«Мы не ценим старые оперы, не знаем, сколько у нас опер!»
Создатели «Кави-Сарвар» сняли о своей работе фильм
В преддверии показов апрельской оперы «Кави-Сарвар», концертная версия которой впервые была показана в феврале 2023 года на сцене БКЗ, ее создатели представили в Национальной библиотеке РТ самостоятельно снятый фильм о том, как проходили репетиции, как артисты вживались в роли героев. На обсуждении внучки Кави Наджми и Сарвар Адгамовой рассказали, почему важно показывать на сцене великих персонажей обычными людьми.
Режиссура — как математика
Напомним, что «Кави-Сарвар» — это первая опера и для композитора Миляуши Хайруллиной, и для либреттиста Айдара Ахмадиева. Второй после премьеры получил предложение стать директором музея Салиха Сайдашева, который в ожидании открытия в привычном формате стал местом концертов и лекций.
Несмотря на то, что это дебют, авторы взялись за дело масштабно: на сцену БКЗ на фестивале «Мирас» вышли более 15 солистов, участвует Камерный хор РТ, симфонический оркестр, действие идет три с лишним часа с антрактом. «Кави-Сарвар» рассказывает, как первого председателя правления Союза писателей ТАССР снимают с должности, сажают в одиночную камеру, где он под угрозами подписывает признание в «контрреволюционной деятельности на литературном фронте». В конце 1939 года его выпускают — за недоказанностью обвинения. Жену арестовывают в январе 1938-го, до осени 1940-го она находится в Сиблаге. Под угрозой жизнь и их сына Тансыка.
Режиссер фильма — Рамис Назмиев. Известный фотограф и выпускник ГИТИСа, он был также вторым режиссером на «Күктау». Картина выросла из съемок закулисной жизни, которую решили превратить в кинокартину, хотя бы для себя. Основа фильма, кроме репетиций — многочисленные интервью. Фильм длится около часа, некоторые герои повторяют друг друга, но важные вещи проговариваются. Полнометражных лент, где говорилось бы о творческом процессе, в России точно не хватает, а фильмов, где половина речи звучит на татарском, кажется, вовсе нет.
Айдар Ахмадиев, который предложил Хайруллиной сочинить оперу после того, как получил от Фариды Тансыковны Нежметдиновой, внучки писателя, книгу с перепиской дедушки и бабушки, рассказывает, что либретто писалось одновременно с музыкой. Написал восемь строчек — отправил композитору. В результате и либретто, и музыка были закончены одновременно. Предполагалось поначалу, что это будет камерная опера.
— Но чем дальше я начала окунаться, вскрывать, я поняла, что это должно быть как бы кинооперой, — говорит композитор. Хайруллина рассказала, что идея пригласить режиссером Ильгиза Зайниева пришла, когда она наблюдала за его работой в Кариевском театре.
Зайниев, который оперы раньше не ставил, начал смотреть другие постановки, читать Покровского и других авторов: «Теперь у меня есть отдельная полка по оперному искусству». Режиссуру он сравнил с математикой — ничего не отбросишь, не вставишь паузу, не ускоришь. К актерами нужно относиться строже: два шага в опере — это именно два шага.
«Если бы была система создания этих опер...»
Наконец, дирижер Айрат Кашаев вспоминает, как попал в проект благодаря симфоническому оркестру Татарстана и его руководителю Александру Сладковскому, который как-то предложил на репетиции прочитать новый материал, несколько картин из оперы:
— Я получил их за несколько часов до репетиции. Так как с листа я работать не очень люблю, я был в напряжении. Но потом просмотрел, сделал точечную разметку партитуры, услышал и внутренним слухом там, где у меня была возможность, понял, что это очень интересно, что это невероятно грамотно написано.
В фильме не хватило более детального описания создания оперы. Но зато есть, например, признания артистов, как они соглашались на предложение спеть. И даже Миляуша Таминдарова, руководитель Камерного хора РТ, у которой опыта в этой сфере не было, согласилась изобразить бабушку Хатиру. Вообще, в реальности это была достаточно молодая женщина. Но сам образ живого хранителя очага очень подходил Таминдаровой, так что даже проблему заучивания большого объема татарского текста при поддержке коллег удалось решить.
Зайниев вспоминает ближе к концу фильма одну из цитат Жиганова, который сравнивал национальных композиторов, пишущих оперы, с героями:
— У каждого народа — один национальный театр. Композитор пишет оперу, зная, либо ее поставят в театре, либо нет. Это требует неимоверного количества сил и времени — минимум год. А если делать это хорошо, то понадобится два года и больше. Ты начинаешь делать, но не знаешь, будет ли у работы смысл. Если бы была система создания этих опер, то результат был бы качественнее. Мы не ценим старые оперы, не знаем, сколько у нас опер!
«Это было то время, за которое мы сегодня судить никого не можем»
Корреспондент «Реального времени» поинтересовался у родственников Кави Наджми, как выстраивались отношения с ними.
— Я не могу скрыть того, что, наверное, действительно, мы говорили о своих пожеланиях. Потому что мы понимали, насколько это щепетильная тема, — сказала Фарида Нежметдинова. — То, что происходило в тридцатые годы, в том числе среди интеллигенции, между теми или иными писателями… Это было то время, за которое мы сегодня судить никого не можем, не имеем права предъявить претензии, что кто-то где-то был слаб, дал слабину.
Она вспомнила, что после премьеры к ним подошли и сказали: как вы могли позволить показать Наджми таким слабым, надломленным.
— Совершенно согласна с теми, кто говорил в фильме о том, что люди, которых они играли, — это люди. И в первую очередь им свойственны все человеческие слабости, разочарования и опустошенность, которая совершенно прекрасно передана в музыке, в словах, в исполнении, — резюмировала Фарида-апа.
— Чем мы их будем реальнее показывать, — сказала Гузель Нежметдинова, — тем более дорогого это будет стоить. Потому что народ не идет на лубок, народ не идет на что-то розовое, сладкое, зефирное. А здесь мы рыдали, я не знаю... Это катарсис был!