«Славянский Стоунхендж» под Казанью?

Как-то так получилось, но мы привыкли считать, что самое интересное, загадочное или, как сейчас модно говорить, мистическое, находится где угодно, только не рядом с нами. Например, с детства мы, затаив дыхание, читали о Стоунхендже и египетских пирамидах, живо интересовались гипотезами о связи каменных блоков и огромных сооружений со звездным небом. Так, согласно исследованиям, Стоунхендж (III тысячелетие до н. э.) использовался для наблюдений за cолнцем и луной. Человек, стоящий в центре святилища, мог видеть важнейшие астрономические события: дни летнего и зимнего солнцестояний, весеннего и осеннего равноденствий и другие.

Расположение крупнейших египетских пирамид, согласно распространенной точке зрения, отражает расположение звезд в созвездии Ориона. Относительно недавно в России, вернее в российском общественном сознании, «появился» Аркаим — поселение эпохи бронзы II тысячелетия до н. э. в Челябинской области, явно построенное с учетом реалий тогдашнего небосвода и объявленное чуть ли не «началом начал» отечественной цивилизации (по крайней мере, в Казани на мультимедийной выставке «Россия — моя история» именно с Аркаима начинается путь посетителей по лабиринту российской истории). Исследователи этого памятника считают, что Аркаим был древней обсерваторией, позволявшей одновременно наблюдать за ходом солнечного и лунного календарей (в настоящее время активно развивается такое перспективное научное направление, как археоастрономия).

Вместе с тем мало кто знает, что в нескольких десятках километров от Казани, рядом с селом Кирби Лаишевского района, возможно, также находятся остатки древней обсерватории и языческого капища, функционировавшие полторы тысячи лет назад. На языке археологов — это так называемое «Кирбинское городище», относящееся к известной именьковской культуре (IV—VII вв. н. э.), оставленной в основном праславянским населением.

Мне уже приходилось писать на страницах «Реального времени», что носители этой культуры еще до волжских булгар заселили значительные пространства Среднего Поволжья. Пределы современного Лаишевского района были северной границей их расселения, а самой северной точкой по течению реки Меши было как раз Кирбинское городище. Южнее его, по правому берегу Меши, рядом с селом Дятлово, можно встретить остатки могильника по обряду кремации (будучи праславянами, «именьковцы» в большинстве случаев не хоронили покойников по привычному для нас обряду трупоположения, а сжигали их). Еще южнее находится величественное Ташкирменское городище и ряд других именьковских памятников.

Кирбинское городище напоминает срезанный конус, возвышающийся над заливным лугом берега реки Меши. С его территории открывается захватывающий вид не только на землю, но и на небо, а ночью, при условии малой облачности, чувствуешь себя будто в планетарии (местные жители до сих пор, образно говоря, ощущают «энергетику» этого места и устраивают там свадьбы и Сабантуи).

Площадка городища невелика и потому жить в нем было явно затруднительно. Эти факты и привели исследователя памятника ижевского археолога Т.И. Останину к мысли о культовом назначении объекта. Таисия Ивановна изучала городище в 1987 г. (открыто оно было в 1983 г. другим удмуртским археологом В.А. Семеновым). Проведенные работы позволили ей установить, что в западной части городища располагалось праславянское языческое капище диаметром примерно 15 м. На уровне глины (по-археологически, «на материке») были обнаружены остатки толстого столба, который, видимо, выполнял функции главного идола. Вокруг него обнаружились столбы поменьше (другие идолы?), а также прокалы от очагов. Последние, скорее всего, представляли собой остатки жертвенных костров (кстати, в современном православии сохранились пережитки молений деревянным идолам и возжиганий перед ними священных костров — речь идет о зажигании свечей перед деревянными иконами). На капище, в отличие от остальной площадки городища, почти нет находок, что, видимо, свидетельствует о запрете посещения святилища в непраздничные дни.

Т.И. Останина считает, что поверхность памятника могла быть своеобразным «хронометром» для определения фаз движения луны и солнца. Проконсультировавшись с профессиональными астрономами, исследовательница пришла к выводу, что центром этой системы был самый большой столб (идол?). Видимо, там же находился и жрец. Столбы (идолы?) поменьше маркировали точки юга, восхода Высокой и Низкой Луны, восходов солнца 22 июня, 1 сентября, 8—9 октября, заходов Низкой Луны и солнца 6—8 июня (расчеты были осуществлены астрономами для широты Кирбинского городища). Большинство из этих точек связано с отправлением известных славянских календарных земледельческих праздников.

4 июня у славян праздновался Ярилин день, и, видимо, с этим праздником связан столб (идол?), отмечавший заход солнца 6—8 июня (разница в несколько дней, скорее всего, связана с полуторатысячелетним возрастом самого городища). Этот праздник считался одним из важнейших в славянском язычестве. Лето вступало в свои права, и утром этого дня нужно было обязательно умыться росой (на заливных лугах вокруг Кирбинского городища поутру ее предостаточно), затем проходили посвящения юношей в воины, устраивался пир, а ближе к вечеру жрецы рассказывали истории о богах и славных предках. В этот день впервые выгонялся на пастбища скот (опять вспомним о заливных лугах и располагавшихся недалеко именьковских поселениях).

22 июня, в день летнего солнцестояния, когда солнце находится на небе максимально высоко и тень (символ сил зла) минимальна, праздновался Иван Купала. Согласно данным славянской этнографии, атрибутом этого праздника было разбивание глиняных сосудов, обломки которых в большом количестве зафиксированы на Кирбинском городище за пределами капища. Также Иван Купала не обходился без разведения священных костров, остатками которых могли быть, как указывалось выше, прокалы от кострищ Кирбинского городища.

1 сентября у славян считалось началом нового года. К этому времени завершались основные полевые работы и начинались обряды-праздники в честь богини жатвы Мары (в это время ее восхваляли, но если следовавшая потом зима была суровой, то могли и прогнать, отсюда и знаменитая Масленица с сжиганием ее чучела). Мара могла отождествляться с зарей, что вполне укладывается в концепцию Кирбинского городища как древней обсерватории-святилища.

Другие столбы (идолы?) и очаги (священные костры?) в привязке к «главному» столбу (идолу?), видимо, обозначали астрономические явления, связанные с культом предков, но сведения об этих языческих представлениях до нас, к сожалению, не дошли.

Кирбинское святилище относится к числу праславянских городищ-святилищ. На нем было проблематично прятаться от врагов, и охранные функции для столь важного сакрального центра, скорее всего, выполняло открытое мною (неизвестное ранее науке) и расположенное недалеко именьковское Травкинское городище (по названию соседней деревни Травкино).

Астрономические знания именьковцев были для своего времени достаточно развиты, и Кирбинское святилище не является случайным феноменом. На их археологических памятниках находят много украшений в виде солярных (солнечных) символов, возможно, также выполнявших функции и примитивных календарей. Как говорилось выше, недалеко от Кирбей, в районе современной деревни Дятлово (бывшее Рождествено) располагался именьковский могильник с остатками кремаций. Изучая его материалы и материалы других могильников, я заметил, что расположение в погребениях сосудов с жертвенной пищей напоминает видимое невооруженным взглядом расположение самых ярких звезд в созвездии Плеяды (одна линия из нескольких сосудов, а напротив нее — сосуд поменьше). Славяне эту группу звезд называли Велесожары, что отсылает к известному славянскому богу скота и смерти Велесу (в православном пантеоне он слился с образом Святого Власия), а также к культу огня («жар»). Именно в район Велесожар направлялись вместе с дымом после кремации души умерших, и там пировали со своими ранее умершими родственниками. Здесь можно вспомнить и более древние праиндоевропейские параллели, например, древнегреческий миф о Елисейских полях, где пасутся, наподобие животных в поле, души умерших людей.

Недалеко от Кирбинского городища, в том же Лаишевском районе Татарстана, находится село Русское Никольское, где каждый год проходит русский фольклорный праздник Каравон. Площадки праславянских археологических памятников вполне могли бы вписаться в программу праздника, что способствовало бы их популяризации и включению в современную культуру и массовое сознание. Кроме того, необходимо принять серьезные меры по защите расположенных рядом с Казанью именьковских памятников. Красивые природные места и близость города способствуют массовому строительству коттеджей и зон отдыха прямо на объектах археологии, что может привести (и уже приводит) к их разрушению и потере для последующих поколений.