«Сейчас мы видим какой-то агрессивный ковид. Реанимационный»
Репортаж из ковидного госпиталя РКБ
После очень напряженной осени сейчас медики временного инфекционного госпиталя РКБ испытывают некоторое облегчение. Сегодня здесь есть даже пустые палаты, а ведь всего месяц-полтора назад больных приходилось устраивать даже в коридорах. Госпитализируется меньше больных, но доля тяжелых среди них больше. Однако пульмонолог Гульназ Шакирова, заведующая отделением №2 инфекционного госпиталя, с надеждой говорит: «Может быть, на этом все закончится?» «Реальное время» подсмотрело, как доктор делает обход в госпитале. О слезах и радости, о благодарности, покорности и силе духа — наш очерк о людях, которые оказались здесь под самый Новый год, и о тех, кто их лечит.
Две реанимации и три лечебных отделения
К концу недели статистика по пациентам во Временном инфекционном госпитале РКБ такова: всего 111 человек, 9 пациенток в акушерском отделении, в реанимации — 20 больных, на ИВЛ 11 человек.
Здесь две реанимации. На первом этаже — та, куда попадают тяжелые пациенты, которые только что поступили. Их ковидный статус пока неизвестен, и пока готовятся результаты их ПЦР-тестов, им помогают тут.
Заходим вместе с доктором в палату. Пациенты не обращают на нас внимания. Все поголовно с кислородными масками, все лежат. Гульназ Ринатовна подходит к одной из женщин:
— Как дела сегодня? Нормально? Температура получше? Немного переворачиваемся, ножками тоже шевелим, хорошо?
Та кивает.
Во второй реанимации ВИГа, на седьмом этаже, лежат те тяжелые пациенты, у которых заведомо положительный тест. Они отправляются туда или с первого этажа, или из одного из трех лечебных отделений госпиталя. В одно из них мы и поднимаемся.
«Девочки в зеленых костюмах — они всех спасают»
Прямо на входе в отделение встречаем пожилую женщину. Она стоит с вещами, одетая, аккуратно причесанная. Завидев доктора (и как-то распознав ее под противовирусной амуницией), расцветает в улыбке:
— Я так вас жду! Я очень рада, что вы пришли, и можно теперь вам сказать «До свидания». Без слов доктора было бы выписываться грустно. Спасибо вам!
Она поступила сюда 5 декабря в очень тяжелом состоянии — с высокой степенью поражения легких, с нарушениями сердечной деятельности («Ритм сорвался, но теперь все хорошо», — поясняет Гульназ Ринатовна). И вот стоит здесь и ждет, когда за ней приедет дочь. Очень переживает за то, как выглядит, поэтому фотографироваться отказывается наотрез, зато рассказывает:
— Надо было, наверное, прививку делать. Я сначала не решалась, а потом решилась, но поздно — когда собралась делать, уже оказалась больной. В реанимации было очень тяжело. И страшно. Даже казалось, что все. Что впереди конец. Но мы живем! Поэтому всем можно пожелать только беречь себя, заботиться о себе. Быть здесь — это очень непросто. И слава богу, что этот коллектив, все девочки в зеленых костюмах — они всех спасают. Слаженной своей работой, лаской и заботой. Будем продолжать жить, сколько нам отпущено!
«Все нормально у меня, отлично. Вот только ходить бы научиться»
Заходим в одиночную палату. Крупный мужчина лет семидесяти с кислородной маской заинтересованно смотрит: кто это еще пришел с доктором?
— Леонид Николаевич, как дела? Вы у нас герой, прошли через такое! — громко говорит Гульназ Ринатовна (пациент не очень хорошо слышит).
А нам рассказывает: он поступил 6 декабря в критическом состоянии. Поражение легких было около 90%, он уже не мог говорить. А еще и вес, и гипертония, и сахарный диабет… Надежды вытащить его у медиков почти не было. Редко бывает, чтобы после такого больные восстанавливались.
— А он — молодец! — говорит врач. Измеряет сатурацию (95%) и продолжает рассказывать: у него и жена тут лежала. Но она уже дома, а его пока не выписывают — просто он не может ходить. На ногах практически не стоит. Реабилитолог приходит каждый день, ставит его на ноги — и заново учит передвигаться.
— Пациент очень послушный — благодаря своему терпению и выносливости это все пережил. Он у нас лежит с 6 декабря. А до этого боялся, неделю лежал дома.
Леонид Николаевич говорит:
— Я, когда эта эпидемия началась, никуда не выходил, сидел дома. Теперь, значит, жена. То и дело: «Я пошла гулять, на свежий воздух». «Ты смотри, нагуляешь! Не ходи», — говорю. А она все гуляет, не сидится. И точно. Приходит однажды, что-то температура… Потом у меня температура… Ну и все. Таблетки мне давала пить какие-то. Я говорю: эти таблетки разве помогут? А потом меня забрали сюда. А на второй день и она сюда попала. Прививку? Нет, не делал. Там же очередь. Решил дома сидеть.
— А в реанимации страшно было?
— А чего там страшного? Скучно там было. Двое суток не спал. Там гремят, стучат, тут старик больной кричит, тут другое… Потом перевели наверх меня. И ночью, видать, у меня маска слетела, просыпаюсь — дышать не могу… Кислород потом подали. Тяжело было дышать без маски.
Доктор шепчет: сатурация в реанимации у него падала до 50. Сейчас по томографии отличная динамика: изменений в легких почти не осталось. Нужно теперь только восстановить ноги. Как рассказывает Гульназ Ринатовна, у многих после реанимации такая проблема — мышечная атония, общее состояние неважное. Леонид Николаевич под своей кислородной маской рапортует:
— Ну вот я лежу, все нормально у меня, отлично! Вот только ходить бы снова научиться.
Парные случаи
Мужская палата. Здесь лежат пятеро мужчин: трое относительно молодых и два пожилых. Доктор по очереди обходит каждого. Рассказывает:
— Вот этот товарищ недавно к нам поступил. С температурой 40, с выраженными изменениями крови. Но поражение легких было незначительное — он вовремя обратился, на ранних сроках развития болезни. Если рано начать лечение, то хорошая динамика, как правило. И такие больные за 7—9 дней у нас приходят в норму и уезжают домой.
Подходим к пожилому мужчине. Он сидит на кровати, смотрит в пол. Доктор говорит с ним по-татарски. Он отвечает, кивает, но голову не поднимает. Врач измеряет ему сатурацию: 95. Кивает. Гладит пациента по плечу, говорит:
— Тяжело пока, знаю. Давайте держитесь, ладно? Скоро домой пойдете. Анализы у вас хорошие уже.
Старик отвечает по-русски надтреснутым голосом:
— Стараюсь.
Мы не понимаем, в чем дело: бабай сидит на кровати, кислородной маски на нем нет, выглядит не самым больным человеком на свете. Вот только смотрит все время вниз и покорно кивает.
Выходим из палаты. Доктор объясняет:
— Тут был парный случай. Часто у нас бывает так, что муж и жена лежат. И бывает, что не все вместе отсюда уходят. У этого бабая жена умерла в нашей реанимации. Он об этом знает. Мы, пока они здесь, стараемся ограничивать такую информацию для них — это мешает выздоровлению. Потому что они ведь и сами тяжело болеют, а психоэмоциональный стресс мешает выздоровлению. Ему сообщил сын. В принципе он держится. У него только гипертонический криз был. Ну он верующий, намаз читает. А таким людям это объяснить легче…
В следующей палате — еще один пожилой мужчина. У него динамика положительная, а вот жену днем раньше перевели в реанимацию. Он беспокоится: как она там теперь? Доктор произносит: «Лечим». Потом рассказывает нам в сторонке:
— Она поступила изначально тяжелая. Как и у того пациента. Они только по одному дню пролежали здесь, а потом сразу поднялись в реанимацию. Быстро прогрессирующий ковид — плохой прогностический признак. Когда у нас нет времени на их лечение. К сожалению, препараты не всегда работают так быстро, как хотелось бы… А с быстрой прогрессией тяжеловато…
«Апа, эйбет!»
Женская палата. Здесь в основном дамы в возрасте за пятьдесят, только одна молодая женщина — у нее астма в анамнезе и нет половины одного легкого. Картина не очень понятная: вроде бы на КТ все не так плохо, но сатурация почему-то падает. Доктор назначает схему обследования и подводит нас к постреанимационной пациентке лет шестидесяти пяти.
— Роза апа, здравствуйте! Вам лучше? Анализы у вас уже хорошие.
— Лучше, кызым, ничего. Только вот кишечник шалит.
Роза апа рассказывает нам, что лежит тут давно, с 9 декабря. Живет она одна, у нее серьезная гипертония, от которой она в родном Буинске лечилась в больнице. А через неделю после выписки попала уже сюда: с температурой и 48%-ным поражением легких. 10 дней в реанимации вспоминает как самое страшное время своей жизни. Теперь обещает беречься.
Идем дальше. Доктор рассказывает, что всех тяжелых пациентов в госпитале обсуждают коллегиально, консилиумом, чтобы принять решение о применении тех или иных препаратов. Лежит здесь такая пациентка: она поступила с температурой под 40, с очень выраженными воспалительными маркерами в крови. Поэтому коллегиально решили назначить активную противовоспалительную терапию с самого начала. У нее избыточный вес, а такие пациенты тяжело переносят эту инфекцию, потому что у них сниженная экскурсия легких, плюс жировая ткань является своеобразным эндокринным органом, который вырабатывает очень много ферментов, провоспалительных веществ. Но несколько дней на терапии дали выраженное улучшение. Она лежит и улыбается. Гульназ Ринатовна мерит ей сатурацию.
— 99! Апа, эйбет!
«Говорите, чтобы все прививались! Всем говорите! При-ви-вай-тесь!»
Во временном инфекционном госпитале РКБ лежат не только пациенты с ковидной патологией, но и те, у которых, помимо ковида, есть еще что-то. Потому и организовали госпиталь на площадях травматологического центра: именно это здание идеально отвечало всем необходимым требованиям. Во-первых, оно отдельно стоящее, во-вторых, здесь достаточно места для организации нескольких отделений, в-третьих, тут есть вся аппаратура и достаточное количество операционных.
Например, вот сидит пациентка с коронавирусом, которой сделали операцию по установке нефростомы. Она уже готовится к выписке: по ковиду у нее все уже хорошо, и послеоперационное восстановление проходит замечательно.
Ее соседки по палате тоже имеют дополнительные патологии: у одной инсульт и сердечная патология в анамнезе, у второй астма… Но они чувствуют себя хорошо уже после одного-двух дней терапии. Секрет прост: все они привитые.
— Они легче болеют, — в который раз объясняет прописную истину доктор. — Процессы в легких у них поменьше. Прививка не говорит, что человек не заболеет, — она предотвращает неблагоприятный исход.
Женщины в палате хором провожают нас словами:
— Вы там напишите, чтобы все прививались! Всем говорите! При-ви-вай-тесь!
«Нас спасает то, что здесь многопрофильная больница»
Мы с доктором идем на медицинский пост. Она показывает запасы питьевой воды в отделении для пациентов. Рассказывает о питании, смеется — говорит, что некоторые пациенты даже от домашней еды, которую им приносят, отказываются: говорят, им тут вкуснее.
— Они чувствуют себя здесь под крылом, под крышей. Знают, что в надежных руках. Здесь у нас не бывает недовольных, ведь все хотят вылечиться. И они знают, что любой специалист, любого профиля к ним в любое время — хоть днем, хоть ночью — по первому звонку прибежит. Нас спасает, что здесь многопрофильная больница, а значит, у нас в доступе все специалисты, что бы ни случилось, — говорит Гульназ Ринатовна.
Мы проходим мимо нескольких подряд пустых блоков. Сейчас, по словам доктора, пациентов уже гораздо меньше. Буквально пару-тройку недель назад были заняты все блоки, в пятиместных палатах лежали по шесть-семь человек, временно приходилось устраивать поступающих больных даже в коридорах. Сейчас такого уже нет. Доктор подсчитывает:
— До начала декабря мы работали в полном масштабе. До 90 человек на этаже лежало. И потихоньку с конца ноября — начала декабря поступлений стало меньше. И вот уже сегодня мы на минимальном уровне. Но вот что настораживает: на днях мы госпитализировали 5 человек с ковидом. Из них трое тяжелых реанимационных, два нетяжелых. Соотношение такое, понимаете? Тяжелых становится больше! Раньше соотношение было другое. В день мы клали примерно по 30-40 человек. И среди 40 больных было 7-8 реанимационных, а не 20! Так что сейчас мы видим какой-то агрессивный ковид, так скажем. Реанимационный. Ну или же пациенты в легком состоянии до нас не доходят, сидят, лечатся дома.
«Бывают необъяснимые пациенты, которых не удается спасти никак»
Доктор показывает, как изменялась картина компьютерной томографии Леонида Николаевича, того самого, который ворчал на жену. Благодаря искусственному интеллекту, визуализация показывает процент поражения легких (и где это поражение располагается). Вот полностью затененные легкие, пораженные на 90%. А вот — через пару недель — уже с явными просветами. Сейчас — уже почти нормальные, без патологии. Гульназ Ринатовна признает: при таком анамнезе и при таком поражении действительно произошло чудо. Но бывают и обратные ситуации:
— Бывают необъяснимые пациенты, которых не удается спасти никак. Может быть, это генетическая предрасположенность к этой инфекции. Она у них протекает очень агрессивно, с аутоагрессией, когда организм начинает убивать сам себя. Причем, что характерно, это обычно люди здоровые, молодые, не болевшие никогда и даже в больнице впервые лежавшие. Как правило, это гиперстеники, люди очень здорового телосложения. И это нас страшно удивляет. Когда же эту тайну разгадают, почему такой агрессивный вирус у этих пациентов? Я помню нескольких таких. Никогда не забуду.
Гульназ Шакирова рассказывает: клиническая картина коронавируса в целом не меняется. Это респираторная инфекция, которая отличается тем, что очень часто осложняется пневмонией. Не бактериальной, а вызванной иммунным ответом, когда идет аутоагрессия: организм человека ополчается против своих же легких. Доктор говорит:
— И на вскрытии такие легкие выглядят как печень — красная, плотная ткань. В то время как здоровые легкие — желтого цвета, воздушные…
Кажется, жесткие ограничительные меры, принятые в республике осенью, сработали. Доктор рассказывает, что показатели госпитализации уменьшились, но обращений остается много. Ведь приемно-диагностическое отделение госпиталя работает круглосуточно, любой может зайти.
— В среднем сейчас у нас 30-40 обращений в день. Из них вот, например, сегодня положили 13. Вчера было 9 госпитализаций. Но надо понимать: не все эти пациенты обязательно ковидные, и если тест оказывается отрицательным, мы как буферная зона перенаправляем их в профильные отделения.
Доктор показывает нам три подряд КТ одной и той же пациентки с разницей в несколько дней. Наглядно видно, как сначала пораженных участков начало становиться больше, а потом уменьшилось. Просто эта пожилая дама сначала отказывалась лечиться. Но ей становилось все хуже, и доктора убедили ее: еще немного — и станет совсем поздно. В результате бабушка согласилась — и пошла на поправку. Доктор показывает: «облака» затенения исчезают.
— Все-таки это в основном удел людей старше пятидесяти лет, с сопутствующими заболеваниями. Хотя бывают и реанимационные случаи, когда пациенты изначально без других патологий. Вот, например, сегодня перевели одну такую женщину в реанимацию. Но уж очень агрессивный у нее ковид. Она была на кислороде сразу же, как пришла, и на следующие сутки дала снижение сатурации до 80. Ее быстро-быстро реаниматологи забрали, прямо ночью.
Картина осенней волны отличалась от предыдущих тем, что в госпитале все-таки чаще видели молодежь, в том числе помолодели и летальные исходы.
— Раньше для нас это был нонсенс, но тут мы с такими смертями встречались. Немного, но все-таки.
«Смертей с прививками мы не видели»
Доктор повторяет: сейчас ситуация гораздо легче, людей госпитализируется немного. Привитых в госпитале видят, но они болеют в легкой или средней форме.
— Смертей с прививками мы не видели. Думаю, их делать надо, чтобы предотвратить летальные исходы. Естественно, бытует мнение, особенно среди пенсионеров, о том, что это заговор, все против нас. Потому они не прививаются. Или вот: «Прививаться нельзя, потому что у меня противопоказания». На самом деле противопоказание только одно — непереносимость компонентов прививки. А остальное — это все выдумки. Мои давние пациенты (в обычной жизни Гульназ Шакирова пульмонолог, — прим. ред.) меня часто спрашивают: «Я у вас наблюдалась, я у вас на учете, напишите мне медотвод». А я говорю: «Вам как раз нужно не медотвод писать, а прививаться, вам болеть нельзя ни в коем случае!»
Доктор вспоминает: в мае — июне привитых в республике было меньше 10%. Сейчас коллективный иммунитет растет. А на вопрос о том, ждут ли наши медики «омикрона», доктор улыбается:
— Нет, не ждем! Ждем облегчения. Дай бог, может, этим и закончится? Вот, например, мы уже сейчас себя немного людьми почувствовали…
- Леонид Николаевич
- Леонид Николаевич
- Поражение легких Ковидом
- Поражение легких Ковидом
- Поражение легких Ковидом