Фатих Амирхан как элемент перспективы
Размышления после фестиваля Jadidfest
В Национальной библиотеке РТ прошел фестиваль Jadidfest, посвященный в этом году творчеству Фатиха Амирхана. Заместитель главного редактора «Реального времени» и организатор фестиваля Радиф Кашапов в своей колонке говорит, как пример писателя начала XX века отражает феномен «героев второго плана», который превращает в массовом сознании татарскую культуру в плоскую картинку.
Переводим на современное
Как объяснялось в статье-питчинге, идея сделать фестиваль об Амирхане появилась после того, как в Казани прошли «ПушкинФЕСТ», «Горький +», Mayakovsky-Fest. А почему бы не сделать что-то подобное, но о казанском, татарском писателе? Jadidfest в этом плане — удобный формат. Он изначально был экспериментальным, без утвержденных мероприятий. Мы посвящали его Ново-Татарской слободе, водоемам, детям, а в этом году — писателю, в Ново-Татарке родившемуся.
Фатих Амирхан родился в 1886 году, на несколько месяцев раньше будущего друга, Габдуллы Тукая. Возможно, когда писатель в детстве обитал в слободе, они даже могли играть вместе. Отец Амирхана — имам мечети Иске Таш, которая сейчас реставрируется. Сам он учился в медресе «Мухаммадия», если и не был богословом, но отлично знал Коран, при этом решил стать не муллой, а публицистом, писателем, драматургом, общественным деятелем. Он вошел в студенческую организацию «аль-Ислах», требующую реформы образования, жил в Москве, работая редактором детского журнала «Тәрбият әл-әтфаль», занимался языком эсперанто, писал пьесы о молодежи, редактировал газету «Аль-Ислах», писал для газеты «Кояш», журналов «Ялт-Йолт» и «Аң», продолжал свою работу после революции. Участвовал в создании либретто первой татарской оперы «Сания».
На фестивале мы попробовали, опираясь на его творчество, создать интересные мероприятия. К примеру, комикс о его жизни, причем каждые две страницы рисовал новый автор. Хореограф Саида Кадырова и режиссер Миляуша Ризванова с помощью 12 танцовщиков, актеров и актрис сделали перформанс «Переживания Фатиха Амирхана», в котором говорили о его конфликте со старшим поколением, неудачной попытке жениться и отношении к инвалидности.
В 1907 году Амирхана разбил паралич, он до самой смерти передвигался с помощниками, на инвалидной коляске. Потому мы взяли камеру и сняли путь Амирхана от мечети Иске-Таш до ул. Жуковского, 12, его последнего адреса в 1926-м (недавно стало известно, что здание оживет, здесь планируют открыть бутик-отель).
Айсылу Шафигуллина читала, а Алина Каримова (holofonote) озвучила тексты, в частности об актуальной проблеме восприятия татарских имен.
Режиссер Амина Миндиярова поставила его незаконченную пьесу, перенеся действие в современность: любительская труппа готовится ставить «Голубую шаль» (которую писатель не видел, она появилась осенью 1926-го), обсуждает текущие новости. Дирижер Айдар Ниязов отрепетировал специально оркестрованные для его коллектива, оркестра национальной музыки, фрагменты из оперы «Сания». Перед постановкой Национальный музей, а точнее, его филиал — музей Сайдашева, представил экспозиции об опере. А 29-е число, когда играл оркестр, оказалось днем рождения одного из авторов — Газиза Альмухаметова.
Ищи перспективу
Я ходил копировать клавир «Сании» в архив ИЯЛИ и обратил внимание, что в карточке, где записываются обращавшиеся к рукописи, совсем немного имен. Чтобы прочитать Амирхана в доступном объеме, я выписывал четырехтомник 1980-х годов. Сейчас готовят шесть томов, в него вошли тексты, которые ранее вымарывались советской цензурой: к примеру, об отношении писателя к голоду в Поволжье.
Амирхан — герой второго плана. Эксперты говорят, что описание «друг Габдуллы Тукая» намертво к нему приклеилось. В юбилейные даты, в которые традиционно выходят новые издания и проводятся другие активности по увековечиванию, народный поэт отодвигает Фатиха-эфенди. Они, конечно, сами такого и представить не могли.
В целом в этом видится целенаправленная стратегия, идущая с советских времен. Об этом писали немецкий ученый Михаэль Фридрих в книге «Габдулла Тукай как объект идеологической борьбы», показывая как менялся его образ в СМИ, в литературоведении, как он превращался в «наше все» — светлый образ, лишенный каких-либо недостатков.
Тукай, безусловно, прекрасный, значимый поэт и публицист. Но можно ли представить, что он будет отвечать за всю татарскую литературу начала XX века? Ведь человека формирует среда, а она была многообразной, противоречивой, интересной. Представьте себя где-нибудь в 1957-м, когда мало кто слышал о Гаязе Исхаки или Дэрдмэнде.
Можно ли назвать Амирхана писателем второго плана? Спортивное отношение к искусству, в принципе, допустимое явление. Просто потому, что без вторых планов не будет перспективы, картина превращается в образец наивизма или миниатюру. Но литература — это перечисление, а не утверждение первых и вторых мест.
Недавно я ходил на подкаст, где мне предложили назвать ведущего композитора, драматурга, хореографа современности в татарской культуре. Намекая: ну вот же, есть Эльмир Низамов, Ильгиз Зайниев, Нурбек Батулла? Но ведь не может один человек отвечать за всю музыку. К примеру, когда какая-нибудь малоизвестная группа говорит, что играет в стиле, условно, «нойз-джаз-этно-фриз-хардкор», маститые критики им отвечают: стиль может себя таковым называть, если в нем работает несколько коллективов.
Поэтому, называя Низамова, нужно упоминать Раупову, Хайруллину, Сунгатуллину — и других. Зайниева — Ахмадиева, Шайдуллина, Ахметгалиеву — и других. Батуллу — Нуриевых, Алекбаева, Казиханова — и других. И даже время не покажет точно, кто из них первый, а кто второй. Просто у каждого читателя, зрителя должен быть выбор.
Справка
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции «Реального времени».