палыча забилось, как птица в клетке. Он никогда не чувствовал себя таким счастливым. Вообще никогда, за все свои 45 лет. Даже когда указ о своем назначении читал — был счастлив, но не так. Он пребывал в состоянии эйфории:

— Давай уедем отсюда, прямо сейчас, — хрипло прорычал он.

Олеся, разумеется, согласилась.

Помощники Иван Палыча в ужасе узнали, что шеф впервые в жизни без видимых причин бросил службу, высокого гостя, выгнал водилу из-за руля служебного «Ленд крузера» и умчал куда-то в ночь.

Эту ночь влюбленные (влюбленный?) провели на вип-этаже «Президент-отеля». Простым смертным туда путь был заказан, там останавливались владельцы отеля или очень важные персоны, к числу которых Палыч, безусловно, относился.

Сначала было много шампанского, приватных танцев, консумации (Иван Палыч так и не понял, что это, как не понимает пока и автор этих строк, ну да ладно), прикосновений, пока вдруг, ужасно стесняясь и робея, Олеся не позволила ухажеру то самое «проникновение», которого, вообще-то, она никому, как известно, не позволяла.

Олеся отдалась «проникновению» без остатка. Чиновник никогда в жизни не представлял, что девушка в принципе может подобное делать в постели; как она может стонать, извиваться, кричать «что же ты делаешь со мной», смотреть в глаза влажными томными глазами, целовать так, как будто хочет выпить возлюбленного без остатка…

Наутро, первое, что Палыч увидел — трагически закрывшую лицо ладонями Олесю, плечи которой сотрясались в рыданиях:

— Что ты наделал? Меня выгонят с работы, я же сбежала, а у нас за это или штраф тысяча долларов, или увольнение!!!

Иван Палыч молча подошел к шкафу, где был аккуратно складирован его портфель, с которым natural born госслужащий не смог расстаться даже в дурмане первой в жизни большой любви, достал из портфеля пачку долларов, отсчитал тысячу и протянул Олесе.

— Я что тебе, проститутка? — вскипела Олеся, но деньги почему-то не вернула мужчине, а отложила на тумбочку.

Иван Палыч в этот момент гордился ею, считая ее образцом морали и порядочности:

— Я просто исправляю то, что наделал. Но знаешь, я хочу, чтобы ты сменила работу. У меня есть вакансия моей помощницы. Скажи, сколько ты зарабатывала раньше и в магазине, и в эскорте, я сделаю больше.

Наутро на столе в офисе Иван Палыча лежал диплом на имя Олеси, где значилось, что пару лет назад она закончила Тришурупский колледж информатики и вычислительной техники по специальности «секретарь-делопроизводитель». Рядом лежала трудовая книжка, утверждавшая, что Олеся именно секретарем-делопроизводителем и трудилась в ООО «Ромашка» последние несколько лет.

Документы были новенькие и еще пахли чернилами. Сегодня с утра все тот же верный помощник Иван Палыча Николай купил их в переходе на «Спортивной», служившем известным центром тришурупского документооборота. «Ну и что, что выглядит как липа? Кто меня проверит?», — думал большой начальник.

Не откладывая дело в долгий ящик и ни секунды не сомневаясь, Иван Палыч вызвал заведующего секретариатом:

— У нас там была вакансия секретаря, оформи вот барышню. Хорошие люди порекомендовали, толковый специалист.

На следующий день Олеся приступила к работе в приемной Иван Палыча, который отправил ее предшественницу в подшефное ведомство. Разумеется, в документообороте и прочих премудростях профессии она была ни в зуб ногой, поэтому шефу пришлось прикрепить к ней свою старую боевую подругу, начальницу отдела делопроизводства, которая за пару недель без лишних расспросов обучила симпатичного секретаря необходимому минимуму. Надо сказать, что Олеся была прилежным учеником, понимая, что одним «проникновением» карьеру она себе не сделает.

Хотя и «проникновение» помогало прилично. Диван в комнате отдыха Палыча работал на износ. Олеся же двигалась по карьерной лестнице как танк. За пару лет она перескочила из секретарей в младшие специалисты, параллельно получила заочно высшее образование (точнее, купила корочку в том же переходе, не суть), повысилась до главного специалиста, потом — до начальницы отдела, подвинув ту самую боевую подругу Палыча.

Палыч в один прекрасный день ушел от жены, снял квартиру и поселился туда со своей сотрудницей. Олеся много работала и очень уставала, но ей были наняты водитель, домработница и массажист, так что на бытовой почве конфликтов не возникало, тем более что госслужба по-прежнему занимала львиную долю времени у обоих.

Правда, Олеся научила сожителя и отдыхать иногда, ходить по ресторанам, ездить в Париж на уикенды, в Москву и в Казань потусоваться. Палыч был приодет в Зилли, Феррагамо и прочие модные цацки элитарного персонажа.

Денег на жизнь хватало вполне. Палыч был чиновником, который знал закон Джавахарлала Неру и выполнял свои обязанности в целом честно. За одним маленьким исключением: когда он подписывал контракты на закупку автотранспорта для нужд областного правительства, тендеры сплошь выигрывал один и тот же подрядчик. Если же вглядеться в состав его учредителей, то там была сводная сестра друга детства Палыча, которая выполняла для него роль зиц-председателя, то бишь, бизнес этот был наполовину палычев.

Казалось бы, живи и радуйся. Но дальше Олеся задала ненасытную старуху из сказки Пушкина.

За эти несколько лет жизни в политике Олеся очень полюбила говорить с Палычем о политике. Ей казалось, что она очень круто научилась в ней разбираться, и хотелось заниматься политикой профессионально. А пока работать ей приходилось в чертовом делопроизводстве. Перекладываешь бумажки без конца, никакого творчества.

На беду Палыча, приближались выборы депутатов областного парламента, которые он как раз и курировал. Однажды Олеся застала его за составлением списков будущих победителей голосования от партии власти. У нее родилась идея стать депутатом и двигаться дальше, добраться до самых заоблачных высот, как какая-нибудь Валентина Латвиенко (которую автор безмерно уважает и, разумеется, никогда не слышал, чтобы кто-то называл ее «Валя-стакан» или проводил параллели с Олесиной бигорафией).

Олеся начала поддавливать Палыча на включение себя в заветный список. Чиновничья чуйка молила: «Не надо!!!» Но у Олеси был тысяча и один безотказный женский способ сделать влюбленного мужчину безотказным. И если бы ей сильно было надо, он бы как миленький даже в ИГИЛ (организация запрещена в РФ, — прим. ред.) записался. А тут такая мелочь — бывшую шлюху в депутаты.

Одним словом, случилось у Олеси проникновение в список кандидатом от партии власти. И нет бы ей, дурочке, сидеть тихонько, там ведь все равно, кто в списке — тот и изберется. Она начала активничать. Встречи с избирателями проводить. Плакатики свои развесила по району. Занялась, одним словом, политикой, куда деваться. Заявила о себе.

И вот однажды, после очередной встречи с электоратом, которому она, как обычно, самозабвенно и уверенно несла немыслимую чушь, к ней подошел скелет из прошлого. Им был полковник из органов, которого она знала под именем Миша. Знала она его, разумеется, по прежней работе. Которая с консумацией. А в случае с Мишей — еще и с тем самым проникновением всех возможных разновидностей.

Разумеется, тогда она понятия не имела, кто такой этот небедный, уверенный в себе парень, похожий то ли на бандита, то ли на силовика. Сейчас, когда Миша светанул перед ее глазами корочкой (на которой значилось совсем другое имя, но сути дела это не меняло), многое стало яснее. В частности то, что карьера ее может вот прямо сейчас, не начавшись толком, и закончиться.

Именно это, собственно, экс-клиент ей и пообещал, если она не будет заинькой и не сделает то, что он просит.

Она наивно надеялась, что ее попросят исполнить что-то из прежнего репертуара. Ну, консумацию, например. Михаилу же было нужно совсем другое. А именно — доказательства участия Иван Палыча в автомобильном бизнесе. Можно предположить, что эту спецоперацию полковник предпринял потому, что страшно переживал, что Палыч нарушает закон. А можно принять к сведению и тот факт, что брат жены полковника тоже владел крупным автобизнесом, который очень страдал и недополучал из-за успехов бизнеса Палычева.

Так или иначе, Олеся проявила смекалку и рассказала офицеру, где ее сожитель с подельниками обсуждает вопросы ведения бизнеса, не опасаясь прослушки. Это была баня на даче одного из подельников. Именно там Миша и установил необходимое оборудование, получив максимально подробную запись, по сути, с чистосердечным признанием.

На всякий случай раскрутил наш доблестный страж порядка и историю с Олесей, полагавшей, что офицер сдержит слово и не пустит ее наладившуюся, было, жизнь под откос, раз она сдала ему с потрохами своего благодетеля.

Офицер не считал Олесю кем-то из числа людей, достойных того, чтобы он держал перед ними свое слово. Он легко выяснил, что дипломы ее — фальшивка. Побеседовал с ней под диктофончик на тему истории ее взаимоотношений с Палычем, не упуская ни малейшей детали. Получил показания охранника «Вип-эскорта», который давно служил у него осведомителем, об опыте и стаже работы Олеси в их замечательной организации.

Одним словом, в один прекрасный день легла на стол Палычева шефа папочка, из которой следовало, что Иван-то наш коррупцию развел, любовницу из интим-салона на госслужбу устроил, да еще и депутатом попытался сделать. В общем, образцово-показательный оборотень в костюме. Морально разложился, подставляет руководство.

Уголовное дело до встречи с начальником Палыча Михаил возбуждать не стал. Зачем вот так сразу бить наотмашь по уважаемому человеку? Ведь такие подчиненные бросают тень и на самого, безусловно, кристально чистого вождя.

Вождь все понял правильно. Прямо при полковнике дал команду разорвать все договоры с Палычевой автолавкой, самого Палыча вместе с подругой уволить в связи с утратой доверия.

В довершение ко всему полковник решил зачем-то отправить на мэйл Иван Палычу беседу с Олесей, где она не только сдает его с потрохами, а еще и награждает по ходу разговора такими эпитетами, которыми обычно награждают плечевые своих клиентов-дальнобойщиков.

Вечером Иван ударил что есть силы неспортивной чиновничьей рукой Олесю по обожаемому лицу и запил. Пил он четыре года без остановки, и за все это время ему так никто из его обширнейшего круга общения ни разу и не позвонил. Первыми, понятно, звонить перестали бывшие подельники по бизнесу, эти некогда надежнейшие и преданные друзья, чьему собачьему умению трогательно заглядывать в глаза позавидовал бы даже есенинский Джим, которому поэт предлагал повыть при луне.

Потом Палыч умер.

А у Олеси все отлично. Депутатом она, увы, не стала, но за годы работы рядом с Палычем собрала отличное портфолио богатых и влиятельных людей. Кто-то стал инвестором, кто-то «крышей», кто-то — административным ресурсом, а кто-то клиентами ее нового заведения под названием «Бабочка». Это и сейчас крутейший в городе стрип-клуб, он же — массажный салон. С консумацией, естественно.

Но без проникновения, все законно.