«Ему труба дороже, чем жизнь ребенка!»: мать погибшего в насосной трубе мальчика заявила иск на 50 миллионов

Ноу-хау от руководителя с севера

У обвиняемого Нуртдина Мингазова за плечами экономическое образование, однако последние два десятка лет работал в Якутии на ОАО «Теплоэнергосервис» мастером по эксплуатации насосных систем, начальником цеха и даже заместителем директора. Вернувшись в Татарстан, осел в Челнах и нашел работу в пригороде, в марте прошлого года стал замом председателя садового общества по техническим вопросам и водообеспечению. В его подчинении находились девять сотрудников, в том числе трое мотористов. Поскольку одной из задач Мингазова в «Прибрежном» была организация бесперебойной работы трех насосов — один закачивал воду из Камы в пруд-накопитель, а два других «поднимали» ее из пруда на дачные участки.

После начала работы на новом месте Мингазов обнаружил, что несмотря на регулярную промывку, первый насос стоимостью под 1,5 млн рублей частенько засорялся илом и мусором со дна Камы. Чтобы расчистить, приходилось дважды месяц нанимать экскаватор и убирать образовавшуюся подводную свалку на дне Камы в месте забора воды. Тогда-то новый зам предложил бывшему председателю правления «Прибрежного» усовершенствовать промывку, смонтировав трубу повышенного диаметра от пруда-накопителя к месту забора воды. Что и было сделано. В результате за счет диаметра в полметра и перепада высот — пруд был выше реки — при открытии вентилей вода из пруда прямотоком под большим давлением возвращалась в Каму, вычищая насосную систему от грязи.

Проблема была лишь в том, что в техническом водоеме-накопителе регулярно купались люди, а сетка на новой широкой трубе у пруда была установлена кое-как. Ее просто примотали проволокой сверху — приварить не смогли, а потом не заметили, когда решетку сорвало, ведь выход из трубы чаще всего находился в воде. В ходе следствия Мингазов рассказывал, что даже не думал, что такая промывка насоса может привести к смерти ребенка. А еще говорил — никаких аншлагов, что в водоеме нельзя купаться на берегу, не было, напротив, было несколько удобных лесенок для спуска в воду. И в жару жизнь на пруду кипела.

«Ему труба дороже, чем жизнь ребенка!»

5 июля 2016 года был именно такой жаркий день. На небольшом водоеме отдыхало с полсотни детей и взрослых. В том числе 10-летний Игорь. В сад он приехал накануне вместе с отцом, мать с сестрой остались дома в Челнах. На даче мальчишка встретил одноклассника и еще одного приятеля, они были с мамами и звали на пруд купаться. Игорь пошел. Отец остался на даче — сына отпускал со знакомыми уже не в первый раз.

Искупавшись, мальчишки сели обсыхать на ту самую трубу. Мамы на полотенцах загорали чуть поодаль. Мальчишки же сначала рассматривали лягушку, а потом труба вдруг стала холодной, и друзья Игоря нашли себе новое развлечение — решили поиграть с собакой. Игорь оставался сидеть на трубе. Его пропажу друзья обнаружили, когда собака убежала. Сказали матерям и стали высматривать в пруду. Женщины полезли в воду и двинулись к трубе, выспрашивая купающихся — не видели ли мальчика. Один из дачников стал нырять в районе трубы и вскоре поднял крик — левую ногу стало присасывать к трубе. Выбраться на берег ему помогли матери друзей Игоря и тут впервые предположили: мальчика засосало.

Отдыхающие подняли крик, побежали к мотористам, требуя остановить насосы. И услышали: «Закрыть вентиль нельзя, трубу разорвет». «Ему труба дороже, чем жизнь ребенка!» — возмутилась одна из дачниц, и вентиль все-таки был закрыт. Правда, на это ушло столько времени, что мальчишки успели позвать отца Игоря и тот сам несколько раз нырнул возле трубы и также почувствовал — ногу засосало. Уже в ходе следствия дежуривший у насоса моторист рассказывал, что слышал при промывке сильный стук в системе, но не придал ему значения, подумал — мусор. А другой моторист рассказал, что не смог запустить насос после промывки и выкрутив отвод обнаружил в насосе кусочек ткани бело-синего цвета. У речного мусора таких красок обычно не бывает. Свою находку моторист показал начальнику — ныне подсудимому Мингазову, а тот сообщил председателю товарищества и спасателям.

Опасные техбассейны контролировать некому?

Водоем в тот же день осушили, мальчика не нашли. Фрагменты ткани синего цвета и тела человека были найдены почти за 500 метров от водоема, когда вскрыли крышку насоса. А внутри разрезанной трубы обнаружили фрагменты рук, стопы тканей человека, — сообщил «Реальному времени» старший помощник руководителя СУ СКР по РТ Андрей Шептицкий, ссылаясь на данные протокола осмотра места происшествия.

В течение нескольких дней после ЧП и возбуждения уголовного дела на смертоносной трубе появилась решетка, а вокруг нее ограждение. Кроме того, пропали ступеньки для удобного спуска. Взамен у пруда поставили таблички о запрете купания, вспомнив, что такие устанавливались здесь во времена СССР. Сотрудники Тукаевского МРСО также выяснили, что за несколько лет до трагедии руководство «Прибрежного» рассматривало вопрос о том, чтобы установить ограждение вокруг всего пруда-накопителя за 100 тысяч рублей. Эти деньги даже были найдены, но ограждение так и не появилось.

Первоначально в Следкоме полагали, что за безопасностью на искусственном гидротехническом сооружении должны следить не только его собственник, садоводческое товарищество, но и сотрудники Ростехнадзора. Однако запрос в это ведомство обескуражил. Оказалось, что раз пруд-накопитель «Прибрежного» изначально не предназначен для купания, то контроль за его безопасностью для купающихся не осуществляет никто. И так дело обстоит во всех дачных товариществах, где имеются такие пруды с насосами.

Мать погибшего ребенка заявила гражданский иск на сумму 50 млн, ее отец требует с обвиняемого еще 5 млн рублей. Рассмотрение дела в суде пока не назначено.