Сююмбике в Москве и Касимове: исторические факты и легенды о казанской царице

Сююн-бике и казанская знать

Ногайская родня Сююмбике (Сююн-бике), тщательно взвесив шансы на победу обеих враждующих групп в Казани, видимо, учтя настроение некоторых казанцев, утверждавших: «нам дей без Москвы нельзя быти», и видя, что перспектива воцарения Шах-Али на казанском престоле становилась все более реальной, приняла энергичные меры к тому, чтобы Сююн-бике осталась у власти. Глава Ногайской Орды бий Юсуф предложил выдать Сююн-бике замуж за Шах-Али.

Сююн-бике предстояло решить, на кого надежнее положиться — на ставленника Москвы Шах-Али или на крымских выходцев — опору покойного Сафа-Гирея. Она имела все основания не доверять казанцам. Надежно ли будет царствование Шах-Али, третье по счету? Но, с другой стороны, крымская группировка выставляла своих претендентов на казанский престол — старших сыновей Сафа-Гирея, живших в Крыму. Сююн-бике, видимо, нашла компромиссный вариант. Она приблизила к себе главу крымцев в Казани — улана (знатный вельможа, чингисид) Кучака, дала ему все полномочия временного правителя и нашла опору в ханской гвардии, которая провозгласила казанским ханом Утямыш-Гирея.

По данным «Казанской истории», молодая вдова вступила в отношения с крымским выходцем уланом Кучаком. Сложно сказать, что реально связывало Кучака и Сююн-бике. Судя по всему, вдвоем они проводили политику лавирования, но с креном в крымскую сторону. Почувствовав, что казанцы их предадут, Кучак со своим окружением спешно бежал («жены и дети пометав»). На Каме их ждали московские заставы. Крымцев перебили, а Кучак и несколько уланов и беков (князей) попали в плен, впоследствии «за их жестокосердие казнены» в Москве (всего — 46 человек). С этого момента судьба Сююн-бике оказалась предрешена.

Миниатюра Лицевого летописного свода XVI века: «И царь приехал в Москву, и государь царя Шигалея пожаловал великим жалованием, и Шигалей просил у государя многие села в Мещере, и все ему дал государь». Фото wikipedia.org

После бегства Кучака Сююн-бике не оставалось ничего иного, как пойти на соглашение с Москвой путем брака с Шах-Али. Правительство Сююн-бике обязалось признать Шах-Али «царем на Казани», чтобы он взял ее «честно женой себе, не гордяся собою, с любовию, не яко горкую пленницу, но яко царицу любимую и прекрасну». Эта речь была «люба… царице и всем вельможам и всему народу казанскому».

Позже, согласно версии автора «Казанской истории», Шах-Али решил изгнать Сююн-бике из Казани за то, что она якобы хотела его отравить. Вероятно, все это — всего лишь плод буйной фантазии автора.

Если судить по источниковым фактам, после падения Кучака казанская элита приняла решение выслать Сююн-бике с сыном от хана Сафа-Гирея Утямышем в Свияжск (Московское государство). 11 августа 1551 года на Казанском устье князь Петр Серебряный встречал плененную царицу. Вечером того же дня они уже находились в Свияжске. Утямыш-Гирея сопровождали два сына улана Кучака. 5 сентября 1551 года все они прибыли в Москву. Казанский период жизни Сююн-бике закончился московским пленом.

Итак, правила Сююн-бике в Казани недолго — всего два года. Политические ветры сменились, и верх стала одерживать «московская» партия. Кучак пытался бежать, но был пойман. Царицу с малолетним сыном арестовали, отправив в «почетный плен» в Москву.

В дальнейшем народная молва интерпретировала эти события по-своему. После взятия Казани русскими войсками Сююн-бике, чтобы не сдаваться захватчикам, якобы бросилась с башни, которая сегодня носит ее имя. На самом деле, как мы видели, ее увезли в Москву еще в 1551 году, за год до падения столицы Казанского ханства.

В Московском государстве

В начале 1552 года русские дипломаты сообщили в Ногайскую Орду, что «за отца его грубость» они вывезли Утямыша из Казани; при этом Сююн-бике «к нам же приехала». По словам русских дипломатов, Шах-Али не захотел держать ее у себя. Иван Грозный пожаловал ее «платьем и ествою». Также московские власти «…ей же кормить дали» ее сына Утямыш-Гирея. Особо подчеркивалось, что из-за «грубости» Сафа-Гирея им «в таком нашем жалованье не пригоже было быти».

Все эти объяснения были нацелены в первую очередь на бия ногаев Юсуфа и его сыновей: с мая 1552 года все усилия ногайской дипломатии сконцентрировались в стремлении вернуть Сююн-бике и Утямыш-Гирея в Ногайскую Орду. Возможно, Юсуф желал использовать дочь как козырь в борьбе за Казань. Также не исключено, что ему как отцу просто было жаль ее, ставшую заложницей политических интриг и изменчивых обстоятельств. Иван Грозный понимал, какой вред Москве может принести Сююн-бике, если ее отпустить к ногайской родне. Москве необходимо было удержать ее в поле зрения московского правительства.

Для этого удобной формой отказа послужило замужество Сююн-бике и Шах-Али. Согласно летописной реконструкции, Сююн-бике выдали за Шах-Али в мае 1552 года.

Дата смерти Сююн-бике — один из наиболее сложных и, по-видимому, окончательно неразрешимых вопросов. Вероятно, она умерла не ранее 1554 года. В Касимове, в мавзолее Шаха-Али обнаружен неизвестный надгробный камень. Возможно, под ним и захоронена казанская царица.

Каково было положение Сююн-бике в Казани и в Касимове, где она провела последние годы? После смерти хана Сафа-Гирея Сююн-бике опиралась в Казани на крымского выходца улана Кучака. Его вынужденное бегство (по политическим причинам) разрушило ее влияние. Казанская знать поспешила выдать неудобную фигуру московским властям — ее вывезли в Московское государство. Казанская политическая элита стремилась как можно быстрее избавиться от нее и ее сына, так как они ассоциировались с Крымом (несмотря на ее ногайское происхождение — сказалась связь с Кучаком) — основным противником Москвы на внешнеполитической сцене в это время. Московские власти расценивали ее как плененного врага по той же причине.

Кочевое окружение ханов, которые всегда после 1518 года были пришлыми, и местная казанская знать воспринимали друг друга как чужаков; отношения между ними были всегда напряженными. Это неудивительно — основой конфликта между пришлым окружением царственной особы — потомка Чингис-хана — и давно оседло живущей в Казани знати являлась не только (и не столько) разница в образе жизни и привычках, сколько их цели, сильно отличавшиеся друг от друга. Если для местной элиты это было сохранение того, что она уже имела, за собой и в дальнейшем — стабильность, то для пришедшего с ханом окружения важно было скорейшее обогащение за счет «земли», что не могло не приводить к разному видению одних и тех же ситуаций.

Этот конфликт сыграл роль и в скорейшей выдаче Сююн-бике элитой Казани московским властям. Москва встретила пленницу великодушно, но настороженно. Сложно сказать, где она в это время находилась, — в Москве или в Касимове. Последнее предположение наиболее вероятно.

Положение Сююн-бике при Шах-Али достоверно не известно. В «Казанской истории» и грамотах Юсуфа оно рисуется как бедственное. Жила де «аки в темнице», Шах-Али якобы «казнил» ее — «носа еи срезал и, поруганье великое учиняя, убил ее до смерти». Это не соответствовало действительности: для успокоения волнующейся ногайской родни русское правительство отправило в Касимов гонца И. Пахомова с грамотой к Шах-Али. В послании касимовскому хану рекомендовалось допустить к Сююн-бике послов сыновей Юсуфа Юнуса и Али, а ей рекомендовать отправить к Юсуфу и матери послание от себя. В целом, видимо, она не бедствовала, но морально была сильно подавлена.

Легенды о царице

О Сююн-бике сложено немало легенд. Приведу только две из них. Якобы однажды Иван Грозный, прослышав о сказочной красоте царицы, прислал в Казань своих сватов. Гордая красавица отказала русскому царю. Тогда Иван Грозный решил применить силу — пошел на Казань с огромным войском и осадил город. Сююн-бике, чтобы спасти жителей, согласилась выйти замуж при условии, если русский царь за семь дней построит в Казани высокую башню. Условия царицы были приняты, и строительство началось. К исходу седьмого дня башня была готова. Тогда Сююн-бике поднялась на самый верхний ярус башни и бросилась вниз головой. Так она погибла, не желая попасть в руки ненавистного царя. В память о своей славной дочери татарский народ назвал башню ее именем.

Согласно другой легенде, не менее поэтичной, башня была специально построена царицей Сююн-бике в память о своем муже Сафа-Гирее. Тело его покоилось в белокаменном мавзолее рядом с этой башней. Если верить словам «очевидцев», над гробом своего мужа Сююн-бике часто молилась, оплакивая его смерть и свою судьбу. Русский летописец так описывал прощание пленницы Сююн-бике с могилой Сафа-Гирея перед насильственной отправкой ее в Москву: «Пришла, убитая горем, в усыпальницу мужа, обняла с плачем могилу и причитала жалобно со словами: «О великий хан! Ты в неведении, что случилось с твоей любимой женой и сыном. Так знай же! Отдаемся мы теперь в руки жестокому царю московскому. Не могла я одна противиться силе его и крепости. И не было того, кто помог бы мне. Хан мой милый! Услышь горький плач мой и открой темный свой гроб, и возьми меня, живую, к себе. И пусть будет нам гроб твой один на двоих — тебе и мне!». И долго еще так причитала царица, и даже приставленный к ней воевода прослезился, и все находившиеся там люди плакали и рыдали. И проводил ее с честью весь народ Казанской земли, вспоминая разум ее, мудрость и большую заботу о знатных и совсем простых людях".

Роль в политике. Место в исторической памяти народа

Сююн-бике сыграла в истории позднезолотоордынского мира XVI века заметную роль. Для Казани она стала символом борьбы за независимость, несмотря на то, что ее степные симпатии шли вразрез с интересами казанской знати. Ее власть в 1549 — 1551 годы в значительной мере покоилась на саблях кочевников. Бегство улана Кучака и его окружения и изоляция Казани от Ногайской Орды низвергли ее царствование. Жизнь Сююн-бике в Касимове, вероятно, была не очень счастливой — брак с Шах-Али, скорее всего, был заключен без учета ее мнения. Однако это было место, где она нашла свое последнее пристанище.

На примере как личной, так и политической судьбы Сююн-бике можно сделать некоторые выводы о периоде, в котором она жила и правила, о тенденциях, которые определяли жизненные векторы элиты средневекового татарского мира. В первой половине XVI века для государств-наследников Золотой Орды, русских княжеств, а также для сложившейся на их основе Московской Руси была характерна сложная система взаимосвязей, в которой доминирующей чертой их отношений была взаимозависимость. По сути, все государства, образовавшиеся в результате распада Улуса Джучи, жили как некий единый организм, только формально разделенный некоторыми границами. Сбои в каком-либо «органе» этого организма чувственно отзывались в других его местах. Поэтому важно было иметь какую-либо объединяющую нить, которая бы соединяла все воедино. Такой нитью часто выступали династические союзы.

Браки на дочерях ногайских мирз имели действенное внешнеполитическое влияние и являлись стабилизирующим фактором на пространстве Золотой Орды и после ее распада. Женщины, символизировавшие «землю», были той нитью, которая связывала людей и государства воедино. Сююн-бике связала собою как Ногайскую Орду, откуда она была родом, так и родные ей Казанское и Касимовское ханства, а также и Московскую Русь, с которой у нее, скорее всего, были связаны не самые лучшие воспоминания.

Большую часть жизни царица провела в Казани и Касимове, которые, несомненно, стали ей родными местами. И это неудивительно. Эти два государства имели много общих черт, как, впрочем, и много того, что их различало.

Личная жизнь этой женщины в «свернутом» виде содержит в себе историю всего татарского средневекового мира, которая была далеко не однозначной. В ней были и интриги, и желание удержать власть любой ценой, и разнообразные коалиции как друг с другом, так и с иноверцами, и любовь, и ненависть, и предательство, и плен, и жизнь вдали от родины. Судьба казанской, а позже касимовской царицы явилась ярким отражением всего вышеперечисленного. Нам трудно судить, была ли эта судьба счастливой. Скорее, она являлась примером служения своему народу. Сююн-бике пожертвовала личным счастьем ради счастья других. Этот личностный путь, как и другие, имеет право на существование. Подтверждением этого факта служат как многочисленные легенды о казанской царице, до сих пор витающие в умах татарского народа, так и архитектурная башня в Казани, названная по имени казанской царицы.

См. также:

Связывая разные миры: Сююмбике в Казани, Москве и Касимове