Как Иосиф Кобзон спел о «мати-Украине» на кладбище в Закамье

Как Альфия Когогина привезла в автоград Иосифа Кобзона

В субботу в преддверии 70-летия Победы 25 апреля в Набережные Челны и поселок Тарловку привезли столичного гостя, певца и депутата Госдумы Иосифа Кобзона. Привезла его, уговорив на поездку в Татарстан, коллега — депутат Госдумы Альфия Когогина (жена гендиректора ОАО «КАМАЗ» Сергея Когогина). В рамках своего визита певец побывал у обновленного памятника скончавшимся от тяжелых ран бойцов в туберкулезном санатории «Тарловский», посадил совместно с «трудовым десантом» вип-персон местного значения саженцы рябины у гендирекции автогиганта, а вечером в Органном зале состоялся торжественный концерт «народного артиста СССР»: причем, по словам самого депутата, петь он обещался «до последней заявки поклонников». Кобзон за последние три года в Набережных Челнах уже второй раз — в феврале 2012 года он пел на одном из юбилейных камазовских торжеств: сразу после приехавшего тогда же поздравить автогигант кандидата в президенты РФ Владимира Путина. Судя по второму приезду за три года, у Кобзона с КАМАЗом отношения явно дружеские и партнерские.

Главной целью визита (состоящего из череды мероприятий, «объединенных одной идеей памяти о подвиге наших предков в годы Великой Отечественной», как следует из пресс-релиза, распространенного пресс-службой Когогиной) было, конечно, посещение обелиска умершим от ран и болезней бойцам и возложение цветов к нему. Сам обелиск был реконструирован в прошлом году силами «неизвестного мецената», а благодаря волонтерской работе на плиты мемориала были нанесены дополнительные фамилии умерших бойцов и сведения об их малой родине. Как выяснил корреспондент газеты «Реальное время», прибывший к обелиску за полчаса до опоздавших депутатов, место второй встречи Кобзона с жителями Закамья оказалось кладбищем. Дорога к нему (как и дорожки на нем) оставляли, конечно, желать лучшего. Тем не менее Елабужский муниципалитет, в ведении которого с 2009 года находится поселок Тарловка (до той поры приписанный к Набережным Челнам), постарался сделать все, чтобы не ударить в грязь лицом при встрече певца. Командированы к обелиску были и чиновники, и бизнесмены (в том числе челнинские — от Леонида Штейнберга до замглавы автограда Флеры Андреевой), и даже дети. Мальчиков, по-видимому, собрать не удалось. В ряд у обелиска выстроили учениц местной школы № 11 (поселка Тарловка) класса 6-8-го с голубыми воздушными шариками. То и дело поеживаясь от холода (температура была чуть выше нуля), школьницы, одетые по-летнему, в колготках, безропотно мерзли, но, кажется, были искренне счастливы увидеть певца Кобзона живьем, да и наблюдать такое оживление не только на кладбище, а и вообще в поселке местным жителям приходится не часто. Тем более сама школа официально шефствует над обелиском и все эти годы за ним ухаживает.

Разные цифры захороненных, затопленное кладбище и неверный номер госпиталя

— Мы каждый год ухаживаем за памятником, — заверила замдиректора по воспитательной работе школы № 11 Елабужского муниципального района Елена Лобанова. — Дело в том, что в 1940-е годы тут был госпиталь. Жители поселка, которые работали тут в годы войны, рассказывали: всех, кто умирал, возили хоронить на берег Камы. Могилы были там. Когда построили водохранилище (Нижнекамское, в 1970-х годах — прим. ред.), все размыло, и решили останки и обелиск перенести сюда — было это в 1989 году. Потом он три раза перестраивался. Первый раз, кажется, в 2003 году его реконструировали, а последнее обновление было в ноябре прошлого года. Спонсор неизвестный. Говорят, сам не хочет себя афишировать. Всего сначала считалось, что умер 161 солдат в госпитале. А потом, когда мы вместе с челнинцами провели поисковые работы, еще 20 имен солдат восстановили. Восстановили и все звания, откуда родом солдаты.

Интересно, что за одно утро прозвучали самые разные цифры о количестве захороненных. В пресс-релизе Альфии Когогиной значилось 166. Кобзону назвали ту же цифру. Реально зафиксированное пока число — 161. С неутвержденными пока фамилиями — 181 или даже 187.

Читаем на памятнике надпись: «Воинам и работникам эвакуационного госпиталя № 4098, который размещался на территории противотуберкулезного санатория «Тарловский» с ноября 1941 года по октябрь 1945 года в поселке Тарловка Челнинского района ТАССР, скончавшимся от тяжелых ран и болезней». И тут же слышим, как огорченная учительница, отвечающая за школьниц, сообщает коллеге, что, рассказывая кому-то о госпитале, даже умудрилась забыть его номер.

— Как же вы забыли-то, — с укоризной покачали мы головой. — У вас же на памятнике надпись есть.

— Да, точно, — взглянув на нее, начала было преподавательница, но, приглядевшись, тут же в ужасе пробормотала, понизив голос. — Но номер 4089 же, а не 4098. Ошиблись!

Мы уточнили номер госпиталя у Лобановой, и оказалось, что его номер действительно 4089. Ошиблась в написании номера сама Лобанова, в чем тут же честно призналась и огорченно пожала плечами.

Земляки Кобзона захоронены на Каме?

Интересно еще, что под обелиском похоронены жители почти всех союзных республик, но на что особо делали упор и авторы пресс-релиза Когогина, и почти все выступавшие в этот день (что в условиях украинских событий и российско-украинских, мягко говоря, напряженных отношений впечатляло само по себе): там захоронено по меньшей мере 27 уроженцев Украины.

— Украинцы и белорусы к нам постоянно приезжают, — рассказала Лобанова. — Кобзон вот приезжает, говорят, нашли его односельчан, земляков (как известно, Кобзон родился и жил в украинских областях: от Донецка до Львова — прим. ред.).

В ожидании визита депутатов Нариман Абдурахманов, челнинский журналист, волонтер-поисковик информации о судьбах советских солдат (он же и пригласил саму Когогину и Кобзона на возложение венка), рассказал журналистам о том, как увидел памятник в телепередаче, пригласил знакомых строителей, и те его реконструировали. Кто реконструкцию памятника проспонсировал и какова была сумма, Абдурахманов не сообщил, заверив лишь, что «ни рубля от этого не получил».

Кайдзен-предложение КАМАЗу от волонтеров автограда

— Могу в командировку, конечно, съездить, если деньги дадут: надо уточнить 7-8 фамилий солдат, здесь захороненных. Всего по списку 187 погибших, но есть повторяющиеся фамилии. В архиве писали от руки. И там медицинских архивов — 33 миллиона. Из журналов выдраны листы, студенты приезжали, вырывали их курсовую писать. Они уничтожали память, — возмущался журналист-волонтер.

И тут же предложил найти оставшихся родственников захороненных… через камазовские автоцентры, разбросанные по всей стране и в странах ближнего зарубежья. Чтобы представители автоцентров «проверили по спискам и привезли землю с родных мест захороненных тут солдат».

— Это мое Когогину кайдзен-предложение. Такой имидж будет КАМАЗу! И скажут: в Татарии вот так уважают память бойцов. А посмотрите, как в России к этому относятся. Да даже в Челнах имена и фамилии полностью не пишут, пишут фамилию и инициалы В. В., Г. А. Стыдно же, — кривился Абдурахманов.

«Живой Кобзон идет!»

Видимо устав ждать Кобзона, два совсем крохотных ребенка с цветами и ленточками — мальчик и девочка — выдвинулись к памятнику с цветами. Их тут же, конечно, кинулись фотографировать репортеры, совершенно детей засмущав. Девочка ретировалась и, мрачно насупившись, глядела точно из окопа на хаотичное кружение официальных лиц и журналистов у памятника. Мальчик же великодушно согласился позировать. Окончательно привел детей в трепет зычный голос замдиректора школы: «Детей подберите кто-нибудь, Кобзон идет!» Так и неподобранные дети через минуту все-таки растворились в толпе. Кобзон действительно шел, о чем не преминула сообщить молодая учительница (та самая, что забыла номер госпиталя), задыхаясь от восторга: «Кобзон живой! Живой Кобзон идет!» Кобзон в поездке явно устал и двигался медленно. Кажется, одна из его верных поклонниц, бабушка преклонного возраста, чтобы увидеть любимца, взобралась на скамью у обелиска. Сделала она это не напрасно — в толпе затем сложно было что-то увидать.

Депутату-певцу ведущий провел краткий ликбез об эвакуационном госпитале для лечения бойцов. О том, как он был перепрофилирован для тяжело больных туберкулезом: «самое тяжелое заболевание было — окопный туберкулез». Как в четырех корпусах лечили 150-200 бойцов. О том, что в госпиталь были эвакуированы лучшие врачи из Москвы и Санкт-Петербурга. Главврачом был профессор Арон Гильман — «светило», который в условиях нехватки дезинфицирующих средств провел 900 сложнейших операций, только две из которых закончились летальным исходом, но 10 000 бойцов были восстановлены и отправлены на фронт. «Здесь почти весь Советский Союз: от Латвии до Туркменистана, от Полтавы до Владивостока. Здесь 27 бойцов с Украины», — сообщили Кобзону.

«Можете размовлять по-украински, я все понятаю»

К певцу по программе подошли два представителя национальных общин Челнов — грузинской и украинской. Наибольший интерес у Кобзона вызвал последний. Председателя украинской общины города Василия Маньковского депутат даже прервал, попросив его говорить на украинском:

— Можете размовлять по-украински, я все понятаю, — кивнул певец.

Маньковский тут же, что называется, «с колес», радостно перешел на украинскую речь:

— Понятаю дюже украинскую мову. Здорово, что мы тут собрались. Что вы приехали. Вы в какой-то мере учите нас, как нужно относиться к нашему прошлому.

— А вы откуда с Украины? — полюбопытствовал певец-депутат, вновь его прервав.

— Я с Одесщины, с Одесщины, — умилился Маньковский и многозначительно добавил: — Грустно, что происходит у нас на родине. Но я думаю, все пройдет. Все проходит, безусловно.

— Но это украинская земля все равно, — упрямо и немного печально добавил Кобзон.

Как депутат-певец спел о мати-Украине на тарловском кладбище

После возложения венка депутаты прошли вдоль камня с именами и фамилиями, почти возле каждой певец подолгу задержался. Так что певца, наконец, поторопили, предложив тут же «колбочку» с одесской землей (привезенной Маньковским) первой засыпать в чашу у памятника. После засыпания земли Кобзон распрямился, развернулся и внезапно тишину кладбища разорвала песня про Украину:

— Невмирущая украинска земля. Шепчут горы сдалека. Невмирущая украинска земля. Ее сердце живе, ее дума и печаль светла. Украина моя, ридна мати моя, кто ты есть, кто ты есть, я пытаю про те по весни соловья, я запытаю сердце свое, — пел Кобзон на тарловском кладбище.

После грома аплодисментов послышался тихий удивленный возглас какого-то чиновника: «Я думал, он «День Победы» споет». «У него за Украину душа болит», — ответил тому тоже шепотом чей-то голос, печально вздохнув.

Когогина, комментируя современный разброд и шатания в межнациональных отношениях, твердо заявила, что не одобряет мнений отдельных людей о том, что основная тяжесть войны, мол, легла на одну нацию (видимо, имеется в виду мелькающие порой в федеральных СМИ мнения отдельных чиновников о преимущественной заслуге русских солдат — прим. ред.) и за победу надо благодарить именно ее.

— Воевали все, и солдатам всех национальностей, воевавших против фашистов, надо сказать спасибо, — сказала она. — Победа была одна на всех. А межконфессиональные отношения в Челнах, наши межнациональные общины дают основы, чтобы межнациональный мир устоял сегодня на нашей земле. Это важнейшая задача сегодня.

Автограф на фартуке школьницы, елабужские рюмки водки и пенсионерки-фанатки

На выходе с кладбища те же дети дошкольного возраста, которых шугнули со встречи Кобзона, радостно играли с котенком, взявшимся невесть откуда. Сам депутат так же тяжело и устало, как и приходил, прошествовал с кладбища к автомобилю и уже было намеревался в него сесть, но его «поймала» тарловская школьница, попросив автограф.

— Пишите прямо тут, — взволнованно и подобострастно кивнула девочка, выдернув белый фартук и поднеся его край к руке Кобзона

Певец, немного удивившись, все же старательно вывел на фартуке приветственные слова. После чего, несмотря на яростные попытки Альфии Когогиной пригласить певца в машину, Кобзону одна елабужанка преподнесла две водочные рюмки (к сожалению, пустые), называемые «елабужскими». И рассказала о том, как с помощью этих рюмочек местные ходили по трактирам: «Трактирщики наливали все меньше и меньше, и они ходили из одного в другой. Один ходил под мухой». На призыв Когогиной «Иосиф Давидович, нам нужно в дорогу. Коллеги, отпускайте моего коллегу» певец бросил: «Я под мухой».

Наконец, Когогиной удалось вырвать Кобзона из рук местных жителей. Но когда депутаты уже садились в «Мерседес» одна из выстроившихся у бампера вип-авто пенсионерок-фанаток Кобзона, не желавших его отпускать, вскрикнула запальчиво: «А попробуйте-ка через меня проехать!», но затем пенсионерки все-таки отошли.

— Дай бог ему здоровья, — проводила певца готовая, было, броситься под машину бабушка. — Дай бог ему здоровья.