Русский востоковед Сергей Аверкиев — о татарском влиянии на жизнь русского народа

Судьбы востоковедов в России первой половины прошлого века ломались по-разному. Кто-то смог уехать после 1917 г. за границу. Кто-то, молча согласившись (или не согласившись) с новой идеологий, продолжал работать. Чью-то жизнь исковеркали арестами и лагерями. Многие были уничтожены физически.

Судьба Сергея Сергеевича Аверкиева (1886–1963) не похожа ни на одну. Он был редкой фигурой среди русских востоковедов первой трети XX в.: после 1917 г. дворянин Аверкиев, забыв о своем блестящем ближневосточном прошлом, стал скромным советским служащим, преподавая в учебных заведениях родного Нижнего Новгорода. Несмотря на знания языков и большой опыт, в востоковедение он так и не вернулся.

В этом было не только влияние обстоятельств, но и очевидный сознательный выбор. В 1928 г., в письме одному из своих учителей — Агафангелу Ефимовичу Крымскому он писал: «Оглядываясь на прошлое, приходишь к выводу, что часть жизни, часть уже большая, прожита не так, как следовало. Виноват в этом отчасти сам, во многом помехой были и внешние причины. Но что делать — прошлого не воротишь!».

Уроженец Нижнего Новгорода, С.С. Аверкиев закончил в родном городе Александровский институт (с программой классической гимназии), а затем Специальные классы Лазаревского института восточных языков в Москве (1904—1908). Сразу после, вплоть до начала Первой мировой войны, С.С. Аверкиев провел 6 лет на Востоке, работая в учебных заведениях Императорского Православного Палестинского общества. В 1908 году он преподает историю и русскую словесность в Константинопольской педагогической (учительской) семинарии, вскоре уже учительствует в русской школе в Дамаске, а потом работает помощником инспектора школ начального обучения ИППО в Сирии. Через некоторое время С.С. Аверкиев становится помощником инспектора начальных школ ИППО всей Палестины. Именно там, общаясь с местными жителями, С.С. Аверкиев, который в совершенстве владел классическим арабским языком и местным диалектом, готовит «Очерк назаретского говора» и сборник арабского фольклора.

Начавшаяся в 1914 г. война с Германией, а затем и с Турцией при­вела к тому, что турецкое правительство закрыло школы Общества, а инспекторы и учителя были объявлены военнопленными и высла­ны в Дамаск. Оттуда учителей отправили в далекую османскую Урфу, а учительницам было предоставлено право вернуться на родину.

Вернувшись в Россию, С.С. Аверкиев работал в канцелярии ИППО в Петрограде; после революции — в средних школах и техникумах Нижнего Новгорода. Несмотря на то, что в советское время С.С. Авер­киев в научной жизни совершенно не участвовал, оставаясь скромным педагогическим работником вдалеке от центров востоковедения, в эти годы не прекращается его эпистолярное общение с учителями. Он переписывается с виднейшими отечественными востоковедами — А.Е. Крымским, С.Е. Маловым, В.А. Гордлевским. Но эти связи так, видимо, и остались поводом для лишних и, скорее всего, горьких воспоминаний... В науку Аверкиев не вернулся, а в истории русской арабистики оказался прочно и едва ли не навсегда забыт.

В 1949 г. резко ухудшилось состояние здоровья: Сергея Сергеевича разбил паралич, и он, потеряв возможность самостоятельно передвигаться, превратился в инвалида. Именно в это время у него и возник замысел написания книги о «татарском» влиянии на русский народ. Окончание работы над книгой датировано автором 14 сентября 1960 г. Таким образом, С.С. Аверкиев писал ее 11 лет. Вот как он пишет об этом в послесловии к своему труду:

«Настоящая работа была задумана в 1949 г., когда я, после правостороннего паралича, потерял способность ходить, и заканчивается теперь, когда мое здоровье и силы, с возрастом, сильно пошатнулись. Этим объясняется неравномерная обработка материала, более тщательная в начале и скомканная в конце.

Моя работа в основном состоит из высказываний разных авторов по исследуемому вопросу. Мне лично принадлежат:

1) Поиски и подбор соответствующего материала;
2) Критическое к ним отношение, невзирая на авторитеты …;
3) Многие сопоставления (параллели) и предположения-догадки (гипотезы).

Во время работы над данной темой из нее выделились в виде самостоятельных экскурсов другие работы, имеющие с ней непосредственную связь, это:

1) «Дружественные связи русских славян с тюркскими народами». В ней много собрано материала о потомках татар:

а) в царской семье,
б) на государственном поприще,
в) в науке и литературе,
г) в числе святых православной церкви.

Также помещен материал о природных татарах и турках, принимавших участие в русской науке и литературе.

2) «О тюркском происхождении суффикса -чик-/-щик-/».
3) «Материалы по истории татар Горьковской области».
4) «Откуда слово «кремль»?».

Все они остаются в рукописях, как и многие другие мои мелкие заметки, отзывы и рецензии, главным образом по орфографии и орфоэпии русского языка.

На некоторые мои работы я имею благоприятные отзывы специалистов. В частности, хороший отзыв на мои «Материалы по истории татар Горьковской области» дали сотрудники Казанского филиала Академии наук СССР проф. Воробьев и зав. сектором (в 1958 г.) историк КФАН тов. Гимади, который предполагал опубликовать частично мою работу в «Известиях» и «Трудах» филиала.

О том, как трудно продвинуть свои работы в печать областным работникам, рассказал ректор Воронежского университета проф. Б. Михантьев в статье, помещенной в 1956 г. в №87 «Литературной газеты». Из статьи видно, что существует своего рода монополия на печать в научных журналах для работников Москвы и Ленинграда.

На избранную мною тему, вероятно, многие написали бы лучше и талантливее меня...».

Как видим, С.С. Аверкиев достаточно скромно оценивал собствен­ный труд. Эта оценка во многом объективна. Аверкиев четко поставил задачу своего исследования: «собрать все разрозненные сведения из различных источников о заимствованиях, сделанных русскими у татар или через их посредство в государственной, общественной и частной жизни, не беря на себя при этом задачи распределить их по периодам или выяснить пути, какими новые понятия и сведения проникали к русским людям. Возможно, что многие позаимствования у восточных народов были сделаны русскими и непосредственно или через других посредников, а не через татар, но, во всяком случае, татарское посредничество в этом деле должно было быть решающим».

Тема ордынского и вообще тюркского влияния на Русь необъятна и вряд ли когда-нибудь будет исчерпана. Тем не менее книга С.С. Аверкиева вносит в ее изучение свою лепту. Безусловно, многие положения автора безнадежно устарели и сейчас являются уже историографическим фактом. Именно поэтому издатели не решились комментировать книгу (в противном случае объем комментариев превысил бы объем авторского текста).

Однако, несмотря на очевидную слабость и порой даже наивность отдельных утверждений и выводов С.С. Аверкиева, следует признать, что иногда его мысли весьма нетривиальны и новы. Это касается, прежде всего, той области, которая ему была ближе всего — восточных языков и этимологии.

Аверкиев понимал татарское влияние на Русь как влияние не только золотоордынское, или влияние поволжских татар, а как вообще влияние тюркоязычных народов на язык, быт и нравы русского народа. «Во всех культурных позаимствованиях с Востока главными посредниками и проводниками восточных влияний были тюрко­язычные народы, большая часть которых, жившая на территории царской России, официально называлась татарами. В этом именно смысле и можно говорить о татарском влиянии на русскую жизнь, о татарщине…».

Любопытно, что некоторые мысли и выводы Аверкиева оказались близки к идеям историков евразийской школы, хотя совершенно очевидно, что автор «Влияния татар на жизнь русского народа» вряд ли знал даже о самом существовании евразийцев и их концепции.

Многие слова автора сейчас звучат не просто своевременно. Они словно написаны сегодня:

«Как бы ни замалчивался вопрос о татарских влияниях на древнюю Русь, какие бы строгие отзывы мы ни находили у ученых рецензентов, нельзя отрицать только одного, что влияние это было и что оно должно было быть велико, так как оно продолжалось не только в период так называемого татарского ига в течение 250 лет его существования, но и более столетия после него, пока Россия не повернула окончательно и бесповоротно лицом к Западу, к Европе.

Что же касается замалчивания по этому вопросу со стороны многих историков или их стремлению найти в татарских влияниях на Русь лишь одни отрицательные стороны, то мы это склонны объяснить лишь чувством ложного патриотизма, переходящего иногда даже в шовинизм. Отрицание возможности позаимствований под татар в нашем быту и государственных учреждениях исходила у многих историков из пренебрежительного взгляда на культурный уровень татарского народа».

Труд С.С. Аверкиева это, вне всякого сомнения, памятник не только человеку, но и эпохе. Только очень увлеченный человек мог взяться за осуществление своего труда в эпоху борьбы с космополитизмом. Появись эта книга в печати в начале 60-х годов XX в., она заняла бы достойное место в татароведении и отечественной науке о Золотой Орде. Но этого не случилось. Да вряд ли автор всерьез рассчитывал на это.

К счастью, текст книги не пропал. Он сохранился в архиве Института Российской истории РАН.

Подробнее см: Аверкиев С.С. Влияние татар на жизнь русского народа/Составитель И.В. Зайцев, отв. ред. И.М. Миргалеев. — Казань: Институт истории им. Ш. Марджани АН РТ; Изд-во «ЯЗ», 2015. — 292 с.