«Это была воля Гейдара Джемаля. Он хотел быть похороненным в предгорьях Тянь-Шаня»

— Руслан, расскажите для начала, что все-таки произошло с Гейдаром Джахидовичем? Из-за чего он скончался?

— Он долгое время болел. Это было связано с онкологией. В Алма-Ату он приехал на лечение и здесь умер.

— И похороны состоятся там же?

— Он скончался в Алма-Ате. Заранее он решил быть похороненным здесь. Такая была его предсмертная воля. Он долгое время болел, активно скрывал свою болезнь, никому не говорил, не показывал. Но земной срок подошел к концу. Только самые близкие знали об этом. С такой болезнью долго не живут, потому старались найти выходы, лечиться.

— Действительно ли он был для вас учителем?

— Да, я был у него учеником, заместителем во многих делах, в том числе и по Исламскому комитету. Долго время находился рядом с ним, прошел с ним долгий путь своего духовного и интеллектуального становления. Это был человек фундаментальный, большой во всех смыслах, знаком качества и паролем для многих людей разных политических и идеологических взглядов, мусульман, христиан. У него была мощная харизма, он притягивал людей. Человеком был очень принципиальным и честным.

— Правда ли, что его «прессовали» при советской власти?

— Да, в советское время он находился в оппозиции к правящему режиму, был участником так называемого интеллектуального андеграунда — «Южинского кружка». Из него вышла настоящая интеллектуальная элита в 60-70 годы. Затем в 1980-х годах он ушел в политику, начал заниматься общественно-политической деятельностью, издательской деятельностью. Он занимался разными вопросами — международной повесткой дня, внутренней повесткой, вел передачи на Первом канале, было у него много проектов. Этот человек был многогранен.

— Когда будут похороны?

— Завтра в 11 часов.

— Планируется какая-нибудь панихида, прощание с Джемалем?

— Будет мусульманский обряд — джаназа-намаз. Будут местные люди, кто-то прилетает. В Москве планируется провести вечер памяти. Все друзья, знакомые, кто не сможет проститься здесь, смогут принять участие в вечере памяти. Поскольку смерть случилась сегодня, то пока организационный момент (по траурному вечеру в Москве, — прим. ред.) еще не прорабатывался.

— Кто-нибудь из России изъявил желание приехать в Казахстан, чтобы попрощаться с мархумом?

— Родственники, близкие друзья. Пока люди едут, трудно сказать…

— Скажем, Максим Шевченко, который очень уважал Джемаля, приедет?

— К сожалению, он не сможет приехать. У него определенные трудности, семейные обстоятельства, хотя очень хотел. Звонят, выражают соболезнования. Например, муфтий Равиль Гайнутдин и другие люди, которые его знают. Здесь чисто техническая проблема: у нас в Казахстане другие номера телефонов, не все могут дозвониться. Кто может — дозванивается, пишет.

— Почему он пожелал, чтобы похоронили в Алма-Ате?

— Эта была его воля, связанная с тем, что он долгие годы в 1980-х провел в горах в Таджикистане. Он очень любил горы и хотел, чтобы его похоронили рядом. Он не хотел связывать себя с местами, которые, на его взгляд, не соответствовали его пониманию. Он будет похоронен в предгорьях Тянь-Шаня.

• 

  ​Надежда Кеворкова журналистка, специализирующаяся на вопросах Ближнего Востока:

  — Это человек, который впервые на русском языке заговорил о… (плачет). Он заставил слышать и уважать ислам. Он сделал так, что мусульмане научились говорить по-русски, научились бороться за свою веру. Он был человеком, конечно, который внушил надежду, и он оставил такое количество трудов, такое количество своих высказываний бесценных, которые позволяют мусульманам дышать…
  

• 

  ​Расул Тавдиряков исламский блогер

  В конце лета мы с ребятами навещали его. Он находился у себя дома в центре Москвы — до того, как совсем не слег. Мне сказали, что он болел, попросили долго его не задерживать, но это было незаметно: он держался бодро, давал наставления. Мы привезли ему плов, фрукты, посидели с ним два часа.
  

  Знаком с ним достаточно долго — с конца 1990—начала 2000-х. Тогда я обучался в Москве. В то время был Исламский комитет и другие организации, где он принимал участие как организатор или приглашенный гость. Он был активным, везде передвигался, везде выступал, его всегда было интересно слушать. На одном из мероприятий — Курбан-байраме или Ураза-байраме — ведущий Мухаммад Карачай его представил так: «Исламская тяжелая артиллерия города Москвы». И он действительно был таким.

  Он был человеком очень идейным, аскетом. У него весь дом заставлен книгами, там не увидишь какой-то техники. Я очень этому удивился и спросил: «Неужели вы все это перечитали?» Он скромно ответил, что по возможности читает, повторяет, обращается к книгам. Не многая мусульманская молодежь могла понять глубину его мысли. Он порой говорил довольно сложными для восприятия терминами, поскольку его интеллектуальный уровень во многом превосходил уровень слушателей.

  Его идеи ушли на много лет вперед, обогнали ту мысль, которая зарождается в сегодняшние дни. Он опередил свое поколение. К его мыслям мы придем через некоторое время. К сожалению, его многие не понимали, неоднозначно к нему относились. Просто наш уровень не дошел до той степени, которой достиг наш великий учитель.