«Состояние деревни и социально-политическое ее настроение было до чрезвычайности напряженным»

I Характер крестьянских движений в Казанском крае в 1917 г.

Экономическая и классовая дифференциация в деревне.

Самодержавие пало. Приступило к управлению Россией временное правительство. Два с половинной года империалистической войны уже вытянули из деревни до 40—50% рабочей мужской силы, взвинтили цены на жизненные припасы, обогатили немногих и свели на положение дефицитных хозяйств значительное их большинство, лишили рабочего скота, сократили посевную площадь, снизили потребление в деревне и в городе, до максимума милитаризировали все хозяйство — как промышленное, так и торговое. Обострившийся во время войны хозяйственный кризис повлек за собой и обострение классовых отношений; в деревне это выявилось значительно сильнее, т. к. слишком разделились взгляды на ближайшее будущее у представителей различных общественных групп. Помещик, работая на «оборону», получил солидный доход от государственного казначейства за поставки хлеба для армии, вводил в хозяйстве усовершенствованные машины, нанимал крестьян для уборки хлеба не только во время, но чаще всего заблаговременно и по дешевке, особенно если удавалось выдать авансик в 2–3 пуда хлеба в конце зимы или весной. Крестьяне же, вследствие мобилизации лошадей и остального скота, начали землю уж не пахать, а ковырять (особенно в слабых середняцких хозяйствах); для пополнения своего бюджета принуждены были идти работать в поле к помещику или к купцу, который в отношении эксплуатации производительных сил земли и населения как будто давно уже обогнал помещика, особенно за спиной «хорошего» приказчика или управляющего из поляков или немцев. Поправились дела и крепла солидарность с империалистической политикой правительства и у кулака-торговца в деревне; ему удавалось и крестьян втянуть в свои цепкие руки отпуском товаров в «кредит», а в нужное время взять у них хлеб в «уплату за товар»; таким образом скапливал он небольшой транспорт хлеба «на армию» и шел по одной дорожке, хотя и сторонкой, с помещиком. Если крестьянин решал обратиться за помощью к тому же правительству, которое было правительством купца, помещика и деревенского мироеда, то ему встречались на пути иные особы, кроме этих, нами указанных. Хуторянин и отрубник, крестьянин — мелкий собственник и укрепленец пользовались большими льготами у правительства и земства и при получении кредита, машин, семян, скота, леса, дров, и при получении юридической помощи. Крестьянин бедняк и середняк — общинник был предоставлен в лучшем случае и прежде всего самому себе или же «попечению» сильных однодеревенцев и землевладельцев, но лишь в области добывания средств к существованию: что же касается разного рода поставок, как то: лошадей, скота, своих трудов, наконец, своей жизни, то тут у этого крестьянина оказалась полная монополия. Довершали картину острого классового антагонизма писарь, урядник, земский, чиновник, управский член, т. е. представители бюрократического государственного аппарата. Крестьяне дер. Шемяковой Тетюшского уезда так рисуют отношения в прошении своем на имя губернатора в 1915 году: «25 апреля выбрано к отправке в Тетюши из волости 123 головы лошадей, на глазах у всех от богачей приготовлено отправить в Тетюши 3–2 головы лошадей..., т. к. богачи представили лошадей им самим негодных, то у них оказались негодными все лошади.... Бедные крестьяне за лошадей, стоющих 160—170 рублей получили по 88 рублей 70 коп. денег, кроме того понесли расхода по 5 рублей, для посева наняли рабочих за 15—20 рублей, сеяние тоже запоздало; кроме того, в довершение разорения, остались без сыновей и лошадей. Бедняков совсем не жалко... Если сыновья у нас, бедных крестьян, — на войне, если последние у нас лошади, поддерживающие жизнь всех наших семей, берутся за полцены и если мы, ради спасения своей дорогой родины от неприятеля, не жалеем жертвовать свою жизнь, своих детей и свое имущество, — вся наша просьба заключается в том, что мы просим близко стоящих к нам чиновников вершить дело по справедливости...». Таким образом, и экономическое состояние деревни, и социально-политическое ее настроение были до чрезвычайности напряженным. Падение самодержавия можно рассматривать как последствие революционного напряжения не только общественных групп радикальной буржуазии и рабочего класса, но и крестьянства, тяготившегося войной и созданным ею положением в деревне.**

Начало движения в деревне.

Вскоре после переворота обнаружилось, что временному правительству с крестьянством дальше свержения самодержавия — не по пути. И крестьянство молниеносно осмыслило дух и природу вступившего временного правительства: оно совершенно не ждало законодательных актов о земле, помня итоги движения в 1905—1906 гг., и, получив весть о падении царского правительства, сразу же стало осуществлять свою веками взлелеянную программу: «Земля и воля должны быть трудовому народу» и т. п.

Очень быстро, по примеру города, деревня свалила и чиновника, выгнала помещика и купца, начала расправляться и с маленькими врагами; в городах открыли свои действия «Крестьянский союз» и «Совет крестьянских депутатов», по деревням и селам началась агитация о секуляризации частновладельческих земель. А власть, т. е. Временное правительство, все еще «временило» и лишь 21 апреля, когда аграрным и политическим движением была охвачена почти вся Россия, решило приступить и к крестьянскому вопросу, хотя бы организацией только Земельных комитетов, задачей которых было «регулировать» земельные отношения и только. Но организовавшись, земельные комитеты стремились и решить земельный вопрос, по крайней мере, на территории волости. А при такой программе работ, основанной к тому же на постановлении Губернского крестьянского съезда 13 мая, деревня становилась уже вне сферы влияния правительственных распоряжений.

Количественный подсчет всех случаев выступления крестьянства в борьбе за свое право имеет большое научное значение. Он позволяет изучить постепенное распространение движения и самый процесс вовлечения в движение сел, деревень и отдельных групп крестьянства. И нет сомнения, что крестьянское движение в 1917 г. носило массовый характер, так что численность отдельных случаев его очень велика. К этому выводу приходим обязательно после ознакомления с подлинными архивными материалами. Но все таки еще рано давать подсчет всем случаям проявления движения, т. к. вопрос находится в начальной стадии научной обработки, и для указанной цели еще не установлены прочно те принципы, которые должны быть положены в основу подсчета. Больше возможности — выявить характер этих движений, их политико-экономическую и классовую сущность и поступательное их движение и нарастание ко времени октябрьского переворота.

Прежде всего, необходимо заметить, что помимо аграрных дел местного значения деревня была вовлечена уже с марта и в дела общегосударственного и революционного порядка. Изгнание царских чиновников, выборы сельских и волостных Комитетов безопасности и продовольствия, а в июне — и Земельных комитетов поднимают революционное настроение крестьянства. Как только обнаруживалось, что состав комитетов идеологически не подходил массам, начиналась борьба за перевыборы, если сами комитетчики не покидали своих постов. Так, избранные в июне члены земельных комитетов почти всюду переизбирались по несколько раз, начиная уже с июля, а в ноябре идет повсеместная перевыборная кампания. В этой плоскости тоже шла борьба между кулаками и средняками, шедшими в союзе с бедняками. Комитеты, сплошь и рядом превышая власть, данную Временным правительством, не могли и сдерживать деревню в стихийном движении, не могли и примкнуть к ней, хотя были исключения и в ту и в другую сторону. В связи с майским губернским съездом крестьянских депутатов видно большое оживление и подъем в деревне, которым иногда пользовались, главным образом эсеры, для проведения и принятия деревней типа их наказа депутатам по разрешению аграрного вопроса. Но позже в июле — сентябре, больше внимания уделяется большевикам, которые изредка навещают деревню; в ноябре же весь подъем аграрного движения можно приписать исключительно им и отчасти левым эсерам.

Движения крестьян, связанные непосредственно с их аграрно-хозяйственными интересами, можно разделить на три основных направления: 1) движение против казенного землевладения, т. е. ведомства уделов и государственных имуществ, 2) движение против землевладения крупного и мелкого, носящее личный характер, 3) движение, связанное с внутриобщинными взаимоотношениями.

Все указанные направления для Казанского края одинаково актуальны. Ввиду того, что помещичьих земель в Казанском крае было мало сравнительно с другими областями, напр., с правобережной верхней и нижней Волгой, внимание крестьянства должно было направиться на земли казенного ведомства, которые были, наоборот, весьма многочисленны. Движение против личной земельной собственности имело глубокие исторические и классовые традиции и выразилось тем острее, чем сильнее хозяйство было организовано и чем больше оказывало сопротивление крестьянским тенденциям.

В научной литературе уже имеются попытки осветить крестьянские движения в России и в некоторых ее областях, но все они касаются, почти без всякого исключения, лишь движений против личной поземельной собственности. Принимая во внимание прежде всего классовый подход к изучению вопроса, представляющему собою слишком недавнее прошлое, историки и брали самый острый момент классовый борьбы, может быть, и самый важный особенно с точки зрения политического момента, — это вполне естественно; но в настоящее время пора на крестьянское движение взглянуть значительно шире и подчеркнуть большое политическое значение крестьянского движения, порожденного особенностями как казенного землевладения, так и внутриобщинными отношениями аграрно-хозяйственного значения.

Назначение настоящей статьи — дать материал и наметить некоторые заключения по истории крестьянских движений, порожденных внутриобщинными взаимоотношениями. На этом преимущественно мы сосредоточим наше внимание. Что же касается движений против казенного землевладения и личной поземельной собственности, то мы представим их в схематическом виде, отмечая главным образом их темп, а детальное рассмотрение вопроса отложим на будущее. К тому же схематическое изложение этих направлений движения послужит нам общим фоном, на котором выделяется крестьянское движение внутриобщинного характера. Коснемся прежде всего движения против казенного землевладения.

Движение против казенного и удельного землевладения.

Земли казенного и удельного ведомства, состоящие исключительно из лесов, если не считать небольших пахотных и сенокосных площадей, находящихся в пользовании лесной стражи и лесных чиновников, занимали в Казанском крае значительные пространства, в общей сложности достигавшие до 1,5 миллиона десятин. Лишь только началась революция, крестьяне начали возбуждать ходатайства или перед ближайшим или перед губернским начальством, особенно из тех волостей и уездов, где мало было помещичьих земель.

В документах встречаем прямые указания на то, что «увеличение земельного пользования может быть только за счет земель под казенными лесами». Мотивировкой к просьбе о нарезке земли из казенных или удельных земель служило безземелье, отсутствие леса и дров, недовольство узкоклассовой политикой землеустроительных или землеразорительных комиссий, как называли их широкие массы крестьянства.

Считаем необходимым отметить, что на этом фоне обрисовывается и организующая роль земельных комитетов. Они, особенно летом и осенью, насколько возможно было, планируют выдачу дровяного и строевого леса, заботятся об охране лесов и вообще чувствуют себя полными распорядителями лесных богатств, имеющихся на территории волости. Именно в этом последнем к зиме замечается некоторая тенденция даже к огосударствлению лесных массивов, особенно обширных и водоохранных. Нo достижения в этой области слишком незначительны.

Из многочисленных документальных данных мы приведем лишь один документ, наиболее полно освещающий точку зрения крестьянства, с непоколебимой настойчивостью выдвигающий необходимость ликвидации земельных наделов лесной стражи и передачи этих наделов в распоряжение крестьянских обществ, выдвигающий ликвидацию существующих порядков хозяйственной заготовки леса и порубок его, причем интересы государства и общества ставятся на первый план; в нем указывается и необходимость облесения некоторых мест, порубок и гарей. Но вместе с этим подчеркивается и желание устранить те порядки, которые содействовали распространению злоупотреблений, например, при лесных пожарах.

«Собравшись 3 июня 1917 г., мы, граждане Казанской губернии, Царевококшайского уез., Больше-Шигаковской вол. Каребеляковского общества имели суждения о постановлении лесной кооперации в гор. Казани. На всестороннем обсуждении постановили:

1. Решительно протестовать за пользование лесной стражей надельной землей и лугами, ввиду того, что лесная стража за свой труд пользуется определенным вознаграждением, которое в будущем еще увеличится.
2. Протестуем против настоящей хозяйственной заготовки леса, исходя из того, что настоящая заготовка не отвечает требованиям правительства и приносит государству не прибыль, а убыток. Как напр., в Сотнурском лесничестве из заготовленных 220 плотов доставлено только 40 плотов, остальные разбиты. Ввиду изложенных таких печальных последствий, повторяющихся почти у каждого лесничего, просим выслать следственную комиссию для расследования разработки по лесничествам. Хозяйственную заготовку в будущем со специально поставленными лицами и заинтересованными в этом деле при участии местного населения (курсив наш — Е.Ч.) можно приветствовать при условии ее удовлетворения требованиям государства.
3. Решительно протестуем против существующей участковой (с делянками и кварталами) вырубки леса, которая вредит как источникам, озерам и рекам, так и самой культуре леса. Находим, что безвредной вырубкой является вырубка по выбору, начиная с пяти вершков за исключением для местных хозяйственных надобностей. Невырубленный молодой лес будет постепенно подрастать, а в вырубленных чисто делянках строевой лес никогда не растет и делянки зарастают низкорослыми деревцами: орешником, осинником и другими. Вред от первой вырубки и пользу от второй видим в окружающем нас лесе.
4. Решительно протестуем против существующих порядков тушения лесных пожаров, когда крестьян насильно заставляют ходить на тушения, платя за работу 20—30 коп. в рабочий день. Видя в тушении пожаров общегосударственную пользу и считая нравственной обязанностью, мы охотно всегда пойдем на тушение и при прежнем вознаграждении за работу, но только на пространстве 10 верст в окружности и при условии бесплатной выдачи мертвого буреломного леса и бесплатной пастьбы скота в лесах. Те из граждан, которые пожелают работать на пожаре далее 10 верст, должны получать поденную существующую местную плату. Вообще протестуем против принудительного тушения пожаров, а требуем добровольное. Существующие же питомники должны огораживаться казной, вычитая на это требуемую сумму с лесопромышленников, как вычитается она с них на культурную посадку и на очистку.
5. Ввиду ожидаемого увеличения земельного пользования граждане постановили, что увеличение земельного пользования в нашей местности может быть только за счет земель под казенными лесами Юшутского и Лушмарского лесничеств и, чтобы не страдала от того площадь лесов, произвести культурную посадку вместо уничтоженного леса на свободных лесных полянах и гарях».

А так как на такие просьбы начальство отвечало или отрицательно или ссылалось на Учредительное собрание, то крестьяне стали брать земли и угодья уж без всяких ходатайств. Забирали и наделы лесной стражи и лесных чинов, забирали лесные делянки, действуя и в одиночку, и скопом. И это, начавшись весьма рано, разрослось в стихийное движение, которое не в силах была остановить ни одна чиновничья душа. Уже в июле от заведующего Семитским лесничеством несется безнадежный вопль о самовольных запашках, покосах и порубках: «Я дважды ходил на сельский сход в дер. В.-Метески с целью убедить крестьян не чинить беззаконие, четыре раза посылал нарочных в Волостной комитет с просьбой повлиять на крестьян своим авторитетным заявлением о недопустимости захватов, но комитет, пронизанный большевистскими убеждениями, не только не предпринял никаких мер против захвата, но, по заявлению крестьян, сам упорно настаивал на том». Такое положение вещей характеризует весь 1917 год.

Движение против личного землевладения.

Теперь рассмотрим движение крестьян, против частновладельцев, будь то помещик, купец, монастырь или церковь. Несомненно, что этот враг был еще очень силен до Октябрьской революции и хорошо организован; в его интересах действовало и Временное правительство и до конца дней своих; через союз сельских хозяев этот враг выступал организованно и в центре и на местах, особенно в Губерн. земельной и продовольственной управе. Но преимущество крестьянства заключалось в том, что оно представляло собой революционную массу и сразу повсеместно, хотя и неорганизованно, выступило против уже «некоронованных» врагов. Научная литература отмечает уже в марте начало аграрных движений, в апреле они охватили уже всю Европейскую Россию и перекинулись в Сибирь.

В Казанской губернии уже за апрель отмечено три сообщения об аграрных движениях. Архивные разыскания дадут более обширный материал по этому вопросу. Пока же мы приведем два свидетельства представителей из уездов на заседаниях Губерн. земельной управы. В Свияжском уезде еще «до учреждения земельных комитетов были беспорядки, громили имения, уносили имущество помещиков, земли и луга отбирали и делили по душам, в лесах были порубки». Та же картина наблюдается в Спасском уезде: «до учреждения Земельных комитетов в апреле сего года крестьяне являлись в комитеты общественной безопасности гурьбой и требовали отдать им в пользование землю землевладельцев Молоствовых и др. Молоствовы согласились и сдали землю под пар: Кукуранов тоже с условием уплаты аренды по 15 руб. за десятину и с принятием налогов, и Асеев — по 10 руб. за десятину плохо разработанной земли. После этого съезд крестьянских делегатов вынес постановление 13 отобрать все земли от помещиков бесплатно, а также весь инвентарь живой и мертвый. Крестьяне часть этого постановления привели в исполнение: у Молоствовых разобрали с конского завода лошадей, в имении Маркова тоже все было разобрано при участии продовольственного комитета; предстоял разгром имений. При таком состоянии дел начали функционировать земельные комитеты с 3 июня». Таким образом, крестьянство выступило очень быстро после свержения самодержавия и весьма решительно, что дало возможность и Съезду выразить волю крестьянства наиболее полно и в свою очередь крестьянство в Совете крестьянских депутатов увидело свой аппарат, который впоследствии постоянно противопоставлялся правительственным и даже контрреволюционным земельным комитетам и управам. Деятельность последних в лучшем случае — приведение действий крестьянства в деревне к каким-либо законным нормам; но это было сравнительно редко, да и только в волостях, но не в городах: в большинстве же случаев земельные комитеты старались удержать крестьянство от массовых выступлений, чем навлекли на себя, и вполне заслуженно, недоверие населения и потеряли всякий авторитет в его глазах. Июльские события в городе и крушение армии усилили приток в деревню новых и своих организаторов, что вполне подготовило аграрный взрыв в ноябре и декабре, когда мы наблюдаем беспощадные погромы, поджоги, растаскивание по бревну помещичьих усадеб, увод и увоз скота, орудий и различных запасов, изгнание «господ» и их приказчиков и управляющих, а кое-где — увечье и убийства, хищнические порубки лесов и т. п. Все документы и все мнения говорят за то, что этот взрыв аграрной революции был вызван октябрьским переворотом, а подготовлен всей контрреволюционной деятельностью Временного правительства и его местных органов. Летний «организованный» период движения в нашем крае имел совершенно противоположное значение, а не то, что ему приписывалось 15. Следует подчеркнуть еще один момент в этой стадии аграрного движения. Несмотря на то, что «сильного мужичка» сравнительно успели уже ослабить и ослабляли еще, особенно хуторян и отрубников, но все же местами сильно поживились и они от «вороньих» помещичьих гнезд, как об этом указывают доклады с мест, напр. по Лаишевскому уезду в Аркатовской волости. Корректив в этом отношении дает уже 1918 г. Но ни в каком случае нельзя считать, что это было господствующее, а не частичное явление для 1917 г., особенно последних его м-цев. В ноябре и декабре главным действующим лицом был бедняк.

Борьба с хуторянами, отрубниками и крестьянами-собственниками, не исключая товариществ, мотивировалась тоже классовым антагонизмом, помимо того, что находила оправдание в ненависти к тем лицам, которые пользовались поддержкой государства в ущерб общинным интересам. Последнее каждому понятно. Но чисто классовую точку зрения мы подкрепим документальным свидетельством. Граждане дер. Новый Щелкан Цивильского уезда 13 авг. рассуждали так: некоторые из них «не имеют до сего времени клочка земли, каковую землю заняли буржуазиями, т. е. богатыми людьми, которые укрепили ее незаконно при низвергнутом правительстве после смерти некоторых лиц и от переселенцев в разные сибирские губернии, а укрепленной землей воспользываются буржуазии, хотя у них имеются свои душевые наделы; кроме того, эта же буржуазия арендует землю от бедных людей, заманивая их даванием взаимообразно «деньги, хлеба и угощениями, пиво и вино», и тут же постановили: «отобрать от буржуазии как укрепленную, арендованную и духовную землю16 каковую землю вознаградить неимущим лицам и гражданам от 18 лет и моложе».

Подобная мотивировка господствует с августа, но раньше этого, когда комитетчики были из «буржуазиев» же, приходилось доказывать с законами в руках факт нетрудового землепользования, хотя бы эти законы вышли из Совета Крест. Депутатов, если не было таковых от Временного правительства. В материалах только Земельной управы упоминается свыше 100 волостей по всем уездам, где происходила подобного рода «экспроприация». Отметим еще то обстоятельство, что, теряя свои «благоприобретенные» земли, отрубники и мелкие собственники очень цепко держались за землю, и мы не имеем случая, когда земля отошла бы в общину «без боя», хотя община именно без боя предоставляла им надел на равных для всех основаниях; причем столкновения теряли свою остроту по мере приближения к октябрю. Живой и мертвый инвентарь разбирался крестьянами лишь изредка, чаще бывали случаи, когда усадьба целой не оставалась18. Особенной остротой борьба с хуторянами и отрубниками отличалась в Мамадышском, Чистопольском, Цивильском и Казанском уездах.

Будучи весьма близки и по типу хозяйства, и по идеологии и по экономической природе предприятия к хуторянам и отрубникам, пострадали и арендаторы земельных и неземельных оброчных статей, принадлежащих казне или уделу. Ввиду того, что таковых хозяев было сравнительно мало, руки до них дошли только летом и главным образом осенью. Как пример мотивировки захвата арендованного имущества, можем привести случай с арендаторшей трехпоставной мельницы в с. Старые Параты. 28 ноября 1917 года Волостной комитет составил приговор, в котором читаем: «мы, граждане, признали, что Гусева оказалась очень вредной в среде нас, потому именно она настоящая спекулянтка, сильно начала обижать бедных трудящихся, народ; покупала хлеб по дешевой цене, а продавала по тройной цене, всегда цены на хлеб набавляла; она заставляла также прибавить цены приезжим молоть; если кто имеет хлеб на продажу, то продать по низкой цене, и во время мельбы на мельнице брала по 3 фунта за каждый пуд, к сверх вышеуказанной причины, ворует».

Разгром помещичьих хозяйств как крупных, так и мелких, разгром мелких крестьянских собственников-землевладельцев, захват всей частной земельной собственности в Казанском крае произошел, как и всюду, в пользу «черного передела» на трудовых началах среди общинного крестьянства. Но в этом крае антагонизм между крупным и мелким хозяйством выразился не на основе отношений капиталиста и рабочего в сельском хозяйстве, а больше на основе отношений феодала и холопа, т. к. и у помещика и у купца все же преобладало экстенсивное хозяйство, в основе которого была лишь площадь земли и эксплуатация ее, но отнюдь не капиталистические средства производства.

Крестьянское же хозяйство в целом еще более экстенсивное в связи с кризисом, помимо экономических причин, развившихся на основе форсировавшейся классовой дифференциации крестьянства, искало выхода прежде всего в ликвидации малоземелья.

В результате всего этого чрезвычайно обостренные классовые отношения в деревне и послужили причиной уничтожения частной собственности на землю.

*Редакционная коллегия: доктор исторических наук И.К. Загидуллин (научный редактор), кандидат исторических наук И.З. Файзрахманов, кандидат исторических наук А.В. Ахтямова

**Из истории крестьянских движений в Казанском крае в 1917 году. (Очерк по архивным материалам). Часть 1-я

(Доклад, читанный в собрании Научного Общества Татароведения 22 ноября 1925 года)

Опубликовано в журнале «Вестник научного общества Татароведения» (Казань, 1926. № 4. С. 50–71)