«Башкирская земля» локализуется в верховьях Камы, у южных границ Великой Перми...»
Колонка историка о «баскардах», «баскирдах» и «башкирцах» и исторической судьбе носителей этих этнонимов. Часть 2
Первая публикация о башкирском самоназвании вызвала бурную реакцию среди наших читателей. В сегодняшнем материале продолжится обсуждение темы соотношения между собой этнонимов «баскарды», «паскатуры», «баскирды», «башкирды» и «башкирцы». Какова историческая судьба их носителей? На эти непростые вопросы в своей статье, адаптированной специально для «Реального времени», постарался дать ответы кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Центра исследований Золотой Орды и татарских ханств им. М.А. Усманова Анвар Аксанов.
«Башкирская земля» локализуется в верховьях Камы, у южных границ Великой Перми, в верховьях Исети, Туры...»
В документах конца XVI—XVII вв. на авансцену выходят юго-восточные, уфимские «башкирцы», но еще долгое время единственная «Башкурская волость» сохранялась в составе Тюменского уезда. Здесь необходимо учесть, что до основания Верхотурья (1597 г.) и Туринска (1600 г.) Тюменский уезд включал в себя весь бассейн реки Туры. В то же время, по наблюдениям Г.Ф. Миллера, тюменско-тобольские татары и башкиры еще долгое время называли друг друга «турали», то есть жителями области Тура. Если учесть, что тюменские татары населяли среднее и нижнее течение Туры, то башкиры могли занимать верховья Туры, что опять же полностью согласуется с сообщениями «Таварих-и гузида — Нусрат-наме», Утемиша-хаджи, Катиба Челеби и Абдулгаффара Кырыми.
Необходимо обратить внимание и на некоторые источники XVII—XVIII вв., которые повествуют о положении дел в более раннее время. В грамоте царя Михаила Федоровича от 1632 г. говорится о «старинных» владениях «башкирцев» в верховьях Камы: «Вотчины за нами за башкирцы старинные в Уфимском уезде речка Мулин, да речка Юг, да речка Нытва, да речка Отчера со всеми угодьи». Опять же речь идет о реках Пермского Предуралья. Аналогичная грамота была составлена и в канцелярии Петра I в 1701 году.
Дополнительные географические ориентиры приводятся в исследовании голландского политика и ученного Н. Витсена, неоднократно посетившего Россию (впервые в 1664—1665 гг.). Согласно ему, «в прошлом столетии (то есть в XVI в.) в области Перми башкиры и черемисы поклонялись идолам», при этом в другом разделе своей книги он уточняет, что «земли Перми, иначе называемые Пермь Великая, имеет соседями с юга башкир». Подробно описывая путь из Сибири, Н. Витсен обозначил еще один район, некогда занимаемый башкирами: «От этого озера (оз. Исеть) до того места, где начинается река Чусовая, по каменным горам 6 миль пути… Эти земли раньше были заселены башкирскими племенами».
Таким образом, согласно аутентичным и в основном независимым друг от друга источникам, «Башкирская земля», область расселения «башкирд/башкирцев» локализуется в верховьях Камы, у южных границ Великой Перми, в верховьях Чусовой, Исети, Туры и других сопредельных рек.
Как видно, есть основания полагать, что общность «башкирд/башкирцев», обозначенная в источниках XV—XVI вв., была связана с «баскардами» Великой Венгрии. После включения Великой Венгрии в состав Монгольской империи, на ее территории за счет притока мусульманского населения из Булгара и Средней Азии были образованы Беловолжский улус («Беловоложская земля») и улусы верхнекамского бассейна («Костяцкая (Остякская) земля» и «Цыплинская (Сылвенская) земля»), обозначенные в Московском летописном своде конца XV века. Вместе с этими землями Казанского ханства русский летописец упомянул и «Бакширьскую (Башкирскую) землю», которую, вероятно, населяли потомки северных «баскардов» Великой Венгрии, известные по источникам XV—XVI вв. как «башкирды», «башкирцы» и «чимги башгырт».
«Башкирцы», оставшиеся в верховьях Камы, приняли власть Москвы уже в 1553—1554 годах»
Согласно «Таварих-и гузида — Нусрат-наме» и «Кара таварих», народ «чимги башгырт» и улус «Башкурт» входили в сферу влияния Шибанидов — Хаджи-Мухаммада и Абулхайра. Однако, по сообщениям русских летописей, в 1469 г. обширные приуральские земли («Беловоложская», «Костяцкая» (Остякская), «Циплинская» (Сылвенская) и «Бакширьская» (Башкирская) уже относились к владениям Казанского ханства. Следовательно, на каком-то этапе казанские Тукай-Тимуриды (Улугмухаммадовичи) вытеснили Шибанидов из указанных улусов. Возможно, именно в это время в районе среднего течения реки Белой возникли новые или были восстановлены старые крепости (Уфа («Уфа-2»), Боре («Чертово городище»), городище Кара-Абыз под Благовещенском, Старокалмашевское городище близ Чекмагуша и др.).
Такое расположение укрепленных поселений в период единства Золотой Орды не имело смысла, но когда эти земли стали пограничьем двух конкурирующих династий, это могло стать необходимостью. В районе Туратау отмечается присутствие племени кунгратов, которые первоначально входили в войско Шибана и в более поздний период представляли интересы Шибанидов в Приуралье. Тогда как археологическая «Уфа-2», судя по всему, была южным форпостом Беловолжского улуса, с середины XV в. входившего в состав Казанского ханства. Поэтому, вполне возможно, что первые казанские ханы укрепляли свои позиции в этом регионе за счет строительства новых и/или восстановления доордынских крепостей, что должно было сопровождаться переселением сюда новых групп золотоордынских татар.
Возможно, «Башкирская земля» вошла в состав Казанского ханства после того, как в 1457 г. Абулхайр потерпел поражения от калмыков или после его смерти в 1468 году. Но на этом борьба за улус не закончилась. В русских летописях сохранилось косвенное указание на то, что к началу XVI в. эти земли вернулись под власть сибирских Шибанидов: в ответ на установление власти московского наместника в Великой Перми в 1505 г. Кутлук-султан б. Ибрагим организовал военный рейд в Пермское Предуралье. Вполне вероятно, что таким образом сибирские Шибаниды пытались противодействовать укреплению позиций великого князя в верхнекамских землях, которые, видимо, были отвоеваны ими у Казанского ханства в ходе противостояния, разгоревшегося в последние годы XV века.
Известия М. Меховского, А. Кампензи, А.М. Курбского, Духовная грамота Ивана IV от 1572 г. и местный актовый материал XVII в., который порой восходит к грамотам казанских ханов, свидетельствуют о том, что уже при хане Мухаммад-Амине (видимо, в последний период его правления) «Башкирская земля» вернулась под контроль Казани и находилась в этом положении вплоть до падения ханства.
В ходе завоевания Казанского ханства были подчинены и «башкирцы», которые, согласно официальным летописям, в 1557 г. «пришли, добив челом, и ясак поплатили». Русские летописи не уточняют, откуда именно пришли «башкирцы» для уплаты ясака. Однако А.М. Курбский, участвовавший в кампании 1553—1554 гг., не только рассказал о месте расселения «башкирцев» (верховья Камы), но и сообщил об их политической судьбе: «И что ихъ было осталося, тѣ покоришася намъ». То есть «башкирцы», оставшиеся в верховьях Камы, приняли власть Москвы уже в 1553—1554 гг., при этом А.М. Курбский указал на то, что не подчинившаяся часть «башкирцев» покинула эти земли. Видимо, о «челобитье» бежавших «башкирцев» (или о части их) речь идет в летописной статье под 1557 годом. Но в каком направлении они могли двинуться, спасаясь от воевод в 1553—1554 годах?
Синхронные источники почти ничего не донесли о нахождении «башкирцев» в 1560—1570-е гг., кроме известия о нападении ногайцев на «башкирцев» в верховьях Камы в 1578 году. В наказах русским послам в Ногайскую Орду от 1586 г. говорится о строительстве острога в устье р. Уфы «на Белой волошке… для оберегания Казанского уезда башкирцов (от хана Кучума, — прим. ред.) и для того, что… з Белой волошки казанским людем многим ходить на Сибирь… до и потом, чтоб казаки беглые с Волги на Белую волжку не ходили...». Но и в этом отрывки не указано точное географическое положение «башкирцев», а учитывая широкий смысловой контекст причин строительства русской крепости в устье Уфы, нельзя сделать однозначных выводов о том, насколько близко к городу проживали «башкирцы». Более конкретные данные о расселении «башкирцев» находим в «Книге Большому Чертежу» (1627 г.): «А усть реки Белыя Воложки вверх и по реке по Уфе, по обеим сторонам и до Оральтовы горы и дале, все живут башкирцы».
Следовательно, «башкирцы», не подчинившиеся московским воеводам в 1553—1554 гг. и покинувшие верховья р. Камы, могли переселиться на более южные территории, находившиеся под контролем Ногайской Орды. Тем более что к этому времени из-за междоусобицы в Орде ногайцы стали покидать Южное Приуралье, и здесь появились свободные земли для переселения. Причем одним из важнейших факторов данного миграционного процесса являлось резкое похолодание — пик Малого ледникового периода, начало которого отмечается именно с 1550-х годов. Симптоматично, что синхронная этническая миграция в южном направлении произошла и в Зауралье.
«В этой истории еще много «белых пятен» и гипотез»
Возвращаясь к вопросу о башкирских шеджере, якобы свидетельствующих о том, что и в XIII—XVI веках башкирские племена занимали территорию Южного Приуралья, необходимо учитывать следующие обстоятельства. Во-первых, как уже было сказано, это в основном устные предания записанные только в XIX—XX вв., и потому они скорее отражают историческую память людей того времени, нежели историческую реальность XIII—XVI веков. Поэтому их данные нельзя ставить в основу исторических реконструкций даже при полном отсутствии синхронных сведений, из поздних сказаний допустимо использовать только ту информацию, которая подтверждается синхронными источникам. Во-вторых, большая часть этих родословных была записана, когда за племенами усерган, бурджан, тамьян, табын, айле и другими этническими группами Башкирии уже закрепилась башкирская идентификация. При этом исследователи не учитывали, что события, описанные в шеджере, восходят ко временам, когда процесс формирования башкирской общности был еще далек от завершения, и многие из этих племен еще не вошли в нее. Как было показано выше, источники эпохи Казанского ханства, описывая народы Южного Приуралья, не упоминают башкир (как и другие близкие к нему этнонимы).
Впрочем, о том, как с течением времени приуральские племена переселялись и входили в башкирскую общность (становились башкирами) рассказывается в самих шеджере. В кара-табынском шеджере описывается следующий маршрут миграции: из долины реки Миасс в долину реки Чулман (бассейн Камы выше устья Белой, верховья Камы), а потом на юг, в долину р. Ик. Переселение с верховьев Камы на юг помимо официальных документов отразилось и в исторической памяти гайнинцев и юрматинцев. Причем общим местом в гайнинских эпосах является то, что легендарный батыр Гайна пришел на юг верхом на олене из-за сильного холода, вызванного исчезновением солнца.
В заключение эпоса сказано: «Гайнинцы — самые первые башкиры». То есть здесь подразумевается, что гайнинцы стали первыми башкирами. Подобный контекст обретения имени «башкир», «башкир-вотчинников» сохранился и в шеджере племени юрматы: сначала для самоидентификации этой общности используется слово «ногай», затем, после ухода основной части ногайцев на юг, оставшееся население именуется «иштяками», и только после перехода предков юрматинцев на русскую службу они нарекаются «многоземельными башкирами-вотчинниками». Аналогичный процесс прослеживается по грамоте, жалованной Иваном IV после завоевания Казани племенам усерген, кыпчак, бурджан и тамьян. По документу, эти племена получили права на южно-уральские земли, причем одна часть народа получила статус тарханов (освобожденные от уплаты податей), а другая — обязалась выплачивать «лисий ясак». Известно, что в дальнейшем племена усерген, кыпчак, бурджан и тамьян вошли в состав башкир, но в данной грамоте они еще не названы «башкортами» или «башкирцами», хотя здесь уже встречается термин «асаба» в словосочетании «Бөрҗанның асабуй йиридүр» (особая земля бурджан), что отражает процесс формирование сословной общности «асаба-башкорт» — башкир-вотчинников.
Очевидно, что в этих источниках отразились события, произошедшие после падения Казани и ногайских усобиц 1550-х гг., связанные с переселением башкир на юг, постепенным вхождением народов Южного Урала под власть Москвы и складыванием сословной общности башкир-вотчинников, включившей в себя, кроме башкир, часть иштяков и ногайцев.
Таким образом, источники XIII—XIV вв. говорят о том, что в результате чингизидских завоеваний значительная часть «баскардов» (восточных венгров) погибла и была рассеяна по улусам Монгольской империи, а в опустошенные южные пределы Великой Венгрии были переселены мусульмане из Булгара и Хорезма. В источниках XV—XVI вв., наряду с народом «башкирды/башкирцы», упоминается «Башкирская земля» или улус «Башкурт», причем сохранились достаточно подробные сведения, по которым эти объекты локализуются в верховьях Камы. Однако, по источникам XVII века, земли «башкирцев» фиксируются уже намного южнее. Вероятнее всего, их миграция в Южное Приуралье началась в ходе завоевания Казанского ханства. Объяснить феномен этого перемещения можно факторами социально-политического и природно-климатического порядка, упомянутыми выше, но все же проведенный анализ показывает, что в этой истории еще много «белых пятен» и гипотез, нуждающихся в дополнительной верификации, поэтому данный вопрос требует дальнейшего изучения.