Военное дело и военная культура Крымского ханства: тактика и стратегия. Часть 2-я

Важным вопросом, который до сих пор остается открытым, является организационная иерархия войск Крымского ханства. Минимальной единицей в армии крымских ханов был кош, который насчитывал около 10 человек. Гийом де Боплан упоминал, что татары «составляют сообщества по 10 человек». Жан де Люк также отмечал, что татары делятся на десятки и у каждого татарина есть котел (казан) для варки мяса. Некоторые источники, а вслед за ними и исследователи, называют это маленькое подразделение «казан». Таким образом, в основе деления ханского войска лежала десятичная система, хотя в коше могло быть и большее, и меньшее количество воинов. Из таких кошей, вероятно, и складывалось все войско, при этом в источниках нет четких упоминаний, как назывались более многочисленные отряды. Учитывая частое упоминание в источниках сотен воинов, вспомним двести, триста, пятьсот стрелков у Эвлии Челеби. Вполне вероятно предположить, что существовали и более крупные отряды, названия которых нам неизвестны. Есть сведения лишь о неких отрядах, которые назывались «болюк» и «байрак». Командирами янычар и сейменов были те самые болюк баши, вероятно, они командовали отрядами количеством от 50 до 100 человек. Байрак, или санджак, в крымском войске также обозначало знамя, вполне вероятно, что подразделение, называвшееся «байрак» это воины, идущие под одним знаменем хана, султана, бея или мурзы. Численность их в таком подразделении могла быть разной. Абдулгаффар Кырыми также приводит данные о родах войск, военных чинах, должностях и людях, которые их занимали. Так, неоднократно упоминаются начальники крепостей, гарнизонов, их чины и звания. Особенно важными являются, как нам кажется, сведения о наличии у того или иного военачальника бунчуков (штандартов) разного типа, соответствующих чину и его статусу, а также упоминание военного оркестра. Так, подтверждаются данные о названиях подразделений, например отрядов «кош», хотя это слово часто имеет более широкое значение. Мы также видим обозначение для отрядов янычар и других войск Крымского ханства, а также рода войск, например, пограничные войска: «И внутри крепости Ор было только два средних (орта(?) — легковооруженных или небольших, — Э. С.) янычарских корпуса, их воинов было мало. Местных воинов было всего лишь 500 человек. Почтенный великий хан обещал отправить несколько взводов (в оригинале «bayrak») пограничных войск (в оригинале «sekban»), находящихся рядом с ним». Во главе большого похода, как правило, стоял хан, калга-султан либо нуреддин-султан; менее скромными военными операциями могли командовать «младшие» султаны или ханский визирь, бей или мурза. По-видимому, следует согласиться с Л.А. Бобровым в том, что организационная структура Крымского ханства «сочетала в себе элементы«десятичной»,«родо-племенной» и «османской» модели организации вооруженных сил».

Тактика и стратегия крымских татар в эпоху Крымского ханства зависели от того, какая цель ставилась перед войсками. Нужно согласиться с мнением В.В. Пенского, что крымскотатарское войско отказалось от привычной ордынской модели ведения войны и боевых действий. Вооружение в значительной степени облегчилось, соответственно изменились и боевые традиции. Если воины Улуса Джучи наносили удар в три фазы: лучный бой, удар тяжелой конницы в копья и добивание обращенного в бегство противника саблями, то теперь сохранились лишь первая и последняя фазы. Это объясняется отсутствием у большинства воинов тяжелого доспеха и копий.

Отказавшись от тяжеловооруженных воинов, крымские татары сделали акцент на быстроту и мобильность своих атак, выдвинув на передовую лучный бой. Ввиду этого, как правило, если крымскому войску навязывали тяжелый ближний бой с более основательным противником, то они старались его избежать. Крымские ханы не ставили себе задач присоединения новых территорий. Как правило, все ограничивалось лишь небольшими быстрыми набегами вглубь территории противника, захватом добычи и быстрым отходом в степь, где крымские татары были неуловимы для тяжелой европейской конницы. Во время набегов средневековые кочевники всегда высылали вперед разведчиков, которые сообщали о силах врага, о его готовности отбить нападение, о возможности нападения врага с неожиданной стороны. Мартин Броневский неоднократно упоминает, что в военном походе крымский хан посылает вперед лучших своих воинов, чтобы они разведали силы неприятеля и его расположение, и лишь после этого атакует. Кочевники всегда стремительно передвигались и нападали. Даже в долгих переходах их тяжелые повозки не были сдерживающим фактором. Позже похожее описание о боевых обычаях татар оставил Сигизмунд Герберштейн, он приводит один из основных приемов атаки стрелами в своих «Записках о Московии»: «Их оружие лук и стрелы; сабля у них редка. Сражение с врагом они начинают издали и очень храбро, хотя долго его не выдерживают, а обращаются в притворное бегство. Когда враг начинает их преследовать, то [при первой возможности] татары пускают назад в них стрелы; затем, внезапно повернув лошадей, бросаются на расстроенные ряды врагов. Когда им приходится сражаться на открытой равнине, а враги находятся от них на расстоянии полета стрелы, то они вступают в бой не в строю, а изгибают войско и носятся по кругу, чтобы тем вернее и удобнее стрелять во врага. Среди таким образом (по кругу) наступающих и отступающих соблюдается удивительный порядок. Такой способ боя из-за сходства называют «пляской». Современник Герберштейна Михалон Литвин свидетельствует, что татары, «всегда первыми вступая в битву, стремятся захватить левый фланг войска противника с тем, чтобы сподручнее было обстреливать». Их последователь Гийом де Боплан также приводит сведения об использовании татарами лука и стрел в начале сражения. Он говорит, что крымское войско таким образом атакует поляков, пока не изнурит их, и лишь тогда, чувствуя себя достаточно сильными, чтобы «сражаться саблею», заставляют поляков отступить. Как видим, военное столкновение у кочевников происходило в два этапа: дистанционный с помощью лука и стрел и ближний бой с использованием древкового и клинкового оружия. М.В. Горелик предложил название для первого этапа «карусель» (или «хоровод») и приводит ссылку на использование таких приемов стрельбы с коня и у современных киргизов. Этот прием требовал определенной выучки и дисциплины и имел высокую эффективность. При этом «карусель» была и уязвимой перед лицом быстрой контратаки кавалерии противника, в случае смерти вожака отряда, а также требовала особых условий на поле боя оно должно было быть достаточно ровным и открытым. Л.А. Бобров отмечает, что хоровод также был малоэффективен перед «вагенбургом» (табор, составленный из телег со щитами) или «гуляй-городом», под прикрытием которых вооруженные огнестрельным оружием солдаты могли легко рассеять «хоровод» конных лучников. Вторым серьезным противником для «карусели» оказались калмыцкие копейщики, которые в XVII в. вторглись на территорию Крымского ханства. Вооруженные длинными пиками калмыки имели явное преимущество перед легковооруженными крымскими лучниками. Учитывая эти факторы, тактический прием «карусель» стал использоваться крымскими татарами все реже, но, как известно, прекрасно продемонстрировал себя ранее, особенно в условиях «малой войны», в которой крымские татары были непревзойденными мастерами. Они мастерски, небольшими отрядами атаковали противника, отрезая его от обозов, подкреплений, тревожа отстающие отряды, фуражиров и отдельные части противника. Важным тактическим приемом был охват фланга или флангов противника. Л.А. Бобров предлагает для него название «тулгама» (от тюрк. «тулгамак» «окружить»). При таком приеме крымские татары также использовали массированную атаку стрелами. Охват противника мог вестись как с одного из флангов, так и с двух одновременно. Наиболее предпочтительным, конечно, считалось обойти противника справа, поскольку в таком случае легче было обстреливать его из лука. Но если местность не позволяла обойти противника справа или для использования эффекта неожиданности, крымские лучники могли применить охват с левого фланга. Противостоять такой атаке было крайне сложно, нужно было либо снабжать фланги дополнительными резервными конными отрядами или засадами, либо ставить укрепленный лагерь. И, наконец, еще одним излюбленным приемом крымских татар стало притворное отступление с последующей атакой и засадами. Подобные приемы применялись кочевниками с древности до нового времени. Применяя данный прием, воины обращались в притворное бегство, заманивая противника и стреляя в него на скаку, обернувшись назад. После того, как противник растягивался, преследуя крымскую конницу, теряя строй, крымские татары резко разворачивали коней и мощным контрударом опрокидывали врага. Иногда такое притворное бегство заводило противника в засаду, где контрудар наносился и отступающими и сидящими в засаде воинами.

После атаки лучников, с применением перечисленных тактических приемов, войско Крымского хана могло применить так называемый сабельный бой. Как правило, он применялся лишь в исключительных случаях, чаще всего исход боя старались решить луком и стрелами. Лучше всего техникой сабельного боя, конечно, владели ханские гвардейцы, дружина знати, то есть богатые и обеспеченные качественным вооружением и снаряжением солдаты. Ближний бой саблями и древковым оружием крымские татары вели в рассыпном строю. Постепенное внедрение огнестрельного оружия в армии потенциальных противников Крымского ханства, влияние османской армии привели к тому, что в крымскотатарском войске ружья и пистолеты стали использоваться все чаще.

В крымскотатарском войске при этом не было осадной техники, поэтому они редко осаждали города и крепости. Тем не менее есть сообщение, что в 1580 г. крымские войска подступили к Астрахани, решили взять крепость и город приступом и заготовили вязанки тростника для этих целей. Есть упоминания и о неоднократных походах на Москву; как пишет В.Д. Смирнов, во время одного из них, в 1571 г., осада и опустошение города длились 40 дней. В то же время источниками и исследователями отмечается и использование крымскими татарами легкой артиллерии и пушек, с оговоркой, что пушки эти могли быть турецкими. Вагенбург, используемый противниками крымских татар, по мнению ряда исследователей, был также перенят последними у османской армии. Турки использовали особый боевой порядок «Дестур-и-Руми», в основе которого лежал табор из повозок «зарбузан арабалары». В то же время лагеря-таборы из связанных повозок применяли и кочевники Дешт-и-Кипчака в более раннее время. Упоминания о повозках у крымских татар встречаются и у авторов XVI—XVII вв. Михалон Литвин приводит сведения, что татары имеют «переносные шатры, сделанные из лозы и тростника, крытые козьим войлоком, защищенные плетеными рогожками и циновками, они везут их с собой на повозках вместе с женами и детьми». Мартин Броневский пишет, что татары кочуют вместе с кибитками, которые «круглы и покрыты войлоками; но едва могут вмещать в себе от четырех до пяти человек. Татары укладывают все на двухколесные возы, запряженные одним или двумя верблюдами, иногда волами». Гийом де Боплан приводит иное название этим средствам передвижения «котарга» и дает рисунок этого приспособления.

Михалон Литвин приводит сведения: «В еде татары неприхотливы... Они отличаются на войне умением переносить жажду, голод, труд, бессонницу, жару, холод и вообще все лишения и невзгоды климата». Он же и Гийом де Боплан описывают, что кочевники XVIXVII вв. ведут с собой около пяти сменных коней и быстро передвигаются. О лошадях источники сообщают, что они были низкорослой породы, но очень выносливые и неприхотливые, они не боятся ни холода, ни жары и всегда бегают рысью, остановить их не могут ни реки, ни болота. О способах преодоления водных препятствий крымскими татарами и ногаями рассказывают авторы XVI и XVII вв. Михалон Литвин пишет: «Быстрые полноводные реки, которые в суровое зимнее время на севере к тому же страшно трещат от лопающегося льда и трудны для переправы, они, однако, преодолевают без судов, но только на конях; сами они держатся за гривы, а к хвостам привязывают мешки, [положив их] на деревянные брусья или на связки камыша, чтобы переплыть без промедления, легко и быстро». Ему вторит Гийом де Боплан, описывая переправу татар через Днепр, есть подобные упоминания и у других авторов. Вероятно, во время похода Сахиба Герая I на черкесов для переправы через Керченский пролив использовались «понтонные корабли», о чем пишет Абдулгаффар Кырыми: «И бегу Кефе был написан ярлык, чтобы на берегу Тамани подготовил корабли (в оригинале применяется название «tonbaz gemi», — Э. С.). Затем пошел с вооруженным 40-тысячным войском. Сошел в городе Керчь. Крымские войска, состоящие из ширинских, барынских, аргунских, кыпчакских, мангытских и куянских бегов, прошли через проход. Прошли через Темрюк и высадились на местности под названием Кыйдымит».

После долгих переходов крымские татары разбивали лагерь. Если лагерь ставился во время военного похода, то его окружали скрепленными между собой повозками, а внутри круга устанавливали переносные юрты. К сожалению, данных письменных источников недостаточно для реконструкции лагеря крымского войска. Тем не менее мы можем с уверенностью утверждать, что таковой лагерь у крымских татар был. Например, в 1555 г., как сообщается в Никоновской летописи, московские войска захватили лагерь Девлета Герая с обозом и 60 тыс. лошадей.

В отличие от регулярных армий европейских держав в армии Крымского ханства не было как таковых военных учений и муштры. В то же время частое участие в сражениях, набегах и походах с лихвой компенсировало этот аспект подготовки солдат. Разве что стрелки-секбаны, тюфенкджи и богатые воины из состава крымской знати обучались военному ремеслу специально. В тексте «Умдет ал-ахбар» приводятся сведения о kuliс oсagi военной школе, выходец из которой был назначен «казаскером». Обучение военному искусству всегда занимало особое место в воспитании будущих воинов любых народов и государств. Сведения о подготовке и тренировке бойцов содержатся как в письменных источниках, так и в этнографических данных. Гийом де Боплан отмечал, что татары начинают обучать своих детей стрельбе из лука с семи лет, а уже с 12 лет посылают воевать. Уделяет он внимание и вопросам закалки и выносливости, которые прививались татарским воинам также с детства. Представления об обучении военному делу у кочевников-тюрок дают материалы современной этнографии. Л.Н. Ермоленко, характеризуя представления древних тюрок о войне, приводит сведения о конных состязаниях у народов Центральной Азии: казахов, киргизов, узбеков, туркменов и других. Во время праздников, свадеб, похорон проводилось так называемое «козлодрание» кукбури. Тушу барана или козла бросали в толпу всадников. Побеждал тот из них, кто овладевал животным и довозил эту тушу до назначенного места, оторвавшись от соперников. Нередко такие состязания приводили к увечьям и убийствам. Подобная игра бытовала и среди мальчиков и юношей. Называлась она «ок сунак» (белая кость) или «сунак отди» (бросание кости). В лунную ночь среди игроков бросали кость. Тот, кто первым находил ее, оповещал об этом криком. Все остальные должны были наброситься на нашедшего, отобрать кость и отнести «старшему» в определенное место. В этих играх отображена невооруженная борьба за животное. Исследователи считают, что в этих состязаниях игроки отождествляются с волками, а туша животного или кость с их жертвой. И в детском, и во взрослом состязаниях имитировалось поведение волка, на которого хотели быть похожи все воины племени. Одной из особенностей тюркских «волчьих мужских союзов», направленных на тренировки воинов, мог быть обычай «барымты», нападение с целью угона скота. Это не было воровством или грабежом. Часто о нападении предупреждали за 3 дня. Такой набег мог быть осуществлен при дневном свете или ночью. Эти традиции и особенности относятся к современным тюркским народам, предками которых были средневековые кочевники Евразии, по ним мы можем судить и о традициях обучения молодежи воинскому делу в Крымском ханстве. В XIII в. отображение традиции мужских союзов среди тюркских племен сельджуков нашли и мужской союз «футувва», возникший в XI в. как внегосударственное объединение в городах Ирака и Хорасана. Оно впоследствии использовалось халифом ан-Насиром для распространения влияния халифата в странах ислама за пределами Ирака. С момента захвата монголами Багдада этот союз при дворе халифа исчезает, но традиции его сохраняются в других исламских государствах, каковым и стал Сельджукский Рум. Сюда идеи этих братств проникают при султане Изз ад-Дине Кейкавусе I, который приходился халифу тестем. М.Г. Крамаровский отмечает, что эта традиция нашла в Малой Азии отображение в народной линии, возможно, среди ремесленников братства «ахи». Из Малой Азии футувва проникают и в Крым, что находит подтверждение в появлении керамических сосудов, изображающих пирующих юношей в гранатовом саду. Подтверждают эту гипотезу и слова Ибн Батутты. Этим же временем датируется проникновение большой группы сельджукских переселенцев в Крым. Остановимся также на одном из сюжетов на чаше с пиром в гранатовом саду. Несомненно относящаяся к кругу сельджукской керамики и произведенная в Крыму, чаша иллюстрирует нам жизнь вечернюю или ночную молодых людей, объединенных в мужское братство, исповедующее благородство, удаль, благодушие и прочие качества, во все времена привлекавшие лучших людей из числа юношей. Один из участников пирушки стоит в позе мостика и, видимо, движениями мышц передвигает по животу и груди три чаши с вином, которые последовательно выпивает. В традиционной культуре современных крымских татар сохранились народные танцы «Чобан оюну» (танец пастуха) и «Явлук» (платок), в ходе которого группа молодых ребят, танцуя, соревнуется, поднимая с земли из позы в «мостике» платок, который иногда, впрочем, заменяется чашей с водой.

Такие состязания одновременно были тренировками боевых качеств подрастающего поколения воинов и охотников. Охота также могла рассматриваться не только как средство получения пищи или других продуктов, но и как набег. С. А. Плетнева справедливо отмечала, что «второй важной функцией охоты было обучение военному делу всех — от хана до простого воина...». На охоте определялись самые удалые воины, меткие стрелки, ловкие наездники и умелые предводители. Военные действия и охота определяли самых сильных, способных членов общества, а следовательно, и определяли иерархические отношения в кочевой среде. Описание неких соревнований приводит Иосафат Барбаро. Благодаря записям венецианского путешественника, мы имеем сведения не только об умениях татарских воинов, но и об их храбрости: «военные люди в высшей степени храбры и отважны, причем настолько, что некоторые из них. именуются «талубагатер», что значит безумный храбрец». Он же приводит сведения о том, как пятеро ордынских воинов разогнали сотню черкесов. Эти сведения могут относиться к ранним сведения о военном деле, в том числе и крымских татар. М. Е. Шалак приводит сведения со ссылкой на французского путешественника Жака Маржарета о том, что татары с малых лет приучают к стрельбе из лука своих детей, не давая им есть, если они не попадут в цель.

Другие традиционные соревнования: «джигитовка» состязания на коне и «куреш» национальная борьба, известная среди большинства тюркских народов, также воспитывали боевой дух и бойцовские умения у крымских татар. Что касается конных состязаний, то они очень подробно описаны очевидцами XVIII—XIX вв., посещавшими и родившимися в Крыму. Например, в описаниях В.Х. Кондараки присутствует сюжет, где говорится о соревнованиях на лошадях, когда участники должны вырвать друг у друга платок, он же приводит описание борьбы «куреш». Заканчивается описание празднеств охотой, которая проявляется в различных видах с ружьями, капканами, с собаками. Гийом де Боплан отмечал, что татары начинают обучать своих детей стрельбе из лука с семи лет, а уже с 12 лет посылают воевать, уделяет он внимание и вопросам закалки и выносливости, которые прививались татарским воинам также с детства.

Кроме приведенных выше элементов полевой фортификации, известна была крымским татарам и фортификация крепостная. Конечно, основные города и поселения Крымского ханства, в том числе столичный Бахчисарай, были не защищены стенами, в то же время в судебных сиджилях некоторые из них названы укрепленными. Другие действительно были защищены крепостными сооружениями. Например, Солхат/Крым (совр. Старый Крым) был обнесен крепостной стеной еще в XIV в., и эти стены вокруг города сохранялись вплоть до конца XVIII века. Их видели путешественники, в том числе Эвлия Челеби оставил их описание, а также они были нанесены на план города русским военным топографом Иваном Лютовым в 1783 году. Крымские ханы также ремонтировали и укрепляли крепостные сооружения городов, построенных в более ранние эпохи. После утверждения на престоле первый хан Крыма Хаджи Герай перенес столицу в юго-западную часть полуострова. Новым центром ханства стал пещерный город Кырк-Ер (совр. Чуфут-Кале в окрестностях Бахчисарая). Первые укрепления на Чуфут-Кале появляются еще в византийское время, и ко времени воцарения Хаджи Герая город уже обладал серьезными фортификационными сооружениями. Данные археологии свидетельствуют, что в XV—XVI вв. многие части кладки крепостных стен ремонтируются и перестраиваются. Был обнесен крепостной стеной с башнями и город-порт Гезлев (совр. Евпатория). Известно, что в строительстве города и его крепостных стен принимал участие хан Сахиб Герай I. Абдулгаффар Кырыми сообщает, что именно Сахибом Гераем была построена крепость Ор (Перекоп): «Чтобы прорыть канал Ор между двумя морями для обороны Крыма, всему крымскому населению было приказано приносить камень, известь и палки. Быстро принялись к подготовке канала и постройке нового города. Таким образом за 45 дней завершили строительство города и канала». Другие укрепленные города полуострова периода Крымского ханства находились под юрисдикцией турецкой администрации, это Кефе, Мангуп, Ени-Кале, Судак и другие пункты, расположенные преимущественно на побережье Черного и Азовского морей.

Таково далеко не полное описание военного искусства крымских татар эпохи Крымского ханства. Развитие военного дела в Крыму в этот период прошло ряд этапов. Изначально, как наследника Улуса Джучи, военное дело Крымского ханства представляло собой модель ордынской военной машины. Впоследствии ханы Крыма, находясь под сильным влиянием султанского двора, реформировали военную систему государства, в результате чего она стала сочетать в организационно-иерархическом плане старые ордынские традиции с новыми османскими, с сильным влиянием родо-племенной структуры общества.

Вооружение и снаряжение крымскотатарских воинов также претерпевали изменения, количественный и качественный состав войск определили набор вооружения и тактические приемы ведения войны. Усиление военной мощи соседних государств, увеличение роли огнестрельного оружия незамедлительно сказались и на военном деле Крыма. К сожалению, военная машина крымского государства была не готова к масштабным преобразованиям, произошедшим в Европе и в России в XVIII в., что в итоге и определило судьбу Крымского ханства на международной военно-политической арене.