Мансур Гилязов: «Татары бывают всякими, как и любой народ»

«Мы начинали вместе с Фаридом Бикчантаевым»

— Мансур Аязович, если я не ошибаюсь, сценарий фильма «Куктау» был первой вашей работой в кино…

— Да, это был первый опыт. Видимо, время пришло, в воздухе витали ощущения, что татарской культуре тесно только в рамках литературы, театра, нужна была определенная массовая культура, которой тогда еще не было. Нужно было кино, и это ощущение было не только у меня.

— «Куктау» — это была повесть или рассказ?

— Нет, это сразу был сценарий. Вначале был литературный сценарий, я еще тогда не знал, как сценарии пишутся. Написал так, как себе представлял. В это время был объявлен конкурс «Я родом из детства», и мой сценарий на нем победил. Из бюджета дали деньги, небольшие. Был первый опыт, наверное, были ошибки, никто толком не знал как снимать кино, как все это делается.

— Главную роль в «Куктау» сыграл нынешний главный режиссер Камаловского театра Фарид Бикчантаев. Это была ваша первая встреча с ним?

— Мы были знакомы и работали вместе до этого, можно сказать, что мы вместе начинали. Фарид ставил свой дипломный спектакль в ГИТИСе по моей пьесе «Бичура». Потом ставил моих «Казанских парней». Подряд было два таких сильных спектакля. Это были одни из лучших его постановок. Я очень их люблю и вспоминаю. С тех пор мы начали с ним крепко дружить. Почему мы пригласили именно его сниматься? Он идеально походил на эту роль. И потом, в фильме нужен был мальчик, его сын Юсуф как раз был этого возраста, он тоже у нас снялся, все хорошо совпало.

— Как дальше пошла работа в кино?

— Дальше много было сценариев, с которыми хотелось больших масштабов. И я начал тогда писать, скажем, крупные полотна, такие как «Бурлак», «Кукольная свадьба», «Сосна».

«Это изначально была пьеса, написанная по мотивам повести Гаяза Исхаки о татарской проститутке. Действительно, писалось по мотивам, и мы с соавтором Ризваном Хамидом могли назвать ее собственным произведением». Фото Екатерины Красуцкой (tatar-inform.ru)

«На «Бурлаков» нужно не менее 200 миллионов рублей»

— «Кукольная свадьба», шедшая потом на сцене Камаловского театра, это поначалу был киносценарий?

— Нет, это изначально была пьеса, написанная по мотивам повести Гаяза Исхаки о татарской проститутке. Действительно, писалось по мотивам, и мы с соавтором Ризваном Хамидом могли назвать ее собственным произведением. С Хамидом было безумно интересно работать, это интереснейший человек, очень образованный. Потом по мотивам этой пьесы я написал и киносценарий. Но он масштабный и требует очень больших денег. Сценарием «Бурлаков», например, заинтересовался Егор Кончаловский, дал ему высокую оценку, сказал, что готов его снимать. Но он озвучил бюджет на съемки — 200 миллионов рублей. Ну кто у нас даст такие деньги? У нас за всю историю кинематографа в Татарстане всем вместе взятым фильмам столько не дали. Есть еще один аспект — комиссия в Минкульте РТ прочла сценарий «Бурлака» и сказала: «Нет, татары такими никогда не были».

— Какими такими?

— У татар, якобы, не было драк, не было воров, они не входили в конфликт с купцами, татары были всегда очень правильные и правоверные и так далее. Это, конечно, мне было очень странно узнать. Поэтому сценарий «Кукольной свадьбы» о проститутке здесь никогда бы не смог пройти. О войне у меня есть сценарий, тоже большой. Называется «Сосна». С интересной, я считаю, фабулой. О том, как юноша уходит на современную войну, попадает в страшную историю и стареет в течение одного дня. Он возвращается на родину и никто его не узнает, он начинает работать у своих родителей, и они тоже его не узнают.

— Это страшно.

— Страшно, да. И герой понимает, что ему нет жизни в мирной ситуации, он снова едет на войну и там снова превращается в юношу.

— То есть такая метафорическая история?

— Да. Но она тоже требует грандиозного бюджета. У нас пока нет опыта, у нас нет структуры кинематографической, делать национальное кино у нас пока нет серьезной подготовки. Я много лет писал эти сценарии, они у меня есть, они в моих архивах, но потом понял, что работать в стол — это не очень благодарное занятие, и стал писать сценарии соответственно бюджету.

— Что у вас сейчас в работе в кино?

— «Байгал». Это сценарий из современной жизни, приходилось учитывать, что бюджет будет очень маленький. Хотя мы и компьютерную графику применили, и «звезду» пригласили.

«Вдовиченков — это очень серьезный актер, он снимается в серьезных проектах. И это большая удача, что у него дружеские отношения с режиссером ленты Ильдаром Ягофаровым, они вместе учились во ВГИКе. За доступные для нас деньги Вдовиченков согласился у нас сниматься». Фото sntat.ru

«Фильм должен быть притягательным»

— Кстати, о «звезде». Я была на презентации «Байгала», видела фрагменты из фильма, но как-то не почувствовала необходимость присутствия в ленте Вдовиченкова. Я не увидела в его работе чего-то такого, что не могли бы сделать татарстанские актеры.

— Фильм должен быть притягательным для большого количества людей. Нам неинтересно показывать его в пустом зале. Хотелось бы использовать все возможности, чтобы избежать этого. Одна из возможностей — пригласить «звезду». А Вдовиченков — это очень серьезный актер, он снимается в серьезных проектах. И это большая удача, что у него дружеские отношения с режиссером ленты Ильдаром Ягофаровым, они вместе учились во ВГИКе. За доступные для нас деньги Вдовиченков согласился у нас сниматься. За такие деньги к другому режиссеру он бы не пошел. В конечном итоге все получилось очень органично, мы же не можем жить изолированно в татарской среде, мы живем в огромной стране России. Главный наш герой татарин, он живет в деревне, он носитель не очень совершенного татарского языка. С татарами он разговаривает на татарском языке, с русскими — на русском. А Вдовиченков играет русского следователя. Что касается уровня актерской игры, я не считаю, что наши артисты уступают Вдовиченкову. Абсолютно работают на равных.

— Мне, например, исполнитель главной роли даже был более интересен. Вы нашли отличного актера.

— Исполнитель главной роли — профессиональный актер, он когда-то работал в русском ТЮЗе. Потом преподавал актерское мастерство в институте культуры. Зовут его Ренат Галимов. В жизни это скромный человек, неприметный, но он оживает на экране. В нашем фильме он — стопроцентное попадание.

— Галимов очень харизматичен.

— Безусловно. Но когда мы его предложили, кто-то был не согласен, но когда увидели на экране, поменяли мнение.

— Вы продолжаете писать пьесы?

— Продолжаю. Я сейчас нахожусь в таком формате, что пишу пьесы и предлагаю их театрам. Но в последнее время премьер не было, последняя премьера была в прошлом году в Оренбурге, там мою пьесу поставил татарский театр.

«На занятия литературой не проживешь»

— Насколько я знаю, литература — это не единственное направление, которым вы занимаетесь. Есть еще и бизнес?

— Вынужден заниматься бизнесом, потому что надо на что-то жить. Не хотел бы заниматься, но приходится. Писательским трудом, даже учитывая работу в кино, прожить с семьей невозможно.

— Если не секрет, что у вас за бизнес?

— Секрета нет, мой бизнес связан с недвижимостью. Бизнесом более современным, связанным с современными технологиями, не занимаюсь, в таком бизнесе мне было бы трудно соперничать с молодыми.

— Вы по профессии архитектор, по своей основной профессии вы когда-то работали?

— Работал 3 года, это было советское время, профессия архитектора тогда была непрестижная, потому что индивидуального проектирования не было. В основном была типовая архитектура.

— Вы начали писать еще при жизни вашего отца, татарского классика Аяза Гилязова?

— Да. Он мечтал, чтобы я стал писателем, радовался, когда я начал писать. Не всегда он меня понимал, правда. У меня не было гуманитарного образования, и я больше учился не у отца, а у Ризвана Хамита. Он был моим наставником. А позже стал моим другом.

— У вас не было желания поступить в литературный институт?

— Я не придавал этому серьезного значения. И потом, я ездил на большое количество литературных семинаров, учился у таких людей, как, например, Леонид Жуховицкий. А семинары тогда были по месяцу. И месяц занимались только нами. Это была очень хорошая школа. Это были советские времена, мы жили в домах творчества и работали. У каждого руководителя было по три-четыре ученика, мы писали, написанное тут же обсуждалось. Это была эффективная форма.

— Как вы оцениваете происходящее в сегодняшней татарской литературе?

— В прозе, в принципе, все нормально, но в последние годы произошел отток читателей. Люди перестают читать не только татарскую литературу, но и русскую, если сравнивать с ситуацией в СССР. А с татарской литературой ситуация еще хуже.

— Почему?

— Мало стало читателей. Молодежь просто не умеет читать книги. Не знает татарского языка и нет культуры чтения. А поскольку утрачен читательский интерес, литература становится не очень востребованной. И это отражается на писателях. Престиж писательской профессии упал очень серьезно, хотя татарская литература худо-бедно существует.

— А нет опасности, что татароязычные писатели начнут писать на русском, и это нанесет ущерб татарскому языку?

— Есть такая опасность.

«Боюсь вызвать гнев некоторой части общественности, но скажу, что это очень хороший, добротный роман. Фразы «Так не бывает в жизни» или «Так не поступают в жизни» — эти фразы грамотный человек никогда не скажет. Литература всегда обращает внимание на необычное, нестандартное, исключительное». Фото Романа Хасаева

«Грамотный человек так не скажет»

— Вот вы сейчас рассказали, что придрались к вашему сценарию «Бурлаки», мотивируя, что татары были не такими. Год назад я была на встрече с Гузель Яхиной, и там высказывались претензии к фабуле романа «Зулейха открывает глаза», говорили, что татарская женщина не могла связаться с человеком, убившим ее мужа. Вы вообще, как относитесь к роману Яхиной?

— Боюсь вызвать гнев некоторой части общественности, но скажу, что это очень хороший, добротный роман. Фразы «Так не бывает в жизни» или «Так не поступают в жизни» — эти фразы грамотный человек никогда не скажет. Литература всегда обращает внимание на необычное, нестандартное, исключительное. Человек может вести себя странно, необычно, не так, как все, нетипично. Именно это интересно настоящему искусству. Важно, на какую идею работает этот интерес. Это первое. Второе. Говорить, что у какого-то народа чего-то не было — это абсурд! У нас были и есть гомосексуалисты, наркоманы, алкоголики, мерзавцы. Что, нет татар мерзавцев или алкоголиков? Да сколько угодно! Есть. У нас все это есть, как у любого другого народа. Мы — нормальный народ, у которого есть как проявление благородства, порядочности, доброты, самых лучших качеств, так и самых ужасных.

— И это было во все времена.

— Всегда это было, и надо относиться к этому нормально, не изображая наш народ идиллическим.

— Идиллических народов, думаю, не существует.

— Человек бывает разным, это его природа. И не надо ничего бояться. Проблему гомосексуализма, например, нельзя замалчивать. Это не просто плохо, это ужасно. И пройдет пять—десять лет, мы можем дойти и до однополых браков.

— Это, мне кажется, искажение картины мира.

— Мне кажется, это вообще приближение к концу света. Это же потеря основного инстинкта. Это ведет к потере человеческого рода. Но в искусстве принадлежность к этой популяции является чуть ли не пропуском. Это считается элитарным, к сожалению.

— Давайте о приятном. Юбилей Аяза Гилязова, что, кроме премьеры в Камаловском театре, нас ждет? Вы же занимаетесь его наследием?

— Я всегда активно занимался его наследием, написал много пьес по его прозаическим произведениям, многие из них поставлены. По его повести я написал сценарий фильма «Бибинур». В феврале будет юбилейный вечер Аяза Гилязова, я активно участвую в плане советов. В сентябре будущего года, надеюсь, будет большой фестиваль, что-то похожее на формат Аксенов-феста. Театры очень хорошо откликнулись на 90-летие Аяза Гилязова, поставлено около десяти его произведений как пьес, так и инсценировки прозы.

— В свое время Аяза Гилязова ставили в Качаловском театре. Почему вы не пишите для русских театров?

— В русский театр очень трудно пробиться. Я не гений, я просто талантливый человек, я татарин и я натурал.

«Если мы хотим сохранить язык, надо его просто сохранять и учить. А то, что происходит в последние месяцы, я считаю, что это просто провокация. Когда уроков татарского языка стало больше, чем русского и английского, у родителей это вызывает чувство ненависти к татарскому языку». Фото kpfu.ru

«Родители подняли бунт»

— В последнее время идет бурное обсуждение проблемы изучения татарского языка в школах, мы с вами говорили о том, что татарский язык даже прозаиками утрачивается. Как, на ваш взгляд, надо решать проблему с языком?

— В государственном формате ее решаем не мы, не республика. Мы живем в большом российском государстве, где существуют институты национальной политики, которые все эти вопросы давно уже решили, и мы знаем, в какой форме. Если мы хотим сохранить язык, надо его просто сохранять и учить. А то, что происходит в последние месяцы, я считаю, что это просто провокация. Когда уроков татарского языка стало больше, чем русского и английского, у родителей это вызывает чувство ненависти к татарскому языку. Количество уроков татарского языка сделали невыносимым ни для детей, ни для родителей. И родители подняли бунт.

— Как же найти золотую середину?

— Не знаю. Это должен каждый человек решать индивидуально для себя. Если он является патриотом и любит своих родителей и уважает своих предков, то он будет и обязан изучать свой родной язык. И учить ему своих детей. Это и есть формула сохранения языка.

— Эта формула подходит для татарских семей. Но вот представьте, в Казани много веков живут несколько поколений русской семьи, и никто из ее членов не знает языка коренного населения, то есть татарского языка. Это нормально? Я считаю, что нет.

— Это нормально. Во всем должен быть какой-то смысл. Я не вижу в этом смысла, все равно в школе они не выучат татарский язык, чтобы владеть им свободно.

— Я знаю русских, которые свободно владеют татарским, есть и такие.

— Это исключения. Я вообще не люблю бессмысленные поступки и явления.

— Вы полагаете, что учить татарский язык русскому ребенку — это бессмысленно?

— В определенном смысле — да. В большом объеме, в том, в котором это существовало в наших школах. В минимальных дозах — да. Но тот объем татарского языка вызывал у родителей ненависть. Мой старший брат как-то сказал, что учился в русской школе, но прекрасно знает татарский язык. Я тоже учился в русской школе и знал русский язык лучше, чем русские дети. Для того, чтобы выучить хорошо хоть один язык, кроме родного, нужно вначале хорошо выучить свой родной. Для того, чтобы представлять структуру языка, богатство лексики. Если человек поверхностно изучит свой родной язык и будет полагать, что ему для общения достаточно двести слов, тридцать из которых являются ненормативной лексикой, то он никогда никакой другой язык не выучит в нормальном виде. Все начинается с родного языка.

— Ваши дети сколькими языками владеют?

— Дочь владеет тремя, сын — четырьмя, он знает татарский, русский, английский, китайский, учился в Китае. Младший тоже стремится к языкам, учит английский, естественно, знает татарский. Но вообще, ситуация с языком в Татарстане, мягко говоря, печальная.