О тиранах, положении женщин, госзаказе и снах
Вышел сборник публичных и личных материалов Шарифа Камала — одного из главных адептов соцреализма республики первой половины XX века
Фонд «Җыен» выпустил научно-популярный сборник «Шариф Камал», в котором собрал публицистику, прозу, поэзию, драматургию, переводы писателя, воспоминания о нем, письма, а также записи из рабочих тетрадей. Много здесь фотографий из семейного архива. Фигура одного из столпов соцреализма в татарской литературе стараниями работников его музея превратилась в последние годы из субъекта интереса гуманитариев в исторический кейс. О чем писал и думал Камал, родившийся в 1884-м, а умерший в 1942-м?
Классик советской татарской литературы
Отметим, что книга, как и многие другие, издана при финансовой поддержке компании «Татнефть» (их можно прочитать в электронном варианте). Научным руководителем издания был Разиль Валеев, это первое издание какого-либо масштабного труда после его смерти 20 октября 2023 года. Составители книги — директор Дома татарской книги Айдар Шайхин и старший научный сотрудник музея Шарифа Камала Гульназ Зигангирова.
Некоторые из этого сборника были озвучены в спектакле «BӘXET JЬLЬ» («Год счастья»), посвященном событиям 1937-го, — его поставили в прошлом году к 80-летию со дня смерти Камала. Его настоящая фамилия — Байгильдеев. Он родом из Мордовии, села Татарская Пишля. Его отец — мулла (о чем написано и в личной карточке члена Союза писателей и в автобиографии).
Шариф учился в медресе, работал на строительстве железной дороги, шахтером-забойщиком, рыбаком, учителем татарской школы, редактором в газете «Вакыт» у золотопромышленника Закира Рамеева (он же — поэт Дэрдмэнд), а также в газете «Кызыл Татарстан». Жил в Риге, Одессе, Батуми. Учился в Стамбуле и Каире. У Камала есть повесть «Воронье гнездо» о жизни татарских шахтеров, сатирическая комедия «Хаджи эфенди женится», роман о революции «На заре», «Когда рождается прекрасное» о деревне после 1917 года. Его исключали из Союза писателей СССР, многих друзей репрессировали.
Он умер в доме на Островского в 1942-м. В книге есть воспоминание Гумера Баширова о том, как гроб с телом Камала ночью выставили в клубе Тукая (он находился в Доме печати на Баумана). Отстояв два часа караула, Баширов зашел в редакцию «Совет әдәбияты» (ныне это журнал «Казан утлары»), где увидел, как в центре комнаты писатель Тази Гиззат и актер-режиссер Хаким Салимжанов топят печь, выставив трубу в окно. Рядом отдыхает актер Шамиль Шамильский. А у двери за столом сидит Салих Сайдашев и, почти засыпая, сочиняет в честь покойного марш...
Стихи, феминизм и заказ от безбожников
Из дома Камала в 1950-м сделали музей. В книге приводится протокол закупочной комиссии о приобретении предметов, принадлежащих писателю (подстаканники с барельефами с орнаментом растительного характера, меховой пиджак — подарок Мехкомбината...). Его дочь Зайнап стала первым научным сотрудником. Благодаря ей сохранился архив.
Сборник позволяет взглянуть на жизнь писателя во всем многообразии. Конечно, интереснее всего изучать его дореволюционные работы.
В частности, в сборнике можно прочитать ранние стихи Камала, где он предстает совсем не социалистическим автором. Вот стихотворение «Беспокойство» 1910 года: «Рассветает, солнце встает, солнце с зарей заходят — «Тиран» творит насилие, а потом ложится в могилу… В могиле узко, темно, грустно, мокро, холодно. Лежит, бедняга, в глине, несчастный».
— Как я понял, это стихотворение о том, что в истории человечество постоянно возвращается к деспотизму, — объяснил Шайхин. Эти стихи использовали в спектакле «Год счастья».
В том же 1910-м Камал написал фельетон «Женские школы» — он приводит письма женщин, которые жалуются на свое положение. А в конце внезапно указывает, что и с правами татарских мужчин не в порядке, а значит, права женщин являются общенациональной проблемой.
В поздних материалах, конечно, в первую очередь нас интересует эпистолярное творчество и рабочие записи, отражающие значимые этапы истории и личные моменты. Скажем, в 1929-м в письме всей семье из Ялты он указывает жене Хаят, что ей надо учиться писать на яналифе, который только сменил арабскую графику.
В 1937-м в письме от 31 января он из той же Ялте сообщает, что скоро увидит Галимжана Ибрагимова. А 29 августа в Ялте одного из ведущих писателей арестуют, обвиняя в троцкизме.
В 1936-м Камалу пишут из журнал «Воинствующий атеизм» с упреком, что татары в него пишут мало. В частности, Камалу и Ибрагимову предлагают взяться за следующую тему: как религиозные джадидисты во время революции и Гражданской войны «отравили» (это цитата) рабочий класс религией и превратили их в орудие контрреволюции. Похожее произведение в архивах найти не удалось.
О житье-бытье и снах в слезах
При этом, что отличает сборник от многих подобных, здесь есть и письма родственников Камалу друг другу. Интересно прочитать, что уже тогда татарская интеллигенция активно смешивала два языка: «Үзебезнең житье-бытьега килгәндә, существенный үзгәрешләр юк» («Что касается нашего житья-бытья, существенных изменений нет»).
Или вот — письмо сына писателя Юсуфа уже в 1943-м с фронта: «После войны встреча будет еще более долгожданной. Когда вернусь, будьте все как огурчики». Юсуф погиб в 1944-м.
— Для меня главным открытием было то, что Шариф Камал писал религиозные произведения, прозу, стихи, — говорит Айдар Шайхин. — В его библиографии они всегда указывались, но они не были знакомы читателю, поскольку не печатались в сборниках, в многотомниках.
Наконец, в рабочих тетрадях нет-нет, да прорывается что-то эмоциональное: «Лег, не попив чаю. Во сне увидел человека, с которым давно дружил, но в последнее время он оставлял о себе горькие воспоминания. Во сне он резал ножницами по одному цветы на полотенце с красными узорами. Мол, что-то хочет сшить для меня. Посоветовал ему вырезать цветы с одной стороны, чтобы они шли в дело, а он, не слушая, продолжает дело. Из глаз его без конца текли слезы. И я заплакал, не давая ему знать, отошел в сторону. Надрывно плакал. Проснувшись, вновь плакал. Не утихла обида, обновилась».