Гаяз Исхаки впадает в Средиземное море

Йемен и Суэц

5 ноября на пароход приходит телеграмма из Адена (Исхаки называет город в Йемене Гаденом): «В сражении в Сибири чехи вновь проиграли. 27 полков взяли в плен». Писатель пытается понять, о чем идет речь. Чехи воюют в Сибири? А против кого? Против Колчака? Он ожидает, что скоро пароход прибудет в Джибути, но появляется еще одна телеграмма — там нет для них товара, так что надо ехать как раз-таки в Аден: «Может, там мы сможет собрать больше информации. Может, встретим турков. Может, даже татары будут».

9 ноября, надев чешские фуражки, Исхаки и Фуад Туктаров ступают на арабскую землю: «Перед нами небольшой красивый городок в лощине, со всех сторон окруженный горами. Здания плоские, без крыш. Здания, словно боятся солнце, не тянутся к небу. Даже башни побоялись подняться к небу. Они тоже спрятались от солнца. Весь город, его улицы, люди, верблюды, ослы, лошади — все оставляет ощущение опасности, нищеты и голода». В городе на жителей не производит впечатление мусульманство татар. Нет тут ни египетских газет, ни турок…

15 ноября пароход достигает Суэца. Точнее, сам город чуть в стороне от канала. Виден только местный форпост англичан. Туда татары не стремятся, хотя их зазывают выйти и попить кофе. Они хотят увидеть сам канал: «Канал очень узкий. Шириной с реку Дема. На первый взгляд, большой морской пароход вряд ли поместился бы в нем. Когда навстречу едет пароход, кажется, они не разойдутся».

А может быть, из Порт-Саида рвануть в Каир?

16 ноября судно бросает якорь в Порт-Саиде: «Когда начало всходить солнце, отдельные улицы и отдельные дома города предстали во всех своих красках и красоте. Длинный город, с моря и не скажешь, что арабский. Только на макушке таможни, под английским флагом с двумя крестами, можно увидеть небольшие месяцы».

Тут же на пароход приходит полиция: «Сам большой, тело маленькое, глаза глупые, лицо словом высечено топором из слоновьей плоти». Кто едет? Чехи? Какие чехи? Австрия. В итоге никого сначала не выпускают. После чешские чиновники все-таки договариваются от разрешении. Исхаки и Фуад Туктаров собираются посетить Каир. При этом неизвестно, сколько пароход здесь простоит. Снова в чешских фуражках, они выходят в Порт-Саид. Между делом просят разрешения выбраться в Каир при помощи японского капитана и его друга из местного японского магазина. Ничего не выходит.

С октября в Египте идут демонстрации против англичан, много убитых. Исхаки, услышав шум, думает, что и здесь происходит подобное. Но оказывается свадьбой: «В четырех часах езды отсюда дерутся на улицах и проливают кровь за свою свободу. Здесь же дурачатся по ночам: бьют в барабаны, играют музыку, заводят электрическое освещение от мотора, запряженного ослом, делая большие фонари. Сбитый с толку глупостью и неуместностью этого зрелища, я отправился домой. Уже ночь, и Порт-Саид спит. Кафе тоже закрыты».

От идеи отправиться в Каир также отказываются, потому что думают, что скоро отплывет и пароход. Однако 18 ноября день проходит в прогулках по городу. Особенно много знакомых чехов. Им вчера выдавали зарплату французскими франками, однако тут на пароход пришла полиция, арестовала деньги, в результате вернула только половину. И вот потому несчастные солдаты бегают, пытаясь успеть что-то купить.

Исхаки начинает писать письма: в Ак-Мечеть, Бахчисарай, Одессу, Харбин, Иркутск, Томск, Владивосток, последнее вручает русским, которые туда едут, расспрашивает их. Чтобы узнать побольше, добирается до русского консула, который оказывается плохо говорящим по-русски греком, у него нет связей, он ничего не знает и живет старыми воспоминаниями.

В два часа дня все уже собрались на пароходе, однако он трогается только в семь. Он в Средиземном море. Ближайшие планы — плыть не в Марсель, как было обещано, а в Триест, возможно, в Прагу. Как они доберутся до Франции?