Ябанджи среди чужих: герои. Татарский электрик Вахит

Офис на улице ювелиров

Мы ехали в Корыхоек на обряд вызывания дождя (хотелось пошутить, что в последнее время даже после саундчека с моими песнями начинается ливень). Якуп Акчура вез со мной нескольких пожилых татар, среди которых выделялся харизматичный мужчина, которого Якуп представил как «нашего бывшего руководителя сообщества». Я еще шутил: а есть тут хотя бы один человек, который культурным объединением татар Эскишехира не руководил? Оказывается, здесь стараются почаще их менять.

Потом я сходил в музей города. Вообще, здесь несколько любопытных музеев, среди которых главный, конечно, это Odunpazarı Modern Museum, OMM, Музей современного искусства Одунпазары, исторического района, куда в основном и ходят туристы. Здание, состоящее, кажется, из множества балок, проектировал Кэнго Кума. Тот самый, возглавляющий консорциум, выигравший конкурс на разработку проекта нового театра Камала.

Городской музей попроще, но и душевнее. Это небольшой дом, на первом этаже которого располагается выставка стекла, от предметов быта до авангардных разработок. На втором этаже можно узнать, как город появился, развивался, чем он знаменит. Есть там отдельный блок, посвященный народам, живущим в городе. Это небольшие видео, в которых представители рассказывают историю появления, скажем, казанских татар в Эскишехире, показываются обряды, костюмы, еда и так далее. Ирден был спикером, так что я позвонил ему и предложил проговорить какие-то важные моменты, поскольку к тому времени я активно снимал материал для документального фильма.

Оказалось, что Вахит-абый живет на соседней улице под названием Гурман, на первом этаже небольшого дома (здесь их называют «апартаментами», это означает, что это здание с множеством квартир). Зашел он с внуком, который жаловался, что родители ушли в гости. Внук говорил по-турецки, но это уже воспринимаешь без критики — по сути, в другой стране татарский язык рано или поздно забывается, каждое исключение — это отдельная история.

Ирден идет по улице ювелиров, она вымощена плиткой (собственники скинулись), и поднимается по узкой лестнице одного из домов на третий этаж. Крохотная комнатка, линолеум на полу, татарские книги. Ничего роскошного. В окна проникает шум толпы, это район Чарши, то есть базара. В качестве угощения у нас две бутылки газировки.

Паром от султана

С Абдулвахитом я говорю громко, он уже плоховато слышит, хотя по оптимистичному настрою порой обходит меня. Ему 72 года. В 1890-е годы его предки уехали из Кугарчинского района РБ в село Татарская Каргала в Оренбургской области.

— Шахимулла-бабай с пятью детьми переехал сначала в Одессу, на поездах, телегах. Им выслали паром в Турцию, до Стамбула, — говорит Ирден. — Путь занял шесть месяцев. Бабай узнал, что в Бурсе есть татары, там выяснил, что можно поехать в Эскишехир. Им предложили пожить на землях возле этого города. Но местные не были согласны. Однако там оказался один солдат, который бывал в России, знал татар, который разрешил им основать Османию (Корыхоек). Но сначала они жили в деревне, где обитали мухаджиры из Болгарии. В четырех километрах от нее татары нашли воду, от радости, что будут жить, отправили лошадь.

Потом, говорит Ирден, о деревне узнали в Казанской губернии, так начало увеличиваться население. Дома ставили как дома, с широкими улицами, а не узкими, как у турок. Ирден вспоминает, что все письма из России отправляли на один адрес в Эскишехире, а живший по нему человек потом привозил письма в Корыхоек.

Реклама газеты «Юлдаш»

— Я родился в деревне. До семи лет я не знал турецкого, все говорили по-татарски, — говорит Ирден. — Потом я пошел в турецкую школу, там тоже говорили по-татарски, а учитель нам не разрешал, так мы учили турецкий. У отца было пятеро детей. Он занимался полевыми работами. Было тяжеловато, дети решили уезжать, кто в армию пошел, кто учиться. Так и работали, до пенсии, теперь возвращаются в деревню, строят дома и летом там живут. Я 25 лет работал электриком на заводе и решил остаться в городе. Был в Казани, Уфе как турист. А еще я занимался в Москве строительством отелей.

Вахит-абый, татарин в Турции в шестом поколении, захотел надеть для интервью каляпуш и камзол, купленные в Казани, но я попросил его сниматься в обычной одежде, поскольку в ней он проводит больше времени, чем в продукции казанских мастеров.

У Вахита (вообще, надо бы говорить «Абдулвахит») есть сын. Он с семьей поехал с нами в Корыхоек, когда там проходил Сабантуй. С ним отправилась его жена. Познакомились они через газету «Юлдаш», потом турецкий татарин поехал в Башкортостан, в Буздякский район свататься. Он больше говорит по-турецки, жена, разумеется, по-татарски. Живут здесь более 10 лет.

Еще у Ирдена есть дом у родственников в Корыхоеке. Он любопытный. Есть новая постройка из бетона, с верандой, множеством комнат. А рядом еще два объекта. Низкий, выкрашенный в белый цвет, из саманного кирпича, который построили более 100 лет назад. А еще есть баня, неработающая. Но сделанная по всем правилам — печь, лавки, предбанник… Теперь, говорит Ирден, это больше похоже на музей.