Сейдяк и Ураз Мухаммед в сибирской истории

В истории Сибири конца XVI века есть много персоналий, которые оказали влияние на происходящие в это время процессы присоединения новой территории к Российскому государству. Среди них особое место занимает последний представитель местной княжеской династии Тайбугидов Саид-Ахмад б. Бекбулат, известный по русским летописям как Сейдяк. Сибирские летописи при описании связанных с ним событий ограничиваются краткой констатацией того, что он является представителем династии сибирских князей Тайбугидов, историей его бегства в Бухару вместе с матерью после убийства отца и дяди, последующего возвращения в Сибирь, захвата Искера и затем пленения русским воеводой.

Причем оба героя нашей статьи — сибирский бек Сейдяк Тайбугид и казахский царевич Ураз Мухаммед — до попадания в Русское государство вместе упоминаются только в сибирском летописании и в сочинении Кадыр Али-бека, условно названного «Джами ат-таварих» («Сборник летописей»). Столь небольшое число источников поневоле приводит ко множественным трактовкам их совместной роли в истории Сибирского ханства, которые зависят именно от различий в концептуальных походах как к истории этого государства, так и взаимоотношений Шибанидов и Тайбугидов.

Основная проблема в интерпретации событий, связанных с Сейдяком и его деятельностью в Сибири, заключается в том, что основную массу источников, в которых содержится информация о ранней деятельности последнего Тайбугида, представляют только сибирские летописи, которые дают в ряде моментов крайне противоречивую информацию. На данный момент других источников о его жизни в Бухаре или деятельности в Сибири после возвращения не имеется. Только после пленения русскими Саид-Ахмад несколько раз упоминается в официальных документах, связанных с его пребыванием на территории европейской части Российского государства.

Среди исследователей действия Сейдяка не получили однозначной оценки. Г.Ф. Миллер считал, что он действовал вполне самостоятельно в надежде вернуть престол своих предков и отомстить за смерть родственников. В то же время, если его поддержка местной татарской знатью могла быть объяснима его происхождением, то помощь со стороны казахского царевича, каковым был второй герой нашей работы Ураз Мухаммед, и бывшего карачи хана Кучума уже не вполне понятна. А.Г. Нестеров считает, что они втроем составляли своеобразный «сибирский триумвират», с помощью которого было временно восстановлено Тайбугидское государство.

В летописях Сейдяк называется сыном Бекбулата, брата сибирского князя Едигера, который вел переговоры о подданстве с Москвой в 1555—1563 гг. Согласно летописям, пришедший из «Казачьей орды» царь Кучум убил Едигера и его брата и захватил власть в Искере. Факт захвата Искера и убийства Тайбугидов отражается во всех сибирских летописях. Хотя в некоторых редакциях упоминается, что убит был только Бекбулат, а Едигер взят в плен: «а князя Етегера жива взял, а брата его Бехбулата убил».

Данная версия противоречит синхронному этим событиям указанию Никоновской летописи, авторы которой часто включали информацию из посольских документов. В ней реставрация Шибанидов в Сибири выступает как инициатива представителей сибирской аристократии «…сибирские люди царю и великому князю изменили, дани государевым данщиком давати не учали и взяли к себе на Сибирь царевича». Это известие вполне убедительно соотносится с легендой, записанной Г.Ф. Миллером, о том, что сибирское посольство было направлено к хану Большой Бухары Муртазе, который и отправил в Сибирь своего сына Кучума. Вероятно, смена правителя могла произойти в связи со смертью Едигера, а отказ от возведения на престол его брата или сына мог быть связан с тем, что эти «сибирские люди» были недовольны политикой Тайбугидов по сближению с Московским государством (о чем косвенно может говорить фраза «изменили») и решили обратиться к прежним правителям Шибанидам. Стоит при этом учесть, что в публикации известного исследователям письма от 22 сентября 1563 г. от Ивана IV бию Исмаилу была пропущена одна фраза: «А ныне на том юрте Ахмет Кирей царевич». Таким образом, в отличие от поздних по отношению к рассматриваемым событиям сибирских летописей в синхронных документах указывается факт и приглашения самими сибирскими людьми царевича из Бухары в Сибирь и то, что им был не Кучум, а его старший брат Ахмад-Гирей, что вызывает сомнение в достоверности некоторых сообщений тобольских летописцев о характере смены власти от Тайбугидов к Шибанидам, несмотря на всю ее популярность в исследовательской и научнопопулярной литературе.

По поводу судьбы Сейдяка в тех летописях, где упоминаются его ранние годы, практически дословно приводится только рассказ о том, что его в малолетнем возрасте тайно вывезли в Бухару, чтобы спасти от убийства Кучумом: «Бекбулатов же сын Сейдяк ото убиения царя Кучума жив бысть и изведен в Бухарскую землю». Существует и другая версия событий, которая отражена в преданиях тобольских татар, собранных Г.Ф. Миллером: после смерти сибирского правителя (в легенде путаница, так как Сейдяк назван сыном Едигера, а не Бекбулата) у него осталась беременная жена. Так как знатные татары не хотели ждать, кто родится, они отправили посольство в Бухару к Муртазе, чтобы он дал им одного из своих сыновей на царство. А беременная вдова бежала в Бухару, где ей помог один из сеитов, который взял ее в свой дом и там у нее родился сын Сейдяк (маленький сеит), приемным отцом которого стал данный представитель одного из исламских тарикатов. Причем в Черепановской летописи сообщается, что сеит содержал вдову тайно. В последствии в летописях Сейдяк упоминается как пришедший из Бухары, иногда даже как «Бухарские земли князь». Резонно предположить, что до возвращения в Сибирь он всю жизнь провел именно в Бухаре, причем, скорее всего, получив воспитание при наиболее влиятельном местном тарикате Накшбандийа, джуйбарские шейхи которого играли значительную роль в политике и экономике Бухарского ханства. Если наша версия верна, то она потенциально позволяет объяснить и сохранение Сейдяком знатного статуса в составе бухарской элиты, и источник формирования его войска, но самое главное она требует иного взгляда на сами причины сибирского похода Сейдяка.

Отметим, что по некоторым редакциям сибирских летописей и устным преданиям складывается впечатление, что Сейдяк правил после смерти Едигера и Бекбулата, пока не пришел Кучум и Сейдяку не пришлось бежать в Бухару. Данная версия не согласуется ни с одной из ранее рассмотренных и предполагает достаточно дееспособный возраст Сейдяка на момент прихода в Сибирь Кучума и довольно преклонный возраст на момент его участия в русских походах конца XVI века, что вряд ли возможно. Кроме того, согласно преданиям, изложенным у Г.Ф. Миллера, Сейдяк якобы пытался, достигнув совершеннолетия, с небольшим отрядом вернуться в Сибирь и вернуть себе свое наследство, получив значительную помощь от местных татар, причем произошло это еще при жизни Ахмад-Гирея, то есть не позднее 1575 года. Но ни в летописях, ни в других источниках подтверждения данной версии нет, и как пишет Г.Ф. Миллер, она не согласуется с последующими летописными событиями.

Появление Сейдяка в Сибири произошло уже после поражения Кучума от Ермака и пленения Маметкула в конце февраля 1583 года. При этом сведения о Сейдяке оказываются известны только в виде слухов, которые доходят до Кучума: якобы из Бухары «с войском многим» идет князь Сейдяк, который «отечество свое... наследити восхотел и хощет отмстить кровь отца своего Бекбулата и кровь дяди своего Гедегера». Согласно Черепановской летописи и народным преданиям, собранным Г.Ф. Миллером, он мог появиться и в 1583 году, а потом скрываться среди татар (у И. Черепанова дополняется, что среди «кучумовых татар»), что маловероятно с учетом рассмотренных ниже указаний на большое количество воинских сил при нем, которое трудно было бы держать скрытно. Кроме того, в ряде летописей указывается, что Сейдяк пришел непосредственно из Бухары «прииде из Бухар ко граду Сибири». При появлении этих слухов описывается сильный страх Кучума перед этими известиями: «Царь же Кучум слыша сия от поведающих ему и убоялся страхом великим». По всей видимости, в данном случае в летописях присутствует намеренное преувеличение, так как до убийства Ермака и ухода казаков из Искера, кроме слухов, непосредственное присутствие Сейдяка на территории Сибирского ханства не фиксируется.

В результате реальное появление Сейдяка, по всей видимости, происходит только в 1585 году, когда он захватывает Искер, изгнав оттуда старшего сына Кучума Али, у которого с отцом, видимо, были довольно натянутые отношения. Именно большое количество воинских людей Сейдяка, причем вскоре после взятия ими города, видит воевода И. Мансуров в сентябре 1585 года на подходах к Искеру, что и заставляет его уйти на Обь. Г.Ф. Миллер приводит известие из Ремезовской летописи о том, что Сейдяк участвует вместе с Кучумом в разделе имущества выловленного тела Ермака. В.В. Трепавлов предположил, что, скорее всего, это легендарная история далека от действительности, так как она в корне противоречит традиционной идее мести Сейдяка Кучуму и известным противоречиям Тайбугидов и Шибанидов. Причем в Кунгурской и Ремезовской летописях раздел имущества Ермака происходит уже после захвата Искера Сейдяком. В таких условиях мирная встреча Кучума и Сейдяка вряд ли была возможна.

С другой стороны, если учесть, что на самом деле взятие Искера было позднее, чем смерть Ермака, то создается впечатление, что при вставке этой легенды в текст была несколько искажена хронология событий. Убийство Ермака произошло 6 августа 1585 года, вскоре после этого его тело достали из реки, а имущество было разделено между несколькими важнейшими политическими фигурами. В это же время казаки покидают город Сибирь, который занимает Али, а лишь потом уже Сейдяк. Таким образом, он вполне мог участвовать в разделе, что свидетельствует в пользу отсутствия у него на тот момент разногласий и вражды с Кучумом. Отчасти это подтверждает версию того, что Шибаниды могли быть не причастны к смерти Едигера и его брата, смена правителя произошла мирным путем, а соответственно у Сейдяка не было обоснованных причин для мести (несмотря на позицию в Сибирских летописях). Обратим внимание, что с учетом возраста в котором последний сибирский князь оказался в Бухаре и воспитания в доме сейида или в тарикате он вообще мог очень плохо разбираться в сибирских реалиях, поскольку единственным источником такой информации могла быть только его мать или кто-то из сибирской аристократии, о чем, впрочем, в источниках тоже не упоминается. К тому же тарикат Накшбандийа положил много сил на исламизацию территории по Иртышу и организацию здесь надежной пушной торговли, так что вряд ли бы при их или вообще бухарской поддержке туда бы отправили противника действующего хана. Скорее нужна была интеграция всех местных сил для возвращения власти над территорией Сибирского ханства. И именно это и было символически закреплено при разделе имущества такого сильного врага как Ермак. Одновременно Сейдяк мог быть использован как инструмент давления со стороны Бухары на Кучума в качестве напоминания об иной политической альтернативе в условиях предшествующих поражений, что и объясняло появление слухов именно после пленения Маметкула, который был не только главным полководцем, но и сыном Ахмад-Гирея.

Однако в дальнейшем ситуация быстро и кардинально изменилась. Взятие Искера Сейдяком практически во всех летописях описывается одинаково: «и приииде ко граду Сибири и град взя и царевича Алея и прочих победи и изгна из града». Существующие отличия в других летописях описывают Сейдяка в более героическом виде. В Строгановской летописи Сейдяк изгоняет не Али, а самого Кучума, который якобы пришел в Искер после его захвата Али. Вероятно, косвенно это может быть сравнимо с Ермаковым взятием, причем описывается, что Сейдяк пришел выгонять Кучума «небоязненно», видимо подчеркивая слабость Кучума в сравнении с Ермаковыми казаками. Также в некоторых редакциях ему приписывается и даже подчеркивается пленение Али и убийство минимум семерых из десяти сыновей Кучума, этой же версии придерживается А.Т. Шашков, однако судьба всех Кучумовичей хорошо известна и никак не укладывается в эти преувеличения значимости Сейдяка.

Интерес представляют и противоречия в летописях по поводу военного сопровождения Сейдяка при взятии Искера. В большинстве летописей сообщается, что сибирский князь «собрася со всем домом своим и с воинскими людми». В Строгановской летописи говорится, что Сейдяк собрал «многих своих улусных Татар». При этом не совсем понятно, какие улусные татары имеются в виду, так как основной поддержкой Сейдяка на тот момент могли быть татары из Тайбугина юрта, но в 1584 году они уходят к ногаям, где их возглавляет Ураз Мухаммед, женатый на дочери Кучума и, соответственно, сомнительно, что они оказывали помощь Сейдяку. Кроме того, согласно Черепановской летописи, искерские татары только после взятия города признали его правителем и согласились выплачивать дань Сейдяку, но наотрез отказали ему в военной помощи. В одной из редакций Есиповской летописи и в Сибирском летописном своде среди воинских сил, которые поддерживали Сейдяка упоминается, что он «прибрав множество иностранных воинских людей Агарянских же языков». По этому поводу В.В. Трепавлов высказывает предположение, что это могли быть скорее узбеки из Бухары, чем казахи или ногаи, причем набранные Сейдяком самостоятельно, а не официальная военная помощь, о чем говорит упоминание, что он «прибрал» их. Действительно, нигде в источниках не прослеживается какая-то связь сибирского князя с кем-то из ногайских или казахских аристократов, которые к тому же на тот момент были заняты совсем в других конфликтах. С другой стороны, сомнительно, что Сейдяк, даже прожив длительное время в Бухаре и пользуясь покровительством сеййида, самостоятельно смог бы набрать для такого похода «множество иностранных воинских людей». Скорее здесь можно согласиться с точкой зрения Х.З. Зияева, о том, что воинские силы были набраны при помощи «определенных кругов» в Бухаре. Под этими кругами вероятно подразумеваются представители суфийского тариката Накшбандийа, которые обладали огромным влиянием на политику и экономику Бухарского ханства.

К сожалению, крайне ограниченный круг источников не дает возможности предполагать, чьи интересы, помимо самого Сейдяка, стояли за походом 1585 года и его захватом Искера, но то, что эти интересы были, представляется вполне вероятным. Вопрос заключается в том, какие цели преследовал сам Сейдяк, придя в город Сибирь.

Если останавливаться на летописной версии мести и возвращении наследного владения, то тогда непонятно, почему он не предпринимал никаких действий против сибирского хана и его сына Али после взятия Искера. По мнению Ю.С. Худякова, Сейдяк претендовал не только на Искер, но и на престол сибирского хана, хотя последнее было маловероятно в силу его нечингизидского происхождения. Однако, Сейдяк, захватив Искер, не предпринимает никаких дальнейших действий, чтобы подчинить территорию ханства. Отчасти это может объясняться тем, что далеко не все местное население поддерживало наследника Тайбугидов. Уже упоминалось свидетельство из Черепановской летописи о том, что местное татарское население, жившее возле Искера, приняло Сейдяка как законного правителя и выплачивало ему дань: «тамошние татары, по отбытии Кучумовой фамилии признавали князя Сейдяка за законного наследника и хана и своего владетеля, и не отреклися ему платить обыкновенной подати». Но это не касалось военной помощи, так как в противном случае, как пишет летописец, это могло бы сильно навредить строителям соседнего города Тобольска. Так что Сейдяку приходилось рассчитывать только на уже имеющиеся у него военные силы. Однако, видимо, легкость захвата Искера и общение с местными татарами могло зародить у Сейдяка идею самостоятельной политической карьеры.

С этим связан еще один вопрос, который заключается в том, кто поддерживал Сейдяка в это время. Именно после взятия Искера к князю присоединились некий казахский царевич, который во всех летописях проходит под именем Салтан, и мурза Карача, который довольно точно соотносится именно с карачей хана Кучума. Г.Ф. Миллер пишет, что с их приходом Сейдяк стал сильнее, что свидетельствует о том, что с ними пришло много воинских сил. Несмотря на то, что имя царевича как таковое не упоминается, из последующих русских документов известно, что это был внук хана Шигая царевич Ураз-Мухаммад, племянник казахского хана Таввакула.

Информация о рождении и детстве казахского царевича имеется только в сочинении Кадыр Али-бека, который был его аталыком (после работ А.В. Белякова возвращение к концепции, что он был сибирским карачей, нам кажется бессмысленным, поскольку, очевидно, что это два разных по статусу и происхождению политических деятеля, которые одновременно попали в русский плен в 1588 году). Ураз Мухаммед был сыном царевича Ондана, старшего сына и возможно наследника казахского хана Шигая. Сам этот текст в новом переводе довольно запутан:

«Рассказы [о жизни] Ундан султана везде слышны, он был великим героем — снайпером во всяком случае, во всякой битве с врагом проявил мужество и отвагу. Во времена Шигай хана он был предводителем войска. Слава о нём известна. Погиб он от рук калмыка, когда ему было тринадцать лет, его могила находится рядом с могилой Ахмеда Есеви, там его похоронили… Было известных, знаменитых две жены…: Алтын ханым дочь Булад султана сына Усяк хана, родившийся от неё падишах ислама Ураз-Мухаммед хан, да сохранит Аллах его царство и владения… В то время Ураз-Мухаммед хан остался от своего деда Шигай хана. А в тринадцатилетнем возрасте умер его отец Ундан султан от междоусобных раздоров. [Он] остался без отца. Некоторое время терпел лишения в плену у Сейдяк бека. Потом в шестнадцатилетнем возрасте прибыл на службу к падишаху всех христиан Борису Федоровичу».

Попробуем разобраться в этом с помощью иных источников и историографии. В принципе большинство историков со времен В.В. Вельяминова-Зернова согласны в том, что Ураз Мухаммед родился в 1572 году. Только Ж.М. Сабитов предлагает пересмотреть всю хронологию этих событий, датировав рождение царевича 1574 годом.

«Шараф-наме-йи шахи» — один из немногих источников, который показывает не только совместную деятельность Хакк-Назар-хана и Шигай-султана, но и нахождение вместе с ними Ондан-султана, по крайней мере в 1579 г., когда делаются первые попытки установить отношения с бухарским ханом Абдаллахом II. Нет никаких оснований считать, что он или его родственники могли покинуть Шигая, который в 1580 г., стал новым казахским ханом, или тем более в ходе дальнейшей совместной деятельности в союзе с бухарским ханом против Баба-султана. Тем более что Шигай получил в управление Ходжент. Скорее всего, до смерти Шигая в 1582 году, именно при его дворе находился Ондан и его сын Ураз Мухаммед, чему не противоречит и текст Кадыр Али-бека. Представляется, что после смерти Шигая Ондана необходимо искать в окружении его брата Таваккула, в том числе в период получения им в управление от Абдаллаха Африканского вилайета. Причем сложно сказать, почему новым ханом стал именно последний, хотя Ондан был старшим. Со времен В.В. Вельяминова-Зернова историки в принципе едины в том, что царевич погиб во время одного из многочисленных столкновений с калмыками, хотя и была сделана попытка перенести дату этого события с 1585 г. на 1586 или даже 1587 гг., поскольку, как и все султаны, он активно участвовал в военных действиях. Более интересно то, что он был похоронен возле могилы Ахмеда Ясави, основателя тариката Йасавийа, в Туркестане. Очевидно, что это было невозможно без разрешения могущественных джуйбарских шейхов, которые, видимо, имели хорошие отношения с ханом Таваккулом. В связи с этим возникает гипотетический вопрос, на который не способны ответить имеющиеся источники: не мог ли и Ураз Мухаммед, как и сибирский князь Сейдяк, некоторое время находиться на воспитании в этом тарикате?

В свете этого возникают резонные сомнения в версии А.В. Белякова о том, что «Ураз-Мухаммед даже никогда не бывал в казахских улусах». На основании единичного упоминания об Ондане как ногайском царе историк делает предположения, что царевич мог выехать в Сибирь вместе с семьей именно от ногаев. Проблема этой версии заключается в том, что неясно, когда вообще могло произойти воцарение Ондана и почему он не указывается в качестве царя в иных источниках, которые довольно трепетно относятся к политической терминологии. Еще в 1557 году казахи во главе с Хакк-Назаром нанесли первый удар по ногайским улусам. В 1569 году Хакк-Назар и Шигай совместно организовали поход на Ногайскую Орду, который заложил основу для постепенного подчинения части ногаев казахам. Причем в том же или в 1570 г. были побиты и представители ближайшего к сибирским ханам Ахмад-Гирею и Кучуму клана Шихмамаевичей, что напрямую затрагивало интересы собственно и самого Сибирского ханства. В 1570-х гг. казахи и ногаи будут конкурировать за контроль над Южным Уралом, что приведет к походу Хакк-Назара в 1577 г., в ходе которого удар опять был нанесен по потомкам Шейх-Мамая. Ситуация изменилась в 1580 г., после смерти хана Хакк-Назара, и привела к началу ответных походов ногаев на казахов. Объективно говоря, в течение всего этого периода вряд ли кто-то из казахских царевичей мог бы стать ногайским царем, в связи с этим подобное упоминание Ондана в русском источнике явно требует дополнительного анализа.

Еще одной проблемой, связанной с описанными выше сюжетами, является предполагаемое А.В. Беляковым родство Ураз Мухаммеда с Кучумом как пасынка. Не вдаваясь в довольно сложные генеалогические конструкции, обратим внимание, что первые родственные связи между семьей Шигая и Муртазы могли быть установлены примерно в начале 1570-х гг., когда для замирения Сибирского ханства с казахами мог быть заключен брак старшего из братьев и первого сибирского хана Ахмад-Гирея и дочери султана Шигая, который, впрочем, закончился убийством Шибанида. Сложно сказать, когда мог быть заключен брак самого Кучума с другой дочерью Шигая (основания для этого, например, могли быть в 1580—1582 гг.), хотя с бывшей женой (вдовой?) Ондана брак вряд ли мог быть заключен ранее 1585 года, то есть смерти мужа и появления в Сибири семьи Ураз-Мухаммеда. Все они явно подтверждают наличие неких особых связей сибирских правителей именно с Шигаем, у которого также была жена из Чатов, и при этом он характеризуется как давний сторонник бухарского хана Абдаллаха II. Как верно отметил В.В. Трепавлов, «в целом отношения между двумя юртами всегда были напряженными, и Кучум никогда не видел в казахах союзников». Но, как показывает смерть Ахмад-Гирея, отношения эти явно не были простыми и могли наложить отпечаток на дальнейшие взаимодействия между Ураз Мухаммедом и семьей сибирского правителя, о которых пишет А.В. Беляков.

Мы явно видим, что здесь в очередной раз очень косвенно прослеживается некий бухарский след, но в условиях скудости источников раскрыть его подробнее не представляется возможным. Тем более что о войнах Кучума с казахами известно не только в русских источниках, но и упоминается в «Кара Таварих»: «Кучум хан совершил поход в Туркестан в сторону Отрара и со всей страной казаков бился», причем это, видимо, произошло еще до событий, связанных с возвращением власти в Сибири. Еще один нюанс: в двух таварих, явно созданных в разное время в Касимове при дворе местных царей, взаимоисключены почти все потомки Шибана, кроме линии Абу-л-Хайра, у Кадыр Али-бека и казахские ханы, включая линию Шигая, у Утемиш-хаджи и его «продолжателя», что еще раз говорит об особенностях взаимодействия Ураз Мухаммеда и семьи Кучума, даже если между ними и были родственные связи.

После смерти своего отца Ондана Ураз Мухаммед вместе с семьей оказался в Сибири. Причем сибирские летописи не подтверждают факта его пленения, о котором пишет Кадыр Али-бек. Именно отсутствие источников приводит к многочисленным противоречивым версиям. Вряд ли стоит серьезно рассматривать предположение В.Я. Басина о пленении царевича сибирскими татарами еще в 1580 г. после разгрома казахов ташкентским правителем Баба-султаном. Близка к этому и версия о его пленении самим Кучумом во время его войны с казахами в 1580 году, нахождении в плену в Искере, из которого он был освобожден Сейдяком, хотя единственный имеющийся источник, процитированный выше, говорит наоборот о плене у самого Сейдяка. Д.М. Исхаков считает, что казахский царевич изначально пришел с Сейдяком из Бухары. Ж.М. Сабитов пишет, что «Ураз-Мухаммед со своей семьей вынуждены были бежать в Сибирь», будучи отрезанными от остальных родственников. Однако М.А. Усманов считал, что после смерти своего отца Ураз Мухаммед, опасаясь преследований со стороны своего дяди Таввакула, сам мигрировал в Сибирь со своей ставкой, что вряд ли могло быть самым безопасным решением. М.Ж. Абдиров напротив доказывает, что царевич был отправлен с отрядом самим Таваккулом для того, чтобы «присоединить часть территории Сибирского ханства к Казахстану». Этой же версии придерживаются в недавней монографии А. Кузембайулы с соавторами, которые считают, что царевич был кандидатом на «провозглашение сибирским ханом». А.В. Беляков предполагает, что казахские царицы и с ними, видимо, Ураз Мухаммед, были приглашены самим Кучумом, поскольку среди его жен были их родственники, а в дальнейшем оказались разделены между сибирским царем и сибирским князем Сейдяком. В рецензии на монографию А.В. Белякова один из авторов этой статьи также писал, что появление в Сибири могло быть связано «с <…> противоречиями среди казахской правящей элиты и попыткой спрятать одного из наследников», хотя представленный выше анализ совместной деятельности Шигая и его сыновей, по всей видимости, заставляет отказаться от этой версии. Обратим внимание, когда в дальнейшем царевич оказался в российском плену, это стало неожиданностью для его дяди, который пытался его вернуть через переговоры с Москвой. О ценности царевича для хана Таввакула говорит то, что он согласен был отдать в Москву в аманаты собственного сына взамен Ураз Мухаммеда.

По всей видимости, после своего прихода в Сибирь и Сейдяк, и Ураз Мухаммед изначально оказывались при дворе хана Кучума, что, видимо, несколько обесценивает любые версии относительно их враждебности ему. Только в ходе пребывания в Сибири их позиция изменялась, тем более что убийство Ермака и уход казаков оставляли большой простор для действий и возможностей молодых и амбициозных политических лидеров. Именно по этой причине семья Ураз Мухаммеда оказалась разделена на две части между Кучумом и Сейдяком, как это предполагает А.В. Беляков.

Ураз Мухаммед и сибирский карача не только пришли к Сейдяку уже после взятия им Искера, чем усилили его, но летописи свидетельствуют и о том, что князь советовался с царевичем, хотя Сейдяку в 1585 году было уже 22 года, а сыну Ондана 13 лет. В этом отношении интересная позиция была высказана еще в 1851 году И.Н. Березиным, который назвал Ураз Мухаммеда «друг Сейдяка.., взятый вместе со своим покровителем в плен…». Причем с Сейдяком их, по-видимому, связывали достаточно теплые отношения, так как впоследствии, уже на русской службе, они упоминаются вместе. Еще по одной версии — это именно Ураз Мухаммед вместе с Карачей захватили Искер и посадили на трон Сейдяка, хотя единственным легитимным правителем из чингизидов среди них был, собственно, только сам Ураз Мухаммед. По мнению А.Г. Нестерова, после захвата Искера Сейдяком, во главе возрожденного Тайбугидского государства встал триумвират из Сейдяка, Ураз Мухаммеда и Карачи. К сожалению, противоречивость летописных и недостаток иных источников не позволяют судить, насколько оправданы такие предположения, но само их разнообразие свидетельствует именно о концептуальных расхождениях авторов, причем в казахстанской историографии настойчиво проводится мысль о захвате Искера именно казахскими войсками, что заслуживает отдельного анализа.

В целом невозможно обсуждать цели этих трех политических деятелей между осенью 1585 года и летом 1588 года, поскольку полностью отсутствует информация о каких-либо совместных действиях до момента пленения, в том числе против Кучума. По сути, кроме логичных предположений о возможных амбициях Сейдяка и Ураз Мухаммеда и противоречиях Кучума с его карачей, мы вообще не знаем, как выстраивались их отношения с сибирским ханом, однако отсутствие упоминаний о военных столкновениях между ними само по себе симптоматично. Единственное сражение произошло за Искер у Сейдяка с Али, отношения которого с отцом и братьями были неоднозначными. После его изгнания из города иные военные действия т. н. «триумвиратом» не проводились.

Отвечая далее на вопрос о том, почему Кадыр Али-бек пишет при этом о пленении царевича, русский востоковед И.Н. Березин указывал: «Выдавая Ураз Мухаммеда за пленника Сейдяка, наш автор может быть и справедлив, а может быть и придал иное значение пребыванию Ураз Мухаммеда у Сейдяка для того, чтобы не было заметно противоположности между службой Ураз Мухаммеда Борису и дружеством его с Сейдяком, врагом России». По всей видимости, эта ложь потребовалась аталыку царевича именно в российских условиях, тем более что она подчеркивала добровольность перехода казахского царевича на русскую службу. В этом отношении нельзя не согласиться с А.В. Беляковым, который написал, что «Кадыр Али-бек представил нам в своем сочинении значительно отретушированный образ как Ондана, так и Ураз-Мухаммеда». Обращает на себя внимание то, что в иных источниках, особенно русского происхождения, пленение Ураз Мухаммеда у Сейдяка не упоминается.

В Сибирских летописях приводятся разные трактовки событий, связанных с пленением Сейдяка, казахского царевича Ураз Мухаммеда и сибирского Карачи. Согласно Строгановской летописи (по Толстовскому списку) Сейдяк, причем вместе с неназванным остяцком князем, татарами и вогулами, выступает как защитник независимости Сибири от русских: «Да не будут в нашей земли селитися Русстии людие». Не совсем логичным в дальнейшем выглядит согласие Сейдяка прийти на пир в крепость, причем в сопровождении немногих людей из окружения и безоружных. По другой редакции Строгановской летописи Сейдяк напал на Тобольск и получил отпор от «Московстии же людие и Волсти казацы», в результате чего, раненый был взят в плен во время вылазки, то есть здесь версия о пире и возможности мирных переговоров даже не рассматривается.

Согласно Есиповской и Ремезовской летописям, русскими было начато строительство Тобольска вблизи от Искера, что не вызвало возражений со стороны «триумвирата». В день пленения они забавлялись охотой с ястребами недалеко от Тобольска, причем с ними было пятьсот человек сопровождения «воинских татар» или «воинских людей». При этом нет упоминания о присутствии остяков, вогулов и даже «сибирских людей», как и открытой агрессии в отношении русских. Возможно присутствие значительного количества воинов было своеобразной демонстрацией силы. При этом и охота с хищными птицами, вероятно, могла служить дополнительным показателем и символом власти.

Представители «триумвирата» были взяты в плен на пиру, куда они приехали по приглашению Д. Чулкова, чтобы «жити им в мире <…> любезно да советуют и живут по братски заедино». На основании этого предполагается, что Сейдяк проявлял непростительную беспечность, доверяя русским, хотя это не увязывается с предпринятыми мерами предосторожности, когда только на пир с сибирским князем поехали сто человек охраны, которую впоследствии разоружили. Неосторожность Сейдяка могла быть связана с некими договоренностями с русскими по поводу правления в Сибири. Н.А. Миненко предположила, что у Москвы имелись планы оставить наместником Сибирского ханства кого-то из прежних владельцев — Сейдяка или Кучума, и после выбора последнего князя обманом отправили в Москву. Хотя обе эти версии не подтверждаются источниками тем не менее захват Сейдяка и расправа с его сопровождением позволили решить вопрос с одним из очагов потенциального сопротивления и ликвидировать Искер в качестве столицы Сибирского ханства.

На наш взгляд, причина бездействия Сейдяка могла быть связана с тем, что при Едигере Сибирское княжество официально являлось вассалом России. На продолжение отношений в подобном статусе, возможно, и рассчитывал князь, чья позиция по этому вопросу, как впрочем и наличие такого знания у Д. Чулкова, не оставила следов в источниках. Р.Г. Скрынников предполагает, что Сейдяк мог быть инициатором переговоров с русскими и поэтому согласился поехать в Тобольск. Возможно, он рассчитывал на помощь русских в борьбе с Кучумом и на закон гостеприимства, принятый в кочевом мире.

Факт захвата в плен Сейдяка, Ураз Мухаммеда и Карачи, так же как и ранее Мамет-Кула, активно использовался в русской дипломатии для создания нужного впечатления о России у иностранных государств, как о великой державе, милостиво относящейся к знатным пленным врагам, которые добровольно переходят на службу к русскому царю. В грамотах и наказах послам, начиная с 1585 года, обязательно подчеркивается этот факт. В отношении Сейдяка и плененного с ним казахского царевича Ураз Мухаммеда в дипломатических документах они предстают не как пленные, а как добровольно перешедшие на службу к русскому царю, причем по собственной инициативе: «и Ураз-Магмет царевич и Сейтяк князь приехали ко государю нашему», что в отношении царевича вполне укладывается и в версию Кадыр Али-бека.

*Рябинина Е.А., Маслюженко Д.Н. Сейдяк и Ураз-Мухаммед
в сибирской истории // Золотоордынское обозрение. 2023. Т. 11, №2. С. 380—396.
DOI: 10.22378/2313-6197.2023-11-2.380—396 EDN: KXARTX