Бренд, которого не должно было быть: «казанский феномен»

Кандидат наук, пионервожатый и сотрудник Дома пионеров: ловцы душ человеческих

Криминальное объединение «Тяп-Ляп» было основано в начале 1970-х годов. Его лидером был Сергей Антипов по кличке Антип. Название группировка получила по названию казанского завода «Теплоконтроль», который стоял на окраине города, контролируемой бандой.

У Антипова была мощная харизма — ничем другим невозможно объяснить, почему ему удалось в относительно спокойные и неголодные годы увлечь за собой по криминальной тропе десятки молодых людей. Кроме того, он не пил, не курил, занимался боксом. Знакомые подмечали за ним, что если Антип ставил перед собой цель, то обязательно ее добивался. А еще он был властолюбивым, любил командовать, несправедливо относился к собственным товарищам. Не мог разговаривать с людьми на равных, мог внезапно ударить и свалить с ног.

В книге «Бандитский Татарстан» зампред Верховного суда РТ Максим Беляев и старший помощник руководителя СУ СКР по РТ Андрей Шептицкий приводили характеристику Антипова, разительно похожую на описание среднестатистического злого гения или слишком гротескно обрисованного криминального авторитета из кинофильма. Но это был не кинофильм — этот дурной гротеск воплотился в реальной жизни.

Вместе с ним группировкой командовали Михаил Зарахович (Захар, кандидат медицинских наук, педиатр), Сергей Скрябин (Скряба, много лет проработал пионервожатым), Валерий Степин (Степа). Все они были прекрасно физически подготовлены и отлично знали, как работать с подрастающим поколением.

Селекция в коллектив на первых порах была очень жесткой — самых перспективных мальчишек в банду присматривали на соревнованиях по боксу, а дальнейшее уже было делом техники. Напрямую с рядовыми пацанами общался электромеханик Молодежного центра Завдат Хантимиров. Он был «официальным представителем» лидеров банды и пользовался серьезным авторитетом среди молодежи.

Казань, поделенная между бандами

Через некоторое время у группировки появились «филиалы» — в Мирном, на Горках, на Тукаевской, на Павлюхина, на улице Татарстан и в других местах. Вся эта организация напоминала боевые комсомольские дружины — авторы «Бандитского Татарстана» приводят именно такую аналогию. У «дружин» были командиры, заместители, отдельные «интенданты» и организаторы сборов. Группы эти делились на пятерки, других членов банды не знали (как не знали и о том, кто же ими все-таки руководит).

Банды эти к концу семидесятых разрослись до немыслимых пределов: в случае необходимости за считаные часы «тепловские» могли собрать до 200 бойцов, отлично подготовленных в подвальных секциях, вооруженных ножами и, конечно, арматурой. Такие десанты отправлялись усмирять несогласных.

«Тяп-ляповцы» зарабатывали тем, что крышевали фарцовщиков (кто-то ведь должен был командовать вездесущими торговцами, «окормлявшими» население на «Сорочке»), грабили, крали, угоняли машины. В ту пору они держали в страхе весь город, а не только весь район.

Тьма распространялась по всему городу. Группировки росли и ширились, банды бесконечно делили город, повсюду в Казани были вполне явные и ощутимые границы: вот здесь человеку, который «мотался» (входил в состав группировки), ходить было можно, а вот через этот мост переходить уже нельзя — можно было живым не вернуться.

Разные группировки заключали между собой пакты о перемирии, были и воюющие стороны. Казань была вся разделена на зоны влияния. Например, члены «Тяп-Ляп» воевали с «ново-татарскими» — и даже как-то раз убили одного из лидеров.

Закат «дедушки казанских группировок»

Милиция с бандами до поры до времени не связывалась — у нее просто не хватило бы на это ресурсов. Шептицкий и Беляев в своей книге пишут:

«Даже те преступления, которые попадали в поле зрения органов МВД и прокуратуры, сходили бандитам с рук. Только работники Приволжского РОВД укрыли 28 преступлений, совершенных членами «Тяп-Ляпа» (а всего по городу — 36)».

Но в 1978 году не выдержала даже совершенно «вегетарианская» на тот момент казанская милиция. Самым громким преступлением «тяп-ляповцев» было нападение на улицу Меховщиков, во время которого один человек был убит, а десять (в том числе и двое милиционеров) получили ранения.

Чтобы раскрыть банду, создали уникальную опергруппу (кстати, в нее входил будущий глава МВД России Виктор Ерин, пишут Шептицкий и Беляев). Работали два десятка следователей, а обвинительное заключение состояло из трех сотен страниц. 14 апреля 1980 года «тяп-ляповцам» был вынесен приговор: Завдат Хантимиров, так и не выдавший имена реальных главарей, был расстрелян, как и Искандер Тазетдинов. Всего обвинение в бандитизме, убийствах, грабежах было предъявлено 28 членам группировки. Антипов и его товарищи получили тюремные сроки (от 10 до 15 лет). В начале 1990-х Антип освободился, но к тому моменту в Казани его уже не особенно ждали: криминальная арена была полна другими персонажами.

«Войны за асфальт»

Не «Тяп-Ляпом» единым жила криминальная Казань 1970—1980-х. Банды формировались почти в каждом районе города. В них входили и школьники, и студенты, и праздношатающаяся молодежь, но во главе всегда стояли серьезные взрослые люди. Банды дрались между собой стенка на стенку, и слово «арматура» до сих пор по старой памяти звучит в Казани не как термин из строительной отрасли, а как зловещий привет из восьмидесятых.

Ко времени распада Союза банды выросли в настоящие, отлично организованные ОПГ, не хуже «Тяп-Ляпа». В начале девяностых именно Казань считалась криминальной столицей СССР. Банды делили территорию («асфальт») и бесконечно вели «асфальтные войны», не говоря уже о том, что они контролировали начинавший крепнуть малый бизнес в республике, занимались рэкетом на рынках, не брезговали ни грабежами, ни кражами — в общем, чувствовали себя в городе полными хозяевами.

Данные о численности банд варьируются. В 1986 году советская милиция составила список из 3,5 тысячи членов уличных преступных группировок. Во ВЛКСМ считали, что в Казани не менее 80 банд. А вот Роберт Гараев, который написал книгу «Слово пацана», считает, что крупных уличных банд было не менее 150. Но особо опасными и влиятельными были примерно полтора десятка: «Теплоконтроль», «Грязь» (в Кировском районе), «Сквер», «Калуга», «Перваки» (Первые Горки), «кварталовские» (Квартал), «Жилка», «борисковские» и многие другие. Война или мир между группировками зависели от того, есть ли у них спорные интересы. Поэтому между соседними группировками, как правило, были лютые войны, а союзы заключались с теми, кто живет далеко.

Проблем было множество, в том числе и бытового плана. Например, если парень «мотался» (входил в состав группировки) в «Калуге», то навещать бабушку в Борисково ему было максимально проблематично — в чужом враждебном районе ему напрямую и буквально грозила смертельная опасность. Большим вопросом была учеба — ПТУ или техникумы выбирались в границах своей территории. А вот те, кто собирался в вузы, редко «мотались» — парней, не входивших в группировки, называли чушпанами или ботаниками. С одной стороны, им было все равно, где ходить и ездить, потому что формально они не нарушали законов улицы. С другой — за них не вступился бы никто, вздумай их кто ограбить или избить.

«Мотальщики» в восьмидесятых одевались так, что их было легко отличить, причем по цвету шапки или, к примеру, помпона можно было определить даже принадлежность к конкретной группировке. По знаменитым широким штанам казанских группировщиков узнавали даже в Москве.

Большинство группировок было устроено по принципу железной иерархии и дисциплины. Был и так называемый кодекс чести, который, впрочем, никаким краем к общественной морали и нравственности не относился — убить, изнасиловать, ограбить, обокрасть, унизить было вполне дозволено. Просто круг разрешенных жертв четко регламентировался. А еще члены банды должны были поддерживать себя в отличной спортивной форме, еще желательно было не пить и не курить. Это в девяностых, когда подростковые банды сменились ОПГ, переключившимися уже на крупных коммерсантов, на низших уровнях иерархии банд процветала наркомания, да и пьянство не возбранялось.

Закат «казанского феномена»

Во времена перестройки о «казанском феномене» наконец начали писать в центральной прессе. До тех пор комсомольская организация и городской исполком критически относились к статьям о нравах казанской молодежи и просили не подливать масла в огонь. Были и противоречивые публикации, и не совсем точные. А потом о событиях в Казани узнала и западная пресса — так групповая молодежная преступность Татарстана получила мировую известность.

Примерно с середины 1980-х годов органы образования, милиция, комсомольская организация и все остальные заинтересованные ведомства пытались придумать меры, чтобы обуздать подростков, продолжавших стройными рядами вступать в отлично организованные и прекрасно дисциплинированные банды.

А потом система уличных группировок изменилась. От грабежей и крышевания ларьков повзрослевшие бандиты перекинулись на крупный бизнес, ведь это было гораздо прибыльнее. Казанские ОПГ 1990-х были известны на всю Россию. Были между ними криминальные разборки, был передел власти. Группировщики были и в других городах, и даже селах Татарстана.

Приведем воспоминания наших читателей, связанные с татарстанскими ОПГ 1990-х годов.

***

— Мы с родителями жили на Первых Горках. Я был спортивным и смышленым мальчишкой (но, видимо, недостаточно смышленым, как теперь понимаю). Папа мой служил в силовых структурах, был на серьезной должности. И в 1994 году, к девятому классу, решил, что мне пора «в пацаны». Я знал, кто в нашем дворе «мотается», и в один прекрасный день пошел «записываться в группировку». А мне сказали: «Иди и больше здесь не появляйся, ты нам не нужен». Так и остался чушпаном, в университет поступил. Думаю, они не стали со мной связываться из-за должности моего отца — такие проблемы никому не нужны были в те годы.

***

— У нашей соседки в 1998 году убили мужа, когда их ребенку было два года. Сама она замуж вышла в 17 лет, а в 19 осталась вдовой. Муж у нее в группировке состоял. Она рассказывала: «Ушел он с пацанами как-то вечером, сказал, что в кафе дела решать. А ночью мне позвонили из милиции — стрельба там была, троих убили, и мой среди них. Поехала на опознание, не помню, как домой вернулась — его друг меня привез. Мне потом даже «пенсию» какую-никакую выплачивали несколько лет после его смерти — деньги в конверте привозили. Потом все кончилось».

***

— В нашем райцентре в 1996—1997 годах было очень много «пацанов». Они были совершенно безбашенные, мы их очень боялись. Многие употребляли наркотики, их можно было встретить пьяными. Почему-то было ощущение, что никакая милиция нас не спасет, случись что. Был случай — девчонку у нас одну «пацан» изнасиловал после дискотеки, ее родители написали заявление, а к ним домой пришли серьезные парни и сказали: «Не заберете заявление — дочь вашу по кругу пустим. Заберете — он на ней женится». Они заявление забрали, дочь замуж выдали за насильника. Потому что знали: никто их не защитит. А он через пару лет от передоза умер. Разве что я могла сама не особенно бояться ходить по улицам — просто потому что встречалась с сыном местного хирурга, который их всех шил и чинил после драк с «казанскими», которые регулярно приезжали в наш райцентр. А значит, трогать меня было нельзя, и все об этом знали.

***

— Мы приехали на «Зиланткон» (фестиваль фантастики и ролевых игр, проводится в Казани уже больше двадцати лет). Стоим на крылечке ДК Ленина и видим — рядом ларьки, а за ларьками гопники стоят. А рядом с нами курит огромный мужик-ролевик с игровым мечом. Мне показалось, длина меча у него метра полтора была. Стоит он, курит и усмехается: «Видите вон тех? Это они неформалов, «ниферов» бить пришли. Вот, жду, когда бить начнут». Так и не подошли эти товарищи.

«Казанский феномен». Возвращение?

До сих пор не закончилась серия громких судебных дел, в которых то и дело всплывает «наследие» казанских и татарстанских ОПГ (вспомним хотя бы недавний арест Ильшата Гафурова). И в последние годы общество начало волноваться. Дело в том, что со временем заканчиваются сроки заключения у посаженных когда-то авторитетов, они возвращаются домой. Появляются слухи о том, что кое-где в Татарстане пытаются возродить былую славу криминальной Казани и дети снова втягиваются в криминальные группы. Но, похоже, реинкарнация этого явления нам не грозит — слишком сильно изменилось общество за минувшие 20 лет. Начиная с 2010-х все практически сошло на нет.

После «казанского феномена» о нем писали книги известные деятели Казани. Например, журналистка Любовь Агеева выпустила одно из самых крупных исследований этого общественного явления — «Казанский феномен: миф и реальность» в 1991 году. Асгат Сафаров, глава МВД Татарстана в 1999—2012 годах, написал книгу «Закат казанского феномена». Максим Беляев и Андрей Шептицкий подготовили серию «Бандитский Татарстан», причем использовали в этих книгах материалы реальных уголовных дел. До сих пор «живые» группы во «ВКонтакте» наполняются воспоминаниями о том времени, появляются все новые обсуждения, фотографии. Люди на полном серьезе ностальгируют по тому периоду: буквально на днях в одной из подобных групп бывший участник ОПГ рассказывал, как в девяностых бил на улице Баумана панков и как это было «забавно».

Опасения у общественников вызывает излишняя романтизация «казанского феномена». Буквально в прошлом году режиссер Жора Крыжовников собирался было даже снимать в Казани многосерийную экранизацию «Слова пацана». Общественный резонанс после этой новости оказался бурным. Кастинг, стартовавший в Челнах, закончился досрочно (по официальной версии, из-за пандемии). В дискуссию были поневоле вовлечены даже власти Татарстана: так, руководитель пресс-службы президента Татарстана Лилия Галимова заявила, что власти республики не намерены вмешиваться в историю со съемкой сериала:

— Первое: не уровень президента [Татарстана] вмешиваться в съемки фильмов или в проведение каких-то концертов, мы уже неоднократно об этом говорили. А второе: я все-таки думаю, что в Республике Татарстан, в столице РТ с тысячелетней историей есть гораздо более интересные и поучительные истории, которые бы заслуживали такой экранизации.

О «казанском феномене» помнят. Это, как ни крути, «бренд» Татарстана — один из немногих, который характеризует республику в однозначно отрицательном ключе. Хотелось бы надеяться, что в наших силах сделать так, чтобы эти события больше никогда не повторились.