Борьба за язык: постсоветский опыт

«И туган тел, и матур тел»

Язык — очень политизированная сфера, особенно на пространстве бывшего Советского Союза. За последние годы уже много копий было сломано в борьбе за языковое доминирование и удержание позиций языков национальных меньшинств. И это не случайно, ведь язык часто ассоциируется с властью, престижем и авторитетом.

В связи с тем общественным интересом, что окружает тему языковых реформ и статуса отдельных языков, я бы хотел поделиться соображениями относительно важного исследования о языковой политике в странах Центральной Азии под названием «Language Politics in Contemporary Central Asia: National and Ethnic Identity and the Soviet Legacy».

Как мне кажется, заключения авторов — известных востоковедов Барбары Келльнер-Хайнкеле и Якоба Ландау — могут быть полезны для лучшего понимания языковой ситуации в нашей стране и в Республике Татарстан. Материал книги, недавно изданной Фондом Марджани на русском языке «Языковая политика в современной Центральной Азии: национальная и этническая идентичность и советское наследие», охватывает языковые реформы в Азербайджане, Казахстане, Кыргызстане, Таджикистане, Туркменистане и Узбекистане. Фактически, эта книга посвящена тому, как политики пытаются влиять на развитие языка и насколько успешны эти попытки.

«Язык — основа нации»

Таков основной девиз языковой политики в Средней Азии, объясняющий столь пристальное внимание к этой теме со стороны власть предержащих. Языковое строительство, организованное «сверху», призвано обеспечить культурное доминирование титульной нации. Поэтому власти в республиках учреждают специальные бюро, выпускающие новые словари и вводящие новые слова и термины. Эти бюро заняты переводом географических названий и вывесок на национальные языки. Фактически применение языковых инструментов в национальном строительстве нацелено на создание одно- или двуязычной среды, исключающей культурную полифонию.

В этом авторы исследования видят очевидную причину межэтнических конфликтов, поскольку меньшинства обязательно будут бороться за свои права. Например, русское население сегодня зачастую не хочет изучать «более бедные» (цитата из книги) национальные языки, чей престиж поддерживается только государственной машиной.

Мрачная тень советского наследия

Независимость — не панацея. Несмотря на обретение независимости двадцать пять лет назад, среднеазиатские республики во многом находятся под влиянием культурных матриц советского прошлого. Это касается, в первую очередь, системы образования. Ее оценка в книге звучит как приговор: внимание к грамматике и заучиванию наизусть, а не развитие коммуникативных способностей определяют низкое качество преподавания национальных языков.

С разной степенью успешности политические элиты в регионе пытаются проводить политику десоветизации и, как следствие, дерусификации — через повышение статуса национальных языков в ущерб русскому языку и языкам меньшинств.

Поиск культурных ориентиров

Интересно, что в раннюю советскую эпоху, когда для языков мусульманских народов последовательно вводились сначала латиница (1927), а потом кириллица (1936), эти решения рассматривались местной интеллигенцией как прогрессивные шаги на пути к модернизации. Сегодня же только латинизация воспринимается как ключ в англоязычный передовой мир, за исключением Таджикистана, где время от времени обсуждают возможность возвращения к арабскому письму.

Выбор графики зависит от культурных ориентиров и объясняется жесткой культурной конкуренцией в регионе между Россией, Турцией и Ираном. Все эти страны строят каналы культурного влияния через грантовые программы, школы и университетский обмен. В итоге мы наблюдаем интересное сочетание двух процессов: национализация языков (очищение от русских слов) и культурное влияние больших соседей (что-то вроде туркизации или иранизации).

Зачем это нам?

Опыт языкового планирования в бывших союзных республиках очень важен для нашей страны не только для того, чтобы заимствовать успешные модели, но и учиться на чужих ошибках: в частности, насколько оправдывает себя аксиома о центральности языка в условиях деконструкции национальных мифов? По-своему, время наций уходит в прошлое и ставка на язык может обернуться проблемами.

Эту книгу я читал как бы наоборот, прикидывая языковую политику в Средней Азии на российские реалии. Надо сказать, что в ряде случаев развитие языков в России движется в унисон с процессами у соседей. Например, явное предпочтение одному языку в мультикультурной среде и закрытие национальных школ. Поэтому предупреждения авторов об опасности таких явлений кажутся вполне актуальными и для России.

Нельзя не упомянуть и о научной составляющей проблемы. По мысли авторов среднеазиатские республики объединяет «практически полное игнорирование лингвистических исследований, [определяющих] цели развития языка, изучение фонетики, лексики, грамматики, алфавита и методики преподавания языка». Речь идет как о разрыве между наукой и политикой, так и о пренебрежении к языковым меньшинствам. Нужно ли говорить о маргинальном положении филологии национальных языков в нашей стране? Особенно на самих этих языках. Политизация науки в целом — не самое позитивное явление, но мне кажется, что в плане развития языка тесная связь между наукой, бизнесом и властью — это ключ к сбалансированному пути без трагических потерь и неизбежных трений.