Новости раздела

«Мы не знали, отпустят нас талибы или казнят»

Воспоминания казанского летчика о легендарном побеге из Кандагара четверть века спустя

Ровно 25 лет назад, 3 августа 1995 года, оппозиционное движение «Талибан» (организация запрещена в Российской Федерации) в Афганистане захватило российский Ил-76 казанской авиакомпании. Самолет по заказу афганского правительства совершал коммерческий рейс по маршруту Тирана — Шарджа — Кабул, был перехвачен истребителями талибов и посажен в аэропорту Кандагара. В заложниках оказались семь членов экипажа, в обмен на освобождение которых талибы потребовали отпустить пленных моджахедов, якобы интернированных на территории бывшего СССР. Долгие изнурительные переговоры дипломатов России, в том числе с участием госсоветника президента республики Тимура Акулова, к сожалению, не увенчались успехом. Более года спустя, 16 августа 1996 года, захваченный экипаж решился на побег и совершил его на своем же самолете. Как удалось бежать, разоружить троих охранников голыми руками и что пережили казанцы в плену у талибов, вспоминает второй пилот самолета Газинур Хайруллин. «Реальное время» приводит подробный рассказ Героя России, опубликованный в журнале «Татарстан».

В захваченном талибами Кандагаре Ил‑76 «посадил», можно сказать, хороший знакомый — летчик-истребитель, всегда сопровождавший российский самолет над Афганистаном. Это произошло 3 августа 1995 года. Экипаж даже не подозревал, чем закончится эта посадка.

— Мы выполняли рейс Тирана — Шарджа — Кабул от казанской авиа­компании «Аэростан». Маршрут знакомый — в Кабул мы летели в третий раз. Везли вполне легальный груз — патроны и амуницию, — вспоминает Газинур Хайруллин, второй пилот самолета. — Он предназначался правительственным войскам, защищавшим город от исламистов. Афганистан тогда переживал начало террора со стороны движения «Талибан» (организация запрещена в Российской Федерации).

«Не подчинитесь — собьем»

Талибы потребовали посадить самолет якобы для досмотра груза. Стало понятно — это лишь предлог. Экипаж тянул время, решая, что же делать. Но поднятый в небо истребитель сразу все объяснил: не подчинитесь — собьем. Решили приземляться. Как только Ил‑76 сел в аэропорту Кандагара, в самолет ворвались талибы. Спустя день пленников переправили в Кандагар. Здесь в помещении, похожем на сарай, почти в полной изоляции от внешнего мира семь россиян проведут 378 дней.

Никто не поддался

— Фильм, который вышел в 2010 году (главным консультантом был наш первый пилот Владимир Шарпатов), очень близко передает то, что мы переживали, находясь в плену. Но он не передает страха, даже ужаса от неизвестности, который мы испытывали каждый день в этих застенках, — говорит Газинур Хайруллин. — Иногда душило отчаяние. Мы не знали, отпустят нас талибы или казнят, не знали, чего они хотят от нас. Это были очень импульсивные, «взрывоопасные» люди, их поступки диктовались законами, которых мы не знали и не понимали.

К пленникам приходил местный священнослужитель, приносил религиозную литературу. Экипажу регулярно предлагалось принять ислам. Никто не поддался. Впрочем, мулла был единственным представителем со стороны талибов, проявлявшим человечность. Когда местных мужчину и женщину, уличенных в измене, закидали камнями, свидетелями чему стали пленники, мулла был в таком же шоке, как и русский экипаж.

«Нас не оставят»

— Я нашел во дворе нашей «тюрьмы» пару железок и качался столько, сколько мог. Это спасало от постоянного страха. Постоянно вспоминался дом, родители, наш Дрожжановский район. Мне мучительно хотелось туда. Может быть, это стремление вернуться на родину и позволило — мне и остальным — остаться людьми. И еще вера: в глубине души я был убежден, что нас не оставят в беде, что работа над нашим освобождением идет на всех уровнях.

И работа действительно шла. Представитель президента Татарстана Минти­мера Шаймиева Тимур Акулов вел изнурительные переговоры с талибами, предлагая всевозможные варианты обмена. Казалось, вот-вот все получится — удалось договориться, что после наступления нового, 1996 года экипаж наконец отпустят. Но сорвалось.

В январе Хайруллин и его товарищи начали терять надежду.

— Нас расстреляют, думали мы. Тем более что один такой пробный заход уже был — нас без вещей вывезли на заброшенную фабрику и продержали там всю ночь. Но, видимо, талибы все никак не могли выбрать самый выгодный для себя вариант нашей участи, — рассказывает второй пилот. — Благодаря вниманию к нам мировой общественности они стали невероятно известны и получили возможность выступать в СМИ. Они активно этим пользовались, чтобы распространять свои экстремистские идеи.

Сейчас или никогда

Под предлогом поддержания самолета в рабочем состоянии — необходимости, например, запускать двигатели, чего местные не умели, россияне получили возможность бывать на нем каждую неделю. Постепенно созрел не то чтобы план, но замысел побега. Однажды в пятницу — выходной по исламским канонам — к самолету привезли весь экипаж.

— Сначала я попробовал запустить вспомогательный двигатель, но стояла страшная жара — 50 градусов по Цельсию, и он не стартовал. Мы сказали Тар­хану, нашему надсмотрщику, что нужно ждать, пока он охладится. Боевики оставили троих охранников, остальные ушли в здание аэропорта пить чай. И я решил рискнуть, — вновь переживает тот невероятный день Газинур Хайруллин. — Мы с Юрием, радистом, и Асхатом, нашим охранником, были в кабине. Я стал запускать все двигатели по очереди. Первый, второй. Серега, инженер, понял, что я делаю, и они в хвостовом отсеке стали задраивать люки. Я стал запускать третий двигатель, но тут заглох первый. Но мы понимали — или продолжать, или умереть. И мы их все-таки запустили.

«И тогда кто-то уронил чашку»

Потом был взлет, едва не завершившийся катастрофой из-за выехавших на взлетную полосу машин с боевиками. Когда самолет проскочил перед «Уралом» талибов, до которого оставалось с десяток метров, охранники в кабине поняли, что произошло. Мы быстро разоружили их, объяснив, что альтернатива — падение самолета.

— Я предложил лететь на бреющем полете, чтобы не засекли радары. Мы связались с Шарджой. Диспетчеры нам не поверили. Потом мы услышали, как кто-то там уронил чашку, и наконец поняли, что у нас получилось. Мы кричали от радости, — вспоминает Газинур Хайруллин.

В Шардже экипаж ждали представители российской стороны. Тем не менее экипаж еще сутки держали и допрашивали в местной полиции. И только потом отпустили в Москву.

Быть патриотом

За проявленное мужество пилоты Владимир Шарпатов и Газинур Хай­руллин были удостоены звания Героя России. Остальные члены экипажа награждены орденами Мужества. Некоторые продолжают летать. Четверо, в том числе Газинур Хайруллин, работают в ульяновской авиакомпании «Волга — Днепр». Наш рассказчик пилотирует Ил-76. Он легко вернулся за штурвал. Несколько раз летал и в Кабул, и в Кан­дагар. Но плен вспоминает как самое страшное событие в жизни.

— Вся наша история — это череда больших и маленьких подвигов, совершенных обычными людьми. Для меня быть патриотом — значит помнить, кто ты и откуда, какая история за твоими плечами, — говорит Газинур Хайруллин. — Подвиг рождается из желания быть достойным всего этого. Быть достойным пути, пройденного твоими земляками.

Ксения Семина
ОбществоИстория Татарстан

Новости партнеров