«Двое на качелях» в «Современнике»: три часа про одиночество

Номинант на «Оскар»

Уильям Гибсон, драматург, романист и поэт, проживший длинную жизнь (он скончался в возрасте 94 лет), в чьих жилах текла французская, немецкая, ирландская, голландская и даже русская кровь, написал «Двое на качелях» в 1958 году. Пьеса сразу же стала популярной, разлетелась по миру и очень активно ставилась в тогдашнем СССР.

Впрочем, ее судьба в Америке также была удачной: вслед за сценическими воплощениями в 1962 году последовала экранизация с Робертом Митчелом и Ширли Маклейн, фильм даже претендовал на «Оскар» в двух номинациях.

В советских театрах пьесу, скорее всего, полюбили за отсутствие давящей идеологии, героев Гибсона, прежде всего, связывают чувства, они словно вырваны из социума, неважно, в каком городе и даже стране они живут — драматург описал историю человеческую, она могла произойти где угодно. В советском театре подобное было редкостью.

Симпатии режиссеров можно объяснить еще и тем, что «Двое на качелях» — это так называемая пьеса «на двоих», жанр, рожденный в прошлом веке и очень популярный тогда. В нем максимально можно раскрыть актера. Наконец, «Двое на качелях» не требует сложной сценографии.

В «Современнике» Галина Волчек уже однажды ставила «Двое на качелях», театралы помнят прекрасные работы Татьяны Лавровой, Лилии Толмачевой, Михаила Козакова. И вот — новый вариант спектакля в новые времена. Сейчас спектакль по пьесе Гибсона ставить труднее: в пьесе мало событий, вся она построена на диалогах, это явно не экшн, и удержать внимание уже избалованных зрителей сложно.

«Ты держишь рукой мое сердце!»

«Двое на качелях» образца 2016 года в «Современнике» не возрождение старого спектакля, а новая постановка. Галина Волчек работает с двумя медийными лицами — Чулпан Хаматовой и Кириллом Сафоновым. Режиссер на этот раз ставит спектакль не столько о любви, сколько о тотальном одиночестве.

Роман героев начинается от страха одиночества, и завершается он тем же. В радужные надежды Джерри (Кирилл Сафонов) начать новую жизнь с прежней женой Тесс как-то не очень верится.

Сценография (автор Павел Каплевич) выполнена в стиле хай-тек, где кислотного цвета неоновые трубы, признак мегаполиса, обрамляют две неуютные, какие-то необжитые комнаты главных героев. Нью-Йорк это или нет, в принципе, не так уж и важно. О Нью-Йорке напоминает только одна необязательная фраза Джерри, когда он сравнивает мосты с бриллиантовыми ожерельями.

Мегаполис, в котором живут герои, напоминает о себе звуками, характерными для города, и это фатальное одиночество героев, которые находятся внутри этого огромного города, становится еще более выпуклым.

И Джерри, и Гитель (Чулпан Хаматова) хронически безденежны. Он никак не может получить хорошую работу, она, неудавшаяся балерина, занимается швейным делом. У Гибсона есть фраза Гитель, которая опущена в спектакле «Современника», хотя в чем-то может быть ключевой, она звучит так: «Другие получают известность, а я только счета на починку швейной машинки». Неудачница, которая цепляется за любовь, как за соломинку. «У тебя нет таланта», — догадывается Джерри.

Чулпан Хаматова делает Гитель смешной, нелепой, немножко сумасшедшей. Могу предположить, что Гибсен писал героиню несколько иной, более приземленной, ведь занимается она вполне прозаическим трудом и пробиваться ей по жизни приходится самостоятельно. Вообще же, хотя пьеса эта «на двоих», Гитель в ней –все же главная героиня. Драматург пишет больше про нее, чем про Джерри.

Гитель говорит о себе, что она еврейка и, очевидно, здесь есть некая подсказка. «Гит» переводится с идиша как «хорошо», поэтому Гитель можно перевести как «хорошая» или «хорошенькая». Впрочем, она и хорошая, и хорошенькая. Она просто не хочет прогибаться под этот мир и даже под мужчину, которого любит.

«Ты держишь рукой мое сердце!», — кричит Джерри в трубку, говоря с бывшей женой. И это крах Гитель, она понимает, что таких слов ей Джерри никогда не скажет. Гитель максималистка. Впрочем, как и Джерри. А максималисты чаще всего обречены на одиночество.