Байару Такшина: «Музыка написана между тревожными состояниями и медитацией»

Директор водного такси в Улагане

— Ты училась в Новосибирске и Казани, но выросла в Горно-Алтайске?

— До 7 класса моя семья жила в глубинке республики, в селе Улаган, это 410 км от Горно-Алтайска, в горах. Климат в Улагане суровый, но природа красивая — Телецкое озеро, он на втором месте после Байкала, тысяча водопадов и озер. Улаганский район считается северным, за это платят северные надбавки к обычным зарплатам. Люди там занимаются скотоводством, карликовые лошади есть, которые всему миру известны своей выносливостью. До 7 класса я жила совсем другой жизнью. Недавно рассказывала ребятам из Греции про детство в Алтае, как мы с подругой каждое утро на великах уезжали за ягодами, заполняли ими свои бидоны за полчаса, дальше прятали в кустах ягоду и велики, играли, плавали, исследовали местность, находили огромные камни возле реки или источники с ледяной и самой вкусной водой. Сейчас для меня это как фантастика звучит. Вечером возвращались домой с ягодой и нас не ругали, мол, почему дома не помогали сестрам в хозяйстве.

— То есть у вас ягода была оправданием.

— Один раз мы не нашли ягод, это было ближе к осени, но мы все равно до вечера тусили с Олей. Потом быстро поехали до моего дяди в гору, он там пастбище держит, попросили его залезть на кедр и собрать кедровые шишки, потому что домой с пустыми руками нельзя. Так и сделали, дядя был чуть в шоке от нашего суперскоростного визита. Однажды мы наткнулись на зимнее пастбище, где любой чабан может зайти в этот дом, отдохнуть. Зашли, любовались странной посудой и нашли в шкафу документ, в голос прочитали — «СВИДЕТЕЛЬСТВО О СМЕРТИ», нам так жутко стало, мы уехали пулей оттуда, до сих пор помню этот страх в пятках. Еще мы с Олей открыли водное такси. По Улагану течет спокойная, глинистая и извилистая речка Улаганчик. Мы на баллоне в виде бревна сплавлялись сначала до конца деревни, нужно было носить только широкие резиновые тапки, лучше папины, чтобы их в реке превращать в весла. Если начинался дождь, то надо было знать, где ближайший мостик, когда убирать голову, если люди идут по мосту. Была там одна мальчиковая улица, где ребята ждали нас и кидались грязью, мы издалека видели их полк с пирамидкой глиняных бомбочек. Оля предложила им сухарики или газировку в обмен на мир. Мы проплывая мимо, кидали им «дань», а они начали чистить реку от коряг и стекол, чтобы мы не поранились. За вкусняшки мы подвозили других подростков до разных улиц.

«Я чувствовала себя инопланетянином в Гамбурге»

— Я послушала альбом, и настроение всего альбома очень разное, контрастное. И так как альбом связан с городом Гамбург, хотела спросить: это голос города или что-то другое, личное?

— Наверное, больше личное. Я могу рассказать про каждый трек. Первая пьеса называется «И все еще птицы». Гамбург стоит рядом с двумя морями — Балтийским и Северным. Не прямо на берегу, а в 10—15 километрах от города, можно доехать или дойти. Трек — это просто прогулка по берегу Балтийского моря и чайки. Сам Гамбург довольно серый, и пейзаж такой… с птицами, с серым небом, серым морем, из-за этого получается такая меланхоличная музыка.

Второй трек — это «Акт». Вообще, когда я только приехала полтора года назад сюда, я начала читать сочинение Вырыпаева, когда он брал интервью у 10 людей, которые встретили НЛО. И он из этого сделал пьесу UFO, по которому казанский театр «Акт» хотел поставить спектакль. Они просили меня написать музыку. Но в итоге так и не сложилось, связь оборвалась. Но вот в первое время, когда я ходила по Гамбургу, я читала именно эту пьесу. Она была очень странно написана, с каким-то юмором и мистикой. А в это время я сама чувствовала себя инопланетянином здесь, в Гамбурге, как будто я хожу, заглядываю в окна людей, словно я инопланетянин из фильма «Чужой». Мне было все интересно, это первая поездка далеко от дома, в совершенно другую культуру… И музыка тоже это ощущение передает.

— Но она очень неуютная, тревожная. И там еще есть азбука Морзе.

— Ну вот первые три-четыре месяца я была в тревоге, в каком-то огромном стрессе. Я никогда так много не разговаривала на английском, и сразу пришлось учить немецкий, я приехала сюда с нулевой базой. Как оказалось, для жизни вообще нужен язык. И это сложилось: я как инопланетянка, а язык — как азбука Морзе…

Потом идет третий трек «Гладь». В Гамбурге очень много воды: два моря, озера, Эльба. Все центры — культурные и некультурные, магазины, техника, все — на Эльбе. По Эльбе можно ехать на паромах, то есть передвигаться внутри города по воде. Ты всегда сталкиваешься с водой. Я заметила, что на Эльбе много мусора, он на солнце очень красиво переливается. Я сначала хотела сделать из этого видео-арт, как рыбы проплывают между этим мусором, а ты смотришь на это как на объекты окружающей среды, а не как на мусор. Музыка здесь — первоначальный вариант без струнных, черновая работа.

Четвертая пьеса — «Тихое сияние полудня». Про природу. Когда я приехала, здесь был карантин, мы учились онлайн, все было закрыто. Аэропорты и магазины без света, город как будто бы спит, немцы сидят дома… И люди работали и учились онлайн, нельзя было к друг другу в гости ходить больше двух человек, могли позвонить в полицию, один раз так и было. Мы пришли к нашему дирижеру, нас было четыре человека, но очень быстро кто-то позвонил, приехала полиция. Но они просто разговаривали, никаких штрафов….

И вот я приехала. Что мне оставалось делать, как мне знакомиться с городом, с людьми? Я очень много ездила на велосипеде просто по городу, паркам. Вот это и есть «Тихое сияние полудня», когда ты сидишь, смотришь на деревья где-то в парке, а вокруг вообще нет людей. И нет никаких контактов, полное одиночество. Или ты на берегу моря ходишь такой грустный, или по городу ходишь как чужой, или просто сидишь в парке. Вот такое какое-то состояние. Я проанализировала: вся музыка написана в одной тональности, нет никаких гармонических переплетов, просто десять минут ты играешь ля минор или ми минор, нет какой-то кульминации. Если поставить на репит, то можно каждый день слушать. Какое-то такое состояние — ты сидишь и сидишь... и музыка такая. Если бы я в другое время приехала, то однозначно, музыка была бы совершенно иной.

— А там же еще слышны клики мышкой…

— Ну это больше к городу, ты сидишь в парке, и вокруг тоже что-то происходит, машины ездят, а ты сидишь на онлайн-уроке — и вот какой-то такой городской пейзаж. А пятая — это «Церковь Святого Николая». И там голос как звук, как инструмент. И если прислушаться, то там слышна достаточно полная информация о церкви. Ее во Вторую мировую полностью разбомбили, и после, когда все закончилось, решили не восстанавливать. Она очень красивая, эти черные обгоревшие готические узоры — как будто специально мастер огнем работал. И хорошо, что ее не восстановили, потому что это живое напоминание о том времени. Там сделали туристическую зону, смотровую площадку, она самая высокая в Гамбурге. Эта пьеса — самая последняя, она ближе к сегодняшнему времени. Наверное, я буду больше внимания уделять именно этому треку, когда выйдет альбом. Больше нечего сказать, там все на поверхности. Я в ней использую маленькую цитату из Баха — из Органной хоральной прелюдии фа минор, но это играется на струнных. Также звучит орган, поскольку он есть здесь во всех церквях, его использование — закономерно.

«Для них это было экспериментом — играть сочинения современного композитора»

— А как писался сам альбом? Как это было?

— Изначально я не знала, что это будет альбом. Я начинала, бросала. Потом решила соединить идеи, связанные с Гамбургом. Познакомилась с ансамблем «Варианте». Это чисто академический ансамбль, они играют академическую музыку — Брамса и так далее. Для них это было экспериментом — играть сочинения современного композитора, да еще и с электроникой. Они сказали, давай попробуем и напишем заявку на стипендию. Нам очень помогла организация «Культура Гамбурга», благодаря этим ребятам альбом и вышел.

— А какую роль играют слова и голоса в композиции?

— В пятой мне показалось, что нужен справочный материал. И я работала с помощью голоса от «Гугл транслейт», мне понравилось, как он звучит. И сначала голос низкий, а на высоких регистрах, во время кларнета, вступает женский. Женщина больше говорит про мир, про свет. Такая логика, но это не точная трактовка, одна из возможных. В первом сочинении звучит мой голос, я сказала фразу на алтайском языке, одно предложение, довольно романтическое. Я где-то там гуляю около моря и о ком-то думаю, вот такие были мысли. Но это было бы очень смешно, если бы мои алтайские друзья услышали такое, было бы очень комично, когда в одном месте очень много такого — и меланхоличная музыка, и голос, и слишком романтичный текст. И я решила это перевернуть, чтобы это вообще никто не понял.

— Это очень интересно, что ты провела такую работу шифровальщика и только ты знаешь, что там спрятано на самом деле. Я еще хотела спросить: ты очень много описываешь Гамбург как место, а как он звучит? Чем он примечателен для композитора? Ты говоришь очень много про визуальные образы, а какие звуки?

— Кстати, да, здесь нет живого звука Гамбурга. Я как-то записывала шум людей, толпы, но не стала использовать, не знаю почему. Это самый простой способ, наверное. И я отказалась от этих материалов, но часть этих звуков мы использовали в другом проекте. Это очень тихий город. В Берлине очень шумно. А тут нет больших трасс, маленькие дороги, как-то все спокойнее. Здесь очень много маленьких городов. Гамбург — он чуть-чуть меньше Казани. Ты много гуляешь, смотришь на дома и парки. Я пишу про Гамбург, но я пишу через себя, про то, как я его вижу, пропуская через себя, передавая внутреннее восприятие города.

— Что это было за восприятие? Альбом получился таким контрастным.

— У меня очень сильно возросла тревога, когда я перед Германией поехала в Алтай, к себе на родину. Там было одно событие, после которого я стала очень тревожной. И я до сих пор от этого пытаюсь избавиться. После этого как будто все изменилось. Это может быть еще и обострением, потому что я приехала в чужую страну во время пандемии, но мне кажется, это не оно. Потому что ты же не едешь просто в пустоту — тут учеба, ты знаешь, где будешь жить, стипендия, все нормально.

Это в любой момент может произойти, но чаще всего бывает ночью, когда я одна. Сердце начинает очень сильно биться, очень страшно. Ты словно в компьютерной игре, на гонках, переворачиваешься и слетаешь с дороги, но это происходит не в компьютерной игре, а в твоей жизни. Такой ужас. Становится физически плохо. Это просто наплывами, временами — выходит наружу. Это очень сильно влияет и на музыку, потому что она написана между этими тревожными состояниями и медитацией.