Вадим Верник: «Моя главная роскошь — общаться только с интересными мне людьми»

«Не делю искусство на «мрачное» и «немрачное»

— Вадим, ведущим заключительного концерта вы стали неслучайно — Олег Ивенко также был героем вашей передачи «2 Верник 2». Теперь вы у него в гостях. Что для вас лично фестиваль #StagePlatforma?

— Олег действительно пригласил меня в качестве ведущего еще полгода назад. Я с радостью согласился, потому что отношусь к Олегу с большим уважением — и как к артисту, и как к человеку. Современная хореография — очень интересная для меня тема, потому что это всегда что-то новое и неожиданное. Здесь нет трафаретов и рамок, каждый исполнитель, который участвует в фестивале, — новый штрих в развитии балета. Кстати, отмечу — некоторые номера заключительного концерта были навеяны непростой ситуацией, которая сложилась сегодня в мире. Замкнутое пространство, в которое мы были погружены достаточное количество времени, дало свои всходы, новые мысли и идеи для самовыражения. Так, например, один из номеров навеян философской поэзией Иосифа Бродского — «Не выходи из комнаты». Понятно, что это образная история о том, как человек словно вновь обретает себя, определяя границы свободы и несвободы. Это даже знаковое явление — вечер, полностью посвященный современной хореографии. Интересно посмотреть, как сочетаются с языком танца, с музыкальным наполнением новые тенденции нашего ковидного времени, его переживания и открытия, выводы и надежды.

— Зачастую зритель так отзывается о театральных премьерах последних месяцев — «очень мрачные постановки». Вы согласны с этим утверждением?

— Я вообще не делю искусство на «мрачное» и «немрачное». Для меня оно либо доходит до моего сердца, либо нет. Веселая хореография и драматургия могут быть хоть и не мрачными, но невероятно скучными, поэтому тут, мне кажется, другие критерии должны быть. Наверное, сегодня зрителю хочется больше каких-то праздников, фейерверков, но тоже не всем. Кому-то необходимо и осмыслить происходящее, а реальность сегодня не весела… Однако это не значит, что нам нужно погружаться в уныние и бесперспективность, потому что, по сути, их нет, они лишь в нашем сознании.

Современная хореография — очень интересная для меня тема, потому что это всегда что-то новое и неожиданное. Здесь нет трафаретов и рамок, каждый исполнитель, который участвует в фестивале, — новый штрих в развитии балета

«Черный — самый светлый цвет»

— Вы чувствуете себя сегодня «несвободным»?

— Я журналист, который связан с искусством. Не чувствую какой-то несвободы, потому как занимаюсь любимым делом — веду передачу на телеканале «Культура» с братом, Игорем Верником. Мы приглашаем знаменитых музыкантов, театральных деятелей, беседуем с ними, и я не зацикливаюсь, как, думаю, и многие, на внешних обстоятельствах. Сейчас, к счастью, нет тотального локдауна, как в прошлом году, а «несвобода» — она только в создании может быть. Я такого о себе сказать не могу, нет у меня мрачных мыслей.

— Я вижу, вы на встрече в черном — это по-прежнему ваш любимый цвет, который вы считаете самым оптимистичным? Не сделали шаг в сторону костюмов от Армани, как вам рекомендовал Андрон Кончаловский?

— Да, я уверен, что черный — самый светлый, жизнерадостный и прекрасный цвет, потому что он не дает никаких визуальных оттенков. Ты можешь черный воспринимать как ты хочешь. Это такая минималистская история.

Возможные герои «Книги победителей»

— Если представить, что вы пишете продолжение своей «Книги победителей», то кого из казанского фестиваля вы бы включили в число своих героев?

— На #StagePlatforma, что приятно, собран весь цвет современной российской хореографии. Например, в программе второго дня участвуют великолепный хореограф и прекрасный танцовщик Владимир Варнава из Санкт-Петербурга. То же самое я могу сказать и про Олега Габышева, солиста Театра балета Бориса Эйфмана, который сегодня себя проявляет как тонкий хореограф. Илья Живой — хореограф и солист Мариинского театра, тоже очень неординарный художник, Александр Могилев — один из самых интересных сегодня молодых и дерзких хореографов. Они оба исполнили свои сольные номера на фестивале. Прекрасная балетная труппа и у Татарского театра оперы и балета имени Мусы Джалиля. Это я к тому, что здесь много участников, которые интересны мне как яркие, очень персональные личности, все они представляют срез современного хореографического мышления. Кстати, я поздравляю казанскую публику, что такие активности происходят в вашем театре, одном из лучших, на мой взгляд, театров оперы и балета в России. Конечно же, фестиваль стал возможен благодаря деятельности Олега Ивенко, который не может довольствоваться только ролью премьера театра, тоже очень сложной. Он ведет и некую подвижническую деятельность по продвижению современной хореографии.

Здесь много участников, которые интересны мне как яркие, очень персональные личности, все они представляют срез современного хореографического мышления

«Больше полутора минут в ссоре не бываем»

— Глядя на успехи своего брата, Игоря Верника, был ли и у вас соблазн тоже пойти в кино?

— Никогда, ни на сцену, ни в кино.

— А как же фильм «Мифы», в котором вы снялись вместе, кстати, тоже в ролях братьев — Игоря и Вадима?

— Это все бешеная энергия режиссера Александра Молочникова, который меня взял в оборот. Игорь вообще изначально сказал, что это нереальная затея, потому что там стоит такая актерская задача, которую я выполнить не смогу. Но Молочникова это не остановило, и я как смог задачу выполнил. Играли мы, конечно, не себя — там такая зловещая история о противостоянии двух братьев, в финале которой один топит другого. В жизни между мной и Игорем такого быть не может, потому что мы больше чем полторы минуты в ссоре не бываем.

Кстати, у меня был опыт и репетиций на сцене, когда Константин Богомолов пригласил меня участвовать в спектакле по пьесе Вацлава Гавела «Уход». В главной роли — Олег Табаков, я же играл журналиста. У нас с Олегом Павловичем была долгая 20-минутная сцена. Это была прекрасная авантюра, ведь я даже в драмкружках не участвовал. Интересный опыт, но по разным причинам, не зависящим ни от Боголмолова, ни от меня, спектакль не состоялся. Хотя состав был мощный — Ирина Апексимова, Ирина Пегова, Роза Хайруллина. Но это все разовые истории, которые меня никак не вдохновляют сниматься ли в кино, выходить ли на сцену. Это для меня интереснее больше как для журналиста: рассказать потом о своих впечатлениях. Что я, естественно, и сделал.

В ответ на их страхи, что разговор не получится из-за их волнения, я говорил собеседникам: «Ты только доверься мне, откройся, все остальное я сам сделаю, чтобы это было достойно»

«Ты только держи руки, остальное сама сделаю»

— Была ли возможность попробовать себя на балетной сцене, вы ведь большой ценитель балета?

— Действительно, хоть я, как говорят, «ни разу не танцовщик», у меня обе ноги левые, но такой опыт действительно был. Меня пригласила Нина Ананиашвили, будучи тогда солисткой Большого театра. Сейчас она руководит балетной труппой Грузинского театра оперы и балета им. Палиашвили. Нам с ней предложили станцевать для «Голубого огонька» на телеканале «Россия» несколько лет назад. Мы оба подумали: «А почему бы не рискнуть», остановились на встрече Золушки и принца из балета Сергея Прокофьева. Репетировали в Большом театре, и был такой момент, когда она должна была прыгнуть ко мне на руки. Через несколько повторов я чувствую, что руки у меня ослабевают, и я ей сказал: «Вдруг во время съемки я тебя, такую выдающуюся балерину, достояние нации, уроню?». На что она ответила мне: «Ты только держи руки, все остальное я сама сделаю». И вот эта фраза мне в журналистике очень душу греет. На канале «Культура» я несколько лет делал программу про молодых, сейчас они уже именитые актеры, но я «поймал» их в начале карьеры. Так вот в ответ на их страхи, что разговор не получится из-за их волнения, я говорил собеседникам: «Ты только доверься мне, откройся, все остальное я сам сделаю, чтобы это было достойно».

Конфуз с футболом

— В журналистике вы уже много лет. Не чувствуете, как профессия и на характер влияет: не хочешь, а все равно вопросы задаешь?

— Конечно. Мне интересны люди, но моя роскошь на сегодняшний день заключается в том, что я могу выбирать и общаться только с тем, кто интересен мне. Если нет — то и говорить я с ним не стану, ни в телепрограмме, ни на радио или в журнале. Пока нарабатывал имя, ситуации, конечно, были разные. Один раз, помню, мне поручили для еженедельника «Неделя» взять по телефону интервью у выдающегося футболиста Игоря Нетто. Я очень искренне и заинтересовано задаю ему вопросы, но в какой-то момент возникает пауза, и он говорит мне: «А нельзя ли, чтобы мне позвонил тот, кто хоть что-то понимает в футболе?». Тем не менее прошло время, и я снял документальный фильм про Пеле, с интересом сделал интервью с Халком, недавно с Александром Овечкиным пообщался, хотя ни в футболе, ни в хоккее я не разбираюсь. Но вот с Пеле, например, мне было гораздо интереснее говорить не про его голы, а про то, как он пишет музыку в стиле «самба». Я даже прямо в кадре дал ему гитару, и он спел несколько композиций — у него прекрасный баритон.

Я уже успел проехаться по городу — такой он красивый, надо еще летом вернуться сюда, погулять по набережным

«Для памяти этого достаточно»

— Еще на день после фестиваля вы задержитесь в Казани. Знаю, что из каждого города вы привозите новую кружку для своей коллекции. Успели уже ее пополнить?

— Вот спасибо, что напомнили! Я уже успел проехаться по городу — такой он красивый, надо еще летом вернуться сюда, погулять по набережным. Несколько лет назад, накануне Универсиады, я уже бывал у вас, но тогда просто прилетел на встречу, ничего увидеть не успел. В этот раз Олег Ивенко меня провез по ночному городу, он действительно впечатляет. К слову, я и не знал, что в Казани стоит единственный в мире памятник Рудольфу Нуриеву — он мне тоже очень понравился.

Что же касается кружек, то моя коллекция действительно впечатляет. Но любимая вещица остается неизменной — я купил эту кружку в финском городе Миккели, когда снимал фильм про Майю Плисецкую. Очень маленький город, но в нем выстроен огромный концертный зал. Почему — до сих пор загадка для меня. Мы неделю провели там с Майей Михайловной, ей уже за 70 было, но она еще выступала. Это были просто сказочные дни для меня. Мы гуляли с ней вокруг озера с лебедями, она ведь просто потрясающий «Умирающий лебедь»! Так вот, на кружке написано только название города, но мне для памяти этого вполне достаточно.

Как рассыпался «черный лебедь»

— Потрясает своей честностью, откровенностью фраза Майи Плисецкой, которую она вам сказала: «Я прожила жизнь как-то во многом бестолково, люди ко мне тянулись, а я относилась к ним небрежно»...

— Для меня это было удивительно еще в контексте того, что я безумно волновался тогда перед встречей. С дрожью в голосе позвонил ей, сказал, что хочу снять фильм о ней. Она ответил: «Позвоните мне через несколько дней, мне надо подумать — хочу ли я этого». Через несколько дней я перезвонил, она говорит: «У меня гастроли в ряде городов — в Токио, Париже и Миккели. Куда вам удобнее приехать?».

У меня тогда четко выстроился ее образ — черного лебедя, показалось, что ей именно эта энергия ближе. Однако как только встретились и начали общаться — вся концепция рассыпалась как карточный домик

Ну я прикинул по финансам, понял, что потяну только Финляндию — тогда только начинал работать на телевидении. Прочитав перед этим ее книгу «Я, Майя Плисецкая», определился с концепцией своего фильма. У меня тогда четко выстроился ее образ — черного лебедя, показалось, что ей именно эта энергия ближе. Однако как только встретились и начали общаться — вся концепция рассыпалась как карточный домик. Я увидел другого человека — обаятельного, доброжелательного, теплого, сердечного. Я понимаю, что она бывает разная, но я увидел ее именно такой.

Эта фраза, приведенная вами, покорила и меня своей мудростью, и парадоксальностью. Кстати, о парадоксальности — Плисецкая была такой во всем. Она говорила, что никогда не гримируется для съемок и ничего не будет делать со своим лицом. Я, конечно, удивился, потому что понимал и видел — возраст такой, что прикрыть бы его чем-то… Однако чудо происходило — как только включалась камера, словно все морщины разглаживались, их просто не было! Стоит съемке закончиться, как все морщины возвращаются на ее лицо…

«Гений, парадоксов друг»

— Вам все же удалось подружиться, судя по таким теплым воспоминаниям о балерине?

— Когда я приехал в Москву из какой-то поездки, у меня на автоответчике была запись: «Вадик, это Майя Плисецкая. Звоню просто так, узнать, как твои дела». Я сохранил эту запись, переписал себе на память. После встречи в Миккели мы виделись еще один раз. У нее, конечно, было много концертов, но я не ходил, потому что мне не хотелось растворяться в пространстве, где рядом с ней присутствует еще много народу. Оставить этот сложившийся образ неизменным. Мы пересеклись в Большом театре и вместе вспомнили нашу финскую встречу, это было очень трогательно.

Когда я приехал в Москву из какой-то поездки, у меня на автоответчике была запись: «Вадик, это Майя Плисецкая. Звоню просто так, узнать, как твои дела». Я сохранил эту запись, переписал себе на память

— Созданный Плисецкой образ «черного лебедя» — может, это ее намеренное желание как способ защиты? Или помните, как у Гоголя: «Полюби нас черненькими, а беленькими нас всякий полюбит»?

— Это интересная мыль, но я считаю, что она вообще не думала о том, как она должна выглядеть в чьих-то глазах. Она была настолько стихийна в каких-то своих проявлениях и внутренне была очень свободным человеком. Или вспомните опять же о ее парадоксальности. Вот она говорит мне: «Я с 20 лет хромаю, с 25 лет глухая на одно ухо, так что говорите со мной громче». И тут же, во время интервью: «Зачем вы кричите, я прекрасно слышу». А уж про сцену что и говорить — она порхала по ней, какая тут хромота. Она всегда говорила, что чувствует себя «птицей в клетке», но при этом она была звездой мирового масштаба и имела все регалии и награды, какие только были возможны. Участвовала во всех правительственных концертах, но ее не выпускали для каких-то своих проектов за рубеж. Она рассказывала мне о своем партнере Александре Годунове. У того буквально мания была — уехать. Он и Плисецкую подбивал на это. Она отвечала ему: «Ты уезжай, а я куда поеду — мне уже за 50, безумно спина болит». Слукавила снова.