Всеволод Чаплин: «В случае с культовыми зданиями протесты почему-то обостряются в преддверии выборов»

Обязанность государства: вернуть имущество верующим

Некоторые наши сограждане, похоже, живут словно на другой планете. Так, они почему-то считают, что весь наш народ одобряет нынешний финансовый капитализм или тот социальный строй, который был поспешно «продавлен» в 1991 и 1993 годах. Или думают, что отношение к религии зафиксировалось на уровне того же начала девяностых. И удивляются: зачем людям новые церкви или восстановление старых? И почему передаются немногие храмы, в которых до сих пор командуют музейщики?

Почему-то таким вопросом никогда не задавались в Польше или странах Балтии. Там вскоре после окончания «социалистических» времен религиозным общинам была возвращена вся собственность, изъятая воинствующими атеистами, — включая доходные дома и земельные угодья. У нас процесс тянулся 20 лет — и не закончен до сих пор. После долгих и ожесточенных споров в 2010 году был принят закон «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности».

Компромисса по этому тексту пытались достичь очень долго — еще в 90-е годы в Думе не раз появлялись законопроекты о возвращении церковной собственности, разработанные, в частности, Иваном Стариковым и Сергеем Глазьевым. Однако эти проекты были заблокированы рыночными фундаменталистами из экономического блока исполнительной власти — этим людям, обеспечившим приватизацию госимущества в интересах новых воротил, очень не нравилась идея реституции собственности в пользу дореволюционных владельцев, с потомками и правопреемниками которых «новые элиты» были никак не связаны. Между прочим, религиозные общины к процессу приватизации и близко не подпустили — даже если речь шла о церквях, мечетях, синагогах, дацанах.

«В уже переданном церкви Казанском соборе находится 88 предметов из Государственного музея истории религий, и ничего антиправового в этом никто не усмотрел». Фото fiesta.city

Принятый в конце концов закон предполагает обязанность государства — именно обязанность, что бы кто ни говорил, — передать в течение шести лет имущество религиозного назначения общинам верующих. Увы, здесь действует не логика реституции, а признание того, что светскому государству религиозное имущество не нужно, и оно его передает «профильным» сообществам.

Никаких изъятий из этой обязанности нет — как бы ни старались доказать обратное противники передачи церкви Исаакиевского собора. Даже если в здании находятся предметы Музейного фонда, саму постройку государство обязано передать вне зависимости от того, будут эти предметы куда-то перемещены или сохранены в ведении музея, находясь в здании, собственником или пользователем которого становится религиозная община. Между прочим, в уже переданном церкви Казанском соборе находится 88 предметов из Государственного музея истории религий, и ничего антиправового в этом никто не усмотрел. От возвращения же «нерелигиозного» имущества — например, полей и лесов — церковь на одном из Архиерейских соборов фактически отказалась в порядке компромисса.

Кто выступает против храмов?

Все это некоторым представителям либеральной общественности вдруг, через семь лет, почему-то надо заново объяснять — но они не слышат и не хотят слышать. Бурная кампания против передачи церкви храма святого Исаакия Далматского практически исчерпала юридические аргументы и перешла к «аргументам» эмоциональным, вроде «Не отдадим, и все! Вперед, за музей»!

Примерно такие же «доводы» обычно употребляются против строительства новых храмов, мечетей и синагог в спальных районах, где культовые здания очень нужны. Да, обычно местные жители выступают против любого нового строительства рядом со своими домами. Но почему-то именно в случае с культовыми зданиями протесты пытаются довести чуть ли не до общенационального уровня. И почему-то они обостряются в преддверии выборов. Неизменно в них участвуют представители «Яблока» — либеральные интеллигенты предпенсионного и пенсионного возраста. Поначалу подключались активисты КПРФ, но, судя по всему, их руководство решило, что ссориться с верующими партии не надо. Теперь, по крайней мере, в Санкт-Петербурге, к протестам подключилась «Справедливая Россия», и опять в лице интеллигентов старшего поколения. Симптоматично, что местные жители, активно поддерживаемые оппозиционными партийцами, не очень-то выступают против возведения «элитного жулья» и прочих коммерческих новостроек. С верующими воевать безопаснее…

Используются и самые неожиданные поводы — например, споры вокруг методики восстановления Успенского собора Ново-Тихвинского монастыря в Екатеринбурге. Насколько я знаю, трещины в стенах этого древнего здания сделали невозможным их сохранение. Здание будет выстроено заново. Мэр города Евгений Ройзман говорит: «Те, кто зашли на восстановление, обнаружили, что стены старые, и на старом фундаменте уже церковь не восстановить. Поэтому посчитали, что проще будет снести и выстроить по чертежам новую церковь». Но церковь опять обвиняют в… варварском разрушении храма, и думаю, главная причина обвинений — опять в политизированном и предвзятом отношении к Православию, а может быть, к религии вообще.

«Кому-то не очень хочется, чтобы произошло возрождение Святой Руси»

Многие люди, зашоренные советской или западной культурой, просто отказываются видеть и понимать верующих, которые живут рядом. Они даже готовы утверждать, что религиозных людей 2—3 процента, то есть что это мизерное меньшинство, маргиналы, недостойные внимания и принятия в расчет. Да, в будние дни, особенно вне богослужения, молящихся в храмах немного — не больше, чем в спортивных сооружениях или в библиотеках. Меньше, чем в школах в неурочное время.

Но людей, являющихся православными или мусульманами, у нас больше, чем школьников или приверженцев занятий спортом. По данным многих опросов и по моим личным наблюдениям, от четверти до трети населения страны читает религиозную литературу, хотя бы несколько раз в год молится и приходит в культовые здания, знает по крайней мере что-то о своей вере. Если храм у них будет рядом — они наверняка станут чаще заходить туда.

Конечно, перед строительством храма нужно проводить общественные слушания — и они проводятся. Может быть, не всегда корректно — и надобно обеспечить их максимальную открытость, такую, чтобы «комар носу не подточил». Мнение большинства надо слушать. Но уступать группам крикунов, завязанных на политические интересы, нельзя ни в коем случае. «Мы живем в такой период, — говорит в связи с одним из «строительных» конфликтов митрополит Томский Ростислав, — когда каждый человек имеет право голоса, имеет право высказать свое мнение. Но, с другой стороны, свобода не предполагает возвращения к тоталитаризму. Если кому-то, скажем, часовня не нужна — это не значит, что она не нужна другим. <…> Кому-то не очень хочется, чтобы произошло возрождение Святой Руси, чтобы тот процесс, который начался в 1980-е годы прошлого века, дальше развивался».