Ольга Янгуразова: «Мы приучили людей чаще обращаться к доктору»

«Я тоже хочу так работать!»

Ольга Викторовна Янгуразова вот уже 28 лет работает терапевтом — и все эти годы она провела в городской поликлинике №13 (теперь это территориальная поликлиника Госпиталя ветеранов войн). Здесь, в тихом уголке города на улице Исаева, много лет работала крупная городская больница, на базе которой потом открылся госпиталь. Здесь наша героиня и постигала медицинскую науку — она работала медсестрой в хирургии этой больницы с первых курсов института. Ведь ее путь в профессии начался еще раньше — с тех пор, как, не пробившись с первого раза в институт в 1987 году, девушка поступила в Казанское медицинское училище.

Она с детства знала, что станет врачом — и даже все игры девочки были про медицину: куклы исправно получали «инъекции» и перевязки, с подружками тоже Оля в основном играла «в больницу». В 14 лет девочку привезли сюда, в хирургическое отделение горбольницы №13 с подозрением на аппендицит. Здесь она еще сильнее увлеклась романтикой медицинской профессии и, глядя на врачей и медсестер, думала: «Я тоже хочу так работать!» И на занятиях по УТП в школе прошла курсы младших медсестер.

В 1987 году девушка окончила школу с золотой медалью — но в медицинский институт поступить не удалось: на лечфак был бешеный конкурс. Узнав о том, что баллов не хватило, Ольга расплакалась, но мама быстро привела дочку в нормальное расположение духа: предложила, чтобы не терять времени, поступить в медицинское училище. Туда золотую медалистку приняли без экзаменов, вне конкурса. А через год и десять месяцев, с отличием окончив училище, в 1989-м наша героиня поступила в Казанский медицинский институт, на лечебный факультет. Мечталось ей не о том, чтобы стать терапевтом: девушка грезила о хирургии. И это желание было вполне объяснимо: она с первых месяцев учебы работала в хирургическом отделении той самой горбольницы №13. Сначала младшей медсестрой в неврологии, а со второго курса училища и до самого окончания института — в хирургическом отделении.

«На работу не шла — летела!»

— С 1989 года я там работала медсестрой. Карьерный рост у меня начался сразу же по окончании медучилища: заведующий хирургией предложил мне место старшей медсестры оперблока. Это было место, о котором я, двадцатилетняя, и мечтать не могла! Но я ответила: «Нет, Вячеслав Андреевич, не могу: я в институт поступила». Поэтому начала работать медсестрой в хирургии. У нас было огромное отделение: проводились большие операции, в том числе онкологические. Резекции желудка, мастэктомия, другая большая хирургия. И это было очень интересно, я любила приходить на свою работу. У нас дежурантами приходили такие корифеи! Профессора Михаил Семенович Сигал, Магомед Нухкадиевич Насруллаев, хирурги из обкомовской больницы… Легенды. У них было честью учиться! — вспоминает наша героиня.

Она рассказывает, что все годы работы медсестрой в хирургии 13-й горбольницы на работу не шла — летела. И это — при том, насколько нелегка эта работа. Ведь в конце восьмидесятых — начале девяностых об одноразовых шприцах можно было услышать только по телевизору, медсестры стерилизовали инструменты и каждый вечер готовили их к утренним процедурам. Ольга Викторовна вспоминает, как нарезали резинки для капельниц, как подтачивали многоразовые иголки, которые затуплялись… Кстати, затачивать иголки помогали пациенты — наша героиня с теплотой вспоминает, какие отзывчивые, открытые и благодарные были пациенты в те годы.

Отделения послеоперационной реанимации в больнице не было — были палаты интенсивной терапии прямо в отделении хирургии, и в них тоже работали все те же, а не какие-то отдельные реанимационные медсестры. Поэтому там наша героиня научилась абсолютно всем нюансам ухода за хирургическими больными, вплоть до установки мочевыводящих катетеров…

«Я даже не задумывалась о том, какая у меня будет зарплата»

А отдежурив в больнице и придя на занятия, девушка встречалась там с теми же медицинскими светилами, с которыми вместе работала. Профессор Александр Абузарович Самигуллин вел у нее курс онкологии, у Магомеда Насруллаева их группа проходила цикл хирургии.

— Придешь на дежурство, там тебе профессор говорит: «Ну что, двоечница? Ты уж подготовься, я завтра спрашивать буду!» Это все было очень по-доброму. Тем более что я не была двоечницей — все успевала. У меня «синий» диплом, но в нем только три четверки — мне предлагали пересдать эти предметы и получить диплом с отличием, но я сказала, что меня все устраивает, — улыбается Ольга Викторовна.

Ближе к окончанию института наша героиня осознала: хирургом быть ей не хочется. Несмотря на всю любовь к работе в хирургическом отделении, взрослея, девушка понимала, насколько тяжела физически работа врача-хирурга. И как много времени отнимает эта медицинская специальность, которой нужно отдавать всего себя. Как важна здесь психологическая выносливость — здесь не каждый выдержит.

И поэтому, испытывая огромную благодарность к своим учителям, к годам своей работы в хирургии медсестрой, наша героиня все-таки выбрала специализироваться на терапии. В 1997 году она училась в интернатуре по общей терапии на базе все той же 13-й больницы. И, конечно же, продолжала работать. Будучи интерном, Ольга Викторовна брала дежурства в неотложке. Учитывая, какое это было время — опыт молодая доктор получила колоссальный. Ведь казанский феномен в те годы, хоть и был уже на закате, но все равно еще очень хорошо чувствовался. Особенно в неотложках городских больниц Казани.

— Всякие были случаи, конечно, — вспоминает доктор. — Был как-то пациент на дежурстве, который от нас требовал чего-то — и чуть было не прирезал нас в процедурном кабинете огромным кухонным ножом. Слава Богу, доктор успел влететь туда — увел его, уговорил. Всякое видели — даже когда учились, мы же все работали практически поголовно в разных больницах. И вот студентами еще придем на учебу — и давай друг другу рассказывать, что на дежурстве происходило. Мы росли, воспитывались настоящими медиками — знали, с чем будем всю жизнь работать, понимали, что нам предстоит.

Мы росли, воспитывались настоящими медиками — знали, с чем будем всю жизнь работать, понимали, что нам предстоит.

А еще девяностые — годы становления нашей героини в профессии — были очень сложными с экономической точки зрения. В бюджетной сфере царила нищета, и будущие врачи должны были держать в уме еще и это. Но, как рассказывает сейчас Ольга Викторовна, тогда они об этом не думали совершенно.

— Я даже не задумывалась о том, какая у меня будет зарплата, — разводит она руками. — Нас, медсестричек, кстати, и пациенты в отделении подкармливали. Пары в институте, бывало, отсидишь, а с 4 часов у меня смена в хирургии начинается. Прибегаешь в отделение впритык к началу смены, переодеваешься, выходишь работать. А тебя уже пациенты ждут: «Оля наша пришла! Вот тебе горяченькое, вот тебе апельсинка». Хоть и бедные были времена, но люди были хорошие. Сердечные и благодарные. А мы, в свою очередь, вообще не делили обязанности и не считали, что в них входит, а что — нет. Мы и процедурный кабинет сами мыли, и в палате интенсивной терапии пациентов переодевали, и зубы им чистили… Нам даже мысль не закрадывалась, что это не наша работа, что это санитарка должна делать. Времена были другие…

«Сегодняшнее внимание к диспансеризации — это очень хорошее дело!»

Окончив интернатуру, наша героиня пришла «ненадолго» поработать участковым терапевтом в поликлинику своей же больницы. Она думала продолжить работать в стационаре, но нужно было срочно заместить эту вакансию, и руководство ее попросило помочь на время. Ольга Викторовна стала работать на участке. Вышла замуж. Один за другим родились двое детей… И тут она поняла, что ей здесь очень нравится!

— Работа участкового терапевта — очень интересная! Мне здесь очень нравилось тогда — нравится и теперь. Правда, раньше у нас были хотя бы какие-то временные нормативы, четкий график работы. Я не в последнюю очередь благодаря этому осталась здесь, — рассказывает доктор. — А сейчас мы не успеваем делать всю свою работу на участке за отведенное нам время. Поэтому и после работы остаемся, и в выходные выходим документы заполнять. А раньше я знала — у меня 4 часа на прием, 4 часа — работа на вызовах у тяжелых пациентов. Дальше шла работа с документацией, и можно было запланировать время. Сейчас никаких планов строить мы не можем.

Работа участкового терапевта — очень интересная! Мне здесь очень нравилось тогда — нравится и теперь.

Рассказывая о том, как изменилась структура заболеваемости с 1998 года по сегодняшний день, Ольга Викторовна констатирует: сейчас люди обращаются к врачам чаще, и это очень хорошо! Диспансерные дни, диспансерные осмотры были и раньше, но современный пациент идет на это с большей осознанностью. В девяностых большинство казанцев на прием к участковому терапевту не особенно торопились — обращались лишь в самых сложных случаях, когда без этого было не обойтись.

— Мы приучили людей чаще обращаться к доктору. Дали пациенту понять, как важно регулярно посещать поликлинику. Как это необходимо. Сегодняшнее внимание к диспансеризации — это очень хорошее дело! Ведь если к этому относиться добросовестно, можно сохранить себе не только здоровье, но и саму жизнь, — рассказывает наша героиня.

Терапевты на участке убеждают людей, которые не очень хотят проходить диспансеризацию, в том, что это нужно. Ведь так можно выявить на ранних стадиях грозные болезни, в том числе рак. Раньше такого объема ранней диагностики не было, и онкологические больные доходили до врачей уже на тех стадиях, когда бороться с болезнью было сложнее, а перспективы — хуже. А сегодня в рамках диспансеризации пациент может бесплатно получить расширенные обследования — на втором этапе, если на первом врачей что-то обеспокоило.

«Что вы творите? Вы нужны детям живая и здоровая»

Доктор рассказывает, как медики работают с «саботажниками», не желающими знать о своих диагнозах:

— Мы сейчас стараемся максимально охватить так называемую «серую зону» — людей, которые не любят ходить к врачам и не были на приеме более двух лет. Вот у меня буквально на днях случай: 67-летняя пациентка, не старая еще женщина. Я к ней на вызов прихожу, она вся бледная, гипертония у нее. Я ей говорю: «Приходите к нам, пройдем вот такие обследования, вам нужен такой-то список анализов, все сделаем, все проверим». А она отвечает: «Я не пойду ни за что. Анализы сдавать не буду». Просто она боится, понимаете? У нее блок в голове: пока она не знает своего диагноза — значит, его и нет. Медсестра наша взяла у нее кровь — а у нее уровень сахара 20 с лишним (при норме у здорового человека до 6 единиц, — прим. ред.). Я с самого утра ей звоню, говорю: «Я вас к эндокринологу записала, приходите срочно. Что вы творите? У вас взрослые дети, но вы им нужна живая и здоровая!»

Вот так, уговорами и беседами участковые терапевты борются с нежеланием пациентов обращаться в поликлинику. Но все же доктор повторяет: сейчас, с тотальной диспансеризацией, все же выявляемость заболеваний на ранних стадиях все выше. А еще взрослые и особенно пожилые пациенты прививаются от гриппа — и это сильно снизило заболеваемость. Ольга Викторовна вспоминает, какие эпидемии гриппа она видела в девяностых, когда еще не было общедоступных противогриппозных вакцин. В те годы студентов медицинского института привлекали в помощь к участковым терапевтам, и будущие медики бегали по домам и квартирам в качестве фельдшеров, обслуживая бесконечные вызовы к тяжело больным гриппом людям.

— А сейчас как хорошо! Медсестра у нас объявления на подъездах развесит, и я на приеме пациентке пожилой говорю: «Мария Ивановна, прививку нужно сделать от гриппа, и соседкам всем обязательно скажи!» — рассказывает терапевт. — И они приходят, прививаются. Ведь в их возрасте грипп очень тяжело проходит. А так мы их здоровье сохраняем.

«У нас здесь замечательные медсестры»

Доктор за время нашей беседы не раз упоминает о своей участковой медсестре — вместе на участке они работают уже 15 лет, и взаимопонимание между ними сложилось фантастическое.

— Хорошая медсестра — это очень важно! А у нас здесь замечательные медсестры! Мне очень повезло работать с Миляушой Лутфулловной Бариевой. Мы работаем в настоящем тандеме, и это очень важно. Один доктор не справится. Вместе с Миляушой Лутфулловной мы уже полтора десятка лет. Нам достаточно обменяться взглядами, чтобы понять друг друга, — с благодарностью говорит Ольга Викторовна.

На своем участке Ольга Викторовна работает с самых первых дней — никогда его не меняла. А значит, на ее глазах взрослели поколения ее пациентов. Это — еще один очень интересный аспект работы участкового терапевта: пациентов своих она ведет целыми семьями, знает их семейные особенности, наследственные факторы и образ жизни.

— Есть у нас много семейных случаев, заболевания, которые удается вовремя диагностировать, зная анамнез родителей и бабушек. Например, системные болезни. Если у меня уже есть пациенты с определенными диагнозами, то к их детям и внукам я уже более настороженно отношусь, более прицельно обследую, могу назначить какие-то специфические анализы, направить к ревматологу — и это порой приносит плоды. Мы можем поставить диагноз на ранней стадии, когда высока эффективность лечения, — объясняет доктор.

Участкового врача все знают, ему все доверяют — это порой служит ему не самую хорошую службу. Не секрет, что некоторые одиноко живущие старушки вызывают врача не столько за медицинской консультацией, сколько в стремлении с кем-нибудь пообщаться. Ольга Викторовна подтверждает: конечно, есть такое и на ее участке. Но виной тому одиночество, нехватка общения. И поэтому здесь участковый врач «включает» в себе высококвалифицированного психолога. Потому что это — в первую очередь работа с человеком. С его душой.

— Обижать их ни в коем случае нельзя. Нам ведь тоже старенькими быть когда-то, — говорит доктор.

Развитая эмпатия, знание человеческой души, психологические навыки — все это за годы работы развивается в участковом терапевте (если, конечно, это хороший участковый терапевт). Без этого нельзя. Ольга Викторовна уже рассказывала нам, как приходится уговаривать пациентов на обследования и диспансеризацию. Но ведь есть еще и другие категории пациентов. Например, молодежь, не особо настроенная на то, чтобы откровенничать с врачом. Но не зная всей картины, доктор не может правильно диагностировать пациента, а значит, нужно как-то вывести его на честность. И с этим Ольга Викторовна тоже справляется.

Есть у нас много семейных случаев, заболевания, которые удается вовремя диагностировать, зная анамнез родителей и бабушек.

Еще один сложный момент — правильно диагностированный, но не желающий лечиться, не очень дисциплинированный пациент. Таким доктор подробно и вдумчиво объясняет, что у него за болезнь и как она разовьется, если ее не лечить. Вообще, «подробно и вдумчиво» — лейтмотив работы Ольги Викторовны с пациентами: она уверена, что 15 минут, отведенных на прием, мало, потому что за это время качественно пообщаться невозможно (особенно с учетом того, сколько сопутствующих бумаг надо заполнить). Она старается объяснить пациенту каждую цифру в его анализах, рассказывает про каждый назначенный препарат, о том, зачем его пить, на что он воздействует и чего хочет добиться терапевт. И, в свою очередь, внимательно слушает человека сама.

Принято считать, что поликлиника — очень нервное и тревожное место, в котором то и дело переругиваются в очередях агрессивные старички и желчные старушки. Современная поликлиника выглядит по-другому, хотя нервозность, конечно, имеет место. Ведь от хорошей жизни сюда мало кто приходит. Как справляется доктор с заранее недовольными пациентами, которые уже в кабинет заходят в плохом настроении и с желанием высказать все свое недовольство?

— Да просто стараешься разговором «увести» его в другую сторону, а потом вернуться к его заболеванию. Отвлекаешь его, внимательно разговариваешь, уважительно, — раскрывает свои секреты Ольга Викторовна. — И он смягчается. Вообще, мне кажется, уважение к себе ты нарабатываешь с опытом, с годами. Подавляющее большинство пациентов у нас на участке ко мне относится с уважением. Но когда возникают конфликтные ситуации (а это случается максимально редко) — пытаемся сгладить конфликт вместе с моей очень опытной и замечательной медсестрой.

«Спасибо, вы ведь мне жизнь спасли»

Внимание к пациенту и индивидуальный подход действительно спасают жизни. И это — ни в коем случае не просто красивые слова. Были в карьере Ольги Викторовны такие случаи, когда за встречу именно с этим доктором пациент должен быть благодарен судьбе:

— Как-то раз приходит на прием пациентка и жалуется: «Что-то дышать мне трудно». Есть протоколы на этот случай, но я была обеспокоена: что-то тут было не то. Не как обычно. Я заподозрила у нее ТЭЛА — тромбоэмболию легочной артерии. Направила на специфичные обследования — и диагноз подтвердился! Она потом приходила ко мне и говорила: «Спасибо, вы ведь мне жизнь спасли».

И действительно, до недавнего времени подавляющее количество случаев ТЭЛА диагностировали уже после смерти пациента. Слишком грозное, слишком стремительное и коварное, слишком «молчаливое» до поры до времени это заболевание. И заподозрить его на обычном терапевтическом приеме — признак высочайшей врачебной интуиции.

Буквально в один день на минувшей неделе Ольгу Викторовну и Миляушу Лутфулловну благодарили двое пациентов. Одну женщину терапевт едва ли не насильно уговорила пройти маммографию в рамках диспансеризации — а оказалось, у нее рак груди 1 стадии. Ее уже успешно прооперировали. Если бы не маммография, ничего не заметили бы еще много месяцев, и прогноз был бы гораздо хуже. И второе «спасибо» получили от мужчины, которого по итогам диспансеризации направили на колоноскопию. Он отказывался как мог:

— Говорил: «Не пойду, не нужна она мне». А я ему строго говорила: «Пойдете. И принесете мне результат, и вместе с вами к хирургу сразу же пойдем, покажем ему тоже». Кое-как заставила. Он пошел — и обнаружилось, что у него рак прямой кишки. Тоже в начальной стадии, его прооперировали. И человек будет жить, понимаете? — рассказывает доктор.— Сегодня эти два вида рака у нас выявляются очень хорошо прямо в условиях поликлиники. Маммография, жидкостная онкоцитология, кал на скрытую кровь, колоноскопия — все это очень действенные методы диагностики.

Доктор обращается к нашим читателям: не нужно думать, что диспансеризация нужна терапевтам «для галочки». Это действительно способ спасения жизней, и это подтверждается день за днем.

«Когда был ковид, мы поняли, что, оказывается, можем все»

Огромным испытанием для поликлинической сети стала пандемия коронавируса. Об этом мало кто пишет и говорит — но нагрузка на участки в тот период легла по-настоящему нечеловеческая.

— Когда был ковид, мы поняли, что, оказывается, можем все. Участковая сеть во время пандемии никогда не «звучала» так громко, как ковидные госпитали. Но мы и наши медсестры тянули тогда огромную работу. И в первую очередь, потому что у нас не хватало врачей, — с горечью вспоминает Ольга Викторовна.

В поликлинике в тот момент работали пятеро участковых терапевтов. Все — немолодые женщины. Ведь не секрет, что молодежь в поликлинику, тем более на участок работать не рвется. Сейчас здесь есть молодые терапевты, но в период пандемии была только «старая гвардия».

В день они обрабатывали две сотни вызовов! Жарким летом 2020-го бегали по этажам окрестных хрущевок в противочумном облачении — непонятно, как выдерживали эту нагрузку. Ольга Викторовна замечает: стационарные врачи внутри госпиталя ходили хотя бы по плоскости. А участковые в том же недышащем, душном, жарком облачении — по лестницам вверх-вниз…

Но самым страшным временем Ольга Викторовна называет сентябрь—октябрь 2021 года, когда свирепствовал штамм «дельта», самый смертоносный. Он, по воспоминаниям доктора, выкашивал людей семьями. Скорая помощь, вызванная терапевтом на дом к тяжелым больным, порой просто не успевала доехать — и службы были перегружены, и организм пожилых людей был ослаблен (а ведь именно пожилых пациентов на участке Ольги Викторовны больше всех).

— Домой мы в ту пору приходили только переодеться и немного поспать — дети жили у мамы. Мало того, что нужно было обойти все свои адреса. Нужно же было еще потом все данные внести в базы, в ковидные регистры. Кому-то забронировать больничный лист, кому-то назначить мазок. Все это обработать точно и быстро — а ведь сотнями приходилось все это делать! Мы недавно с Миляушой сидели и думали: как мы справились?.. — задумчиво говорит Ольга Викторовна.

«Как я своих пациентов брошу?»

На участке у Ольги Янгуразовой 1 753 пациента. Район здесь большой, но старый — пятиэтажные хрущевки составляют основной массив домов. А значит, большая часть пациентов — люди пожилые. Это налагает свои особенности на работу терапевта: здесь больше гериатрии, больше коморбидных пациентов (у которых есть сразу несколько заболеваний). Много постинфарктных и постинсультных больных — в силу возраста. И даже простой грипп пациенты нашей героини переносят тяжелее, чем более молодой контингент.

Впрочем, и молодежи здесь тоже хватает, со всеми ее особенностями: есть у Ольги Викторовны и люди со склонностью к ипохондрии, любящие поискать у себя недавно вычитанные в интернете диагнозы. И жалобщики, кляузники, с которыми доктор проводит обычно больше времени, чтобы объяснить свою правоту. Но всем пациентам в конечном итоге нужно одно: здоровье.

При всех нареканиях на поликлиническую сеть, сегодня у нее куда больше возможностей, чем даже 10 лет назад.

— Мы стараемся, чтобы наши пациенты были здоровы, и делаем для этого все, что нам доступно. А нам многое доступно! Я ведь давно работаю, раньше такого не было. У нас теперь новые рентген-аппараты. Свой маммограф, новый флюорограф, и даже МРТ наши пациенты, которые в этом нуждаются, проходят по квотам прямо у нас в клинике.

Интересный факт: недавно на участке у Ольги Викторовны снесли три старых дома под возведение новостройки, и людей из него переселили в «Салават купере». Так вот, ни один из пациентов после переезда не открепился от ее участка! Все ездят сюда, на Исаева!

Мы спрашиваем доктора: ведь наверняка были в ее жизни возможности сменить специализацию, уйти в более узкую область, на более спокойную работу. Почему же она этого не сделала? Ольга Викторовна улыбается:

— Конечно, была возможность. И не раз. И до сих пор предлагают. А мне здесь так комфортно! И как я своих пациентов брошу? Бабушек всех этих? В нашей работе есть огромный плюс: люди искренне благодарны нам за многие годы, что мы с ними работаем. У нас недавно на участке умерла одна пациентка, ей было 98 лет. И ее внуки принесли нам с Миляушой пироги с благодарностью за то, что мы много лет помогали этой бабушке. И вспоминая эту благодарность, мы понимаем, что не зря мы здесь сидим. Что наша работа нужна, важна и вызывает благодарность.

«Вся моя жизнь — в том, чтобы помогать людям!»

Несмотря на беззаветную любовь к своей работе, Ольга Викторовна видит и много слабых мест в организации труда участкового терапевта. На один прием пациента выделяется 15 минут — но это, по словам доктора, очень мало. Надо и пациента посмотреть, и успеть с ним поговорить, и оформить документы — а список порой такой, что легче кандидатскую диссертацию написать, шутит Ольга Викторовна. Особенно если пациент коморбидный.

— И чтобы все это оформить, мы остаемся после работы и приходим сюда в свои выходные дни. Но это время никак не учитывается — предполагается, что мы должны успеть все это сделать за те 15 минут, что нам отводятся на пациента, — говорит доктор.

Информатизация поликлиник — вещь очень полезная, но если зависла программа, то врач не имеет доступа вообще ни к чему: ни к анализам пациента, ни к форме записи к узкому специалисту, ни к направлениям. А программа «падает» нередко, и это тоже изрядно затрудняет работу докторов: прием задерживается, пациенты нервничают (и тот, кто в кабинете, и те, кто в очереди в коридоре), результата нет.

Мы спрашиваем: что нужно сделать, чтобы улучшить работу поликлиник и в них потянулись работать молодые терапевты? Ольга Викторовна перечисляет: увеличить время приема и разгрузить терапевта. Например, диспансерные осмотры отдать в отдельные профильные кабинеты, оптимизировать оформление документов.

Но на наш вопрос о том, что держит ее в этой нелегкой, психологически затратной профессии, Ольга Викторовна отвечает:

— Я без этого себя не представляю. Постоянно думаю: «Ой, у меня вот пациентка с высоким сахаром. А эта с температурой. А как там вон тот мужчина — ему анализы завтра сдавать, придет ли?» Мысли о пациентах всегда со мной: как будто котел, в котором постоянно что-то кипит! Наверное, потому что в этом вся моя жизнь. В том, чтобы помогать людям!