Занимательное кризисоведение от товарища Мау

На злобу дня

Новая книга Владимира Александровича Мау «Кризисы и уроки. Экономика России в эпоху турбулентности» вышла в печать в конце октября, а широкой публике была презентована в конце ноября прошлого года. Широким фронтом по российским книжным магазинам она пошла уже в новом году, но маленький тираж для России (всего 1 000 экз.) от издательства Института Гайдара сделал ее доступной только для пользователей интернет-магазинов — там она продается по цене около 500 рублей и пока еще есть в наличии. Сама по себе книга достаточно объемная — 488 страниц, насыщенных качественно выполненными таблицами и графиками. Много интересной ретроспективной информации, что превращает книгу в своеобразный справочник, к которому можно обращаться достаточно часто. Мое сугубо личное мнение — это далеко не легко читаемый научпоп. По стилистике, тяготеющей к академизму, больше похоже на журнал «Вопросы экономики», но такая строгость лишь подчеркивает серьезность затрагиваемой темы и гарантирует научный подход. А тема серьезней некуда — текущий российский кризис и то, как из него выбираться. Кстати, по подаче очень похоже на стиль Егора Гайдара, который оказал на Владимира Мау огромное влияние (книга даже посвящена Егору Гайдару).

Если представлять самого автора, то он очень известен и как ведущий российский экономист состоялся давно, как раз одновременно со становлением новой российской государственности. Владимир Мау — доктор экономических наук, профессор, ректор Российской академии народного хозяйства и государственной службы при президенте Российской Федерации, автор множества научных работ и книг. Но ко всему этому Владимир Мау интересен еще своей влиятельностью — это не «теоретик в замке из слоновой кости», а, напротив, экономист, активно участвующий в формировании базовых идей российской экономической политики. Для Татарстана Владимир Мау и вовсе знаковая фигура — он не только руководитель татарстанского Летнего кампуса Президентской академии, о чем, кстати, наше издание в июле 2015 года написало в материале «Владимир Мау: «Иннополис, Иннокам… В Татарстане опираются на мечты, а не на фантазии». Без преувеличения можно сказать, что Владимир Мау — самый влиятельный экономист-консультант при выработке татарстанских стратегических планов все последние 16 лет. Если вы все-таки прочтете эту книгу, то сразу увидите, что легло в основу нашей стратегии «Татарстан-2030». Более того, начавшаяся работа над общероссийской «Стратегией-2030» никак не обойдется без весомого участия Мау.

Сама книга довольно многоплановая: сначала Владимир Мау дает классификацию кризисов (трансформационный, финансовый, циклический, системный и кризис внешних шоков) и предлагает взглянуть на то, с какими из них сталкивалась современная Россия за последние 25 лет. Дается беспристрастный обзор российской экономической политики по годам, начиная с 1998 года и завершая свежим 2015 годом. Есть много размышлений на глобальные проблемы и отличная, на мой взгляд, глава про человеческий капитал.

Кризис старой модели российской экономики

Для тех, кто по каким-то причинам не сможет ознакомиться с книгой, попробую ниже (и словами Мау, и своими словами) дать основной конспект главных идей книги.

К началу 2015 г. Россия вновь оказалась под воздействием сразу нескольких кризисов — структурного, циклического и внешних шоков (падение цен на нефть и введение финансовых санкций). Если говорить об этом более развернуто, то получится следующая комбинация:

• кризис модели экономического роста России 2000–х гг. (структурный кризис);
• обострение геополитической обстановки;
• внешний шок от предпринятых против России отраслевых санкций, прежде всего, в финансовой сфере;
• внешний шок в результате падения цен на нефть;
• валютный кризис как результат двойного внешнего шока (прежде всего, падения цен на нефть, но отчасти и финансовых санкций);
• циклическое снижение, связанное со снижением инвестиционной активности;
• демографический кризис как сокращение численности населения в трудоспособном возрасте.

В чем видит Мау кризис «кризис модели экономического роста России 2000–х гг.»?

Действующая модель роста российской экономики — «экономика спроса». Основными элементами этой модели являются:

• обеспечение высокого уровня социальной и политической стабильности в обществе в качестве ключевой цели, к которой стремится правительство;
• наличие высоких и растущих цен на углеводороды; наращивание бюджетных расходов как важнейшего источника спроса;
• постепенное повышение налогов;
• сохранение значительного инфляционного потенциала;
• усиление роли индивидуальных (адресных) решений в противовес созданию общих правил игры.

В этой модели государство выступает важнейшим источником спроса в экономике. Прежде всего, это спрос со стороны средних и бедных слоев населения, связанных с государственным бюджетом, – пенсионеров, безработных, государственных служащих и военных, а также примыкающих к ним работников госкорпораций. Существенную роль играет финансирование силовых структур в части как содержания военнослужащих, так и закупки вооружений.

Другой сферой мощного государственного спроса являются инвестиции в инфраструктуру, однако, понимая высокий уровень коррупции в этом секторе, правительство весьма осторожно в своих инфраструктурных вложениях, в отличие от социальных расходов. Выбор между приоритетом инфраструктурным и социальным является непростым. Социальные расходы попадают на более конкурентный рынок, и они действительно могут обеспечить рост потребления. Инфраструктурные секторы более монополизированы, и инвестиции в них приводят больше к повышению цен (тарифов), чем к росту предложения соответствующих товаров и услуг.

Эта российская модель «экономики спроса» выдохлась: уже в 2013 году даже при высоких ценах на нефть началось торможение – темпы роста ВВП в 1,5% оказались ниже 3% среднемировых. В 2012 году рост ВВП был 4%.

В отличие от Запада, где основными проблемами выступают высокий долг и (или) бюджетный дефицит при исключительно низкой инфляции (или даже дефляции), в России экономическое торможение происходит на фоне достаточно устойчивого бюджета, низкого государственного долга при высокой инфляции, которая в 2014 г. вернулась к двузначным значениям. Иными словами, в России речь идет о стагфляции, которую нельзя преодолеть методами количественных смягчений.

Напротив, для ее преодоления требуются ужесточение денежной политики, подавление инфляции до приемлемых для возобновления экономического роста уровней, и только потом – снижение процентных ставок. Опыт Запада рубежа 1970–1980-х гг., когда ему пришлось преодолевать как раз стагфляцию, для России наших дней представляется более актуальным. В России сейчас невозможен путь денежного стимулирования (quantitative easing), поскольку его результатами были бы дальнейшая дестабилизация, ускорение инфляции и углубление спада экономической активности.

Как быть? Необходимо сформировать новую модель роста, в основе которой лежало бы не столько наращивание факторов производства – труда и капитала (поскольку здесь налицо существенные внутренние и внешние ограничения), сколько повышение эффективности их использования, то есть повышение совокупной факторной производительности. По своей сути это означало бы переход от модели, основанной на стимулировании спроса, к экономике, в которой акцент делается на стимулировании предложения.

Таким образом, ролевая модель для антикризисных действий для России в корне отличается от западных механизмов стимулирования экономики последних лет. Наша ролевая модель – опыт Запада рубежа 1970–1980-х гг., или так называемая «экономика предложения».

Кризис Запада 1970-х гг. привел к масштабной либерализации и дерегулированию, к снижению налогов и приватизации – словом, к тому, чего требовал переход к постиндустриальной технологической фазе.

В чем особенности «экономики предложения» применительно к России? «Экономика предложения» здесь модель роста, основанная на стимулировании предложения товаров и услуг, т. е. на создании условий для успешного функционирования и развития агентов экономической жизни. Можно выделить следующие основные элементы этой модели, и Мау формулирует их достаточно развернуто:

1. Снижение, а не рост бюджетной нагрузки к ВВП, т. е. снижение расходов бюджета и налогов. Практически все успешные примеры догоняющего развития в постиндустриальном мире наблюдались в странах с бюджетной нагрузкой ниже, чем в странах самых передовых. (В этом состоит принципиальное отличие современного догоняющего развития от догоняющего развития в индустриальную эпоху XIX–XX вв.). Особенно важно недопущение роста (и постепенное снижение) налогов на труд.
2. Восстановление макроэкономической сбалансированности, т. е. сокращение бюджетного дефицита при рационализации и повышении эффективности бюджетных расходов.
3. Благоприятная для инвестиционного процесса валютная политика. Это означает поэтапное продвижение к превращению рубля в региональную резервную валюту. В связи с тем, что существенно снижается эффективность стимулирования внутреннего производства путем сдерживания укрепления курса национальной валюты, необходимо на практике перейти к таргетированию инфляции, что позволит удерживать процентные ставки на приемлемом для инвесторов уровне.
4. Обеспечение открытости экономики как важнейшего условия стимулирования внутренней конкуренции. Развитие Таможенного союза, единого экономического пространства. В перспективе продвижение к единому экономическому пространству с ЕС, что может рассматриваться в качестве стратегической цели внешнеэкономической политики. Все это не отрицает мер по текущей поддержке несырьевого экспорта.
5. Нейтрализация конъюнктурных доходов. Возвращение к идеологии и практике формирования стабилизационного фонда из средств, вырученных от продажи углеводородов выше определенной (и неизменяемой на протяжении нескольких лет) цены.
6. Глубокое реформирование отраслей человеческого капитала (социального сектора), прежде всего, пенсионной системы и здравоохранения. Приведение их в соответствие с демографическими и финансовыми реалиями постиндустриального времени. Усиление частных и индивидуальных принципов функционирования этих секторов, а также увязка их развития с формированием источников долгосрочных инвестиций.
7. Последовательное проведение приватизации с доминированием в ней не фискальных, а социальных и политических задач – формирование широкого слоя неолигархических собственников средств производства (среднего и крупного бизнеса), среднего класса и привлечение стратегических инвесторов. Такого рода приватизация будет создавать спрос на модернизацию, макроэкономическое оздоровление и структурные реформы, о которых речь шла выше. (Именно так и произошло в 1990-е гг., когда начало приватизации открыло путь и для макроэкономической, и для политической стабилизации.)

Разумеется, все сказанное не умаляет роли реформ в политической и правоприменительной сферах, направленных на защиту прав собственности, развитие конкуренции и преодоление коррупции, т. е. в решении проблем, о которых за последние годы сказано и написано очень много. Одним словом, нужны институциональные реформы.

Институциональные реформы

Владимир Мау четко формулирует, как должен выглядеть этот самый комплекс институциональных реформ:

1. обеспечение правовой и политической защищенности предпринимательской деятельности как ключевой предпосылки существования рыночной экономики;
2. поддержание конкуренции, особенно актуальное в нынешних условиях санкций и девальвации рубля, которые существенно ограничивают конкуренцию со стороны иностранных производителей;
3. снижение административных барьеров для ведения бизнеса;
4. приоритетное развитие отраслей человеческого капитала (образования и здравоохранения), сопровождаемое институциональными реформами;
5. повышение эффективности финансовой системы при сохранении задачи формирования в России международного финансового центра в качестве одного из институциональных ориентиров;
6. повышение эффективности инфраструктурных монополий и компаний с государственным участием, превращение их из институционального источника инфляции в инструмент контрциклической инвестиционной политики;
7. повышение эффективности рынка труда, обеспечение его гибкости и стимулирование мобильности рабочей силы, перемещения ее в точки (отрасли, регионы) экономического роста;
8. формирование современной модели внешнеэкономической политики, основанной на активном участии в интеграционных группах и на создании собственных глобальных цепочек добавленной стоимости.

Человеческий капитал

Собственно говоря, идеология Владимира Мау насквозь пронизывает всю нашу стратегию «Татарстан-2030». Прочитав книгу, четко видишь базовый фундамент, из которого выросла татарстанская стратегия – концепция «человеческого капитала». Мау постоянно обращается к этой концепции на страницах книги, и это очень интересные размышления.

Одной из важнейших задач в России Мау считает модернизацию модели «социального государства». Необходимо коренное преобразование отраслей, связанных с развитием человеческого капитала. Иными словами, на повестке дня стоит формирование новой модели социального государства (welfare state). Постиндустриальные вызовы с их демографическими проблемами привели к кризису традиционного «государства всеобщего благосостояния» и поставили перед многими странами задачу глубокой трансформации их социальной сферы. Сейчас, когда процесс старения населения приобрел устойчивый характер, а спрос на социальные услуги неуклонно возрастает, необходимо создать радикально новую модель социального государства. Иными словами, Россия столкнулась не с проблемами кризиса советской социальной системы, а с гораздо более глубокой проблемой кризиса индустриального общества. Поэтому поиск и создание новой модели социальной политики не относятся к области догоняющего развития, а являются общей проблемой для всех развитых стран мира, к которым относится и Россия.

Страна, которая сможет сформировать современную эффективную модель развития человеческого капитала, получит мощное преимущество в постиндустриальном мире. Это самый мощный вызов, стоящий сейчас перед развитыми странами, и то, что сейчас происходит (например, эксперименты по введению безусловного базового дохода в Финляндии, Швейцарии и Канаде) – все это попытки найти ту самую модель. Мау интересно формулирует применительно к нашей стране, что главный принцип формирования современной модели развития человеческого капитала – на первом месте здесь стоят институциональные реформы, а деньги должны следовать за ними.

Простой путь в виде повышения зарплат врачей и учителей, инвестиции в оборудование и тому подобные финансовые действия являются необходимым, но недостаточным условием решения ряда назревших проблем. Качество образовательных и медицинских услуг связано не только с уровнем оплаты, но и с повышением эффективности функционирования соответствующих систем. Рост финансирования без структурных реформ может дать даже отрицательные результаты. Так, более высокая зарплата приведет не к обновлению персонала, а к консервации кадров, сохранению тех врачей и учителей, которые давно потеряли квалификацию и не станут лучше лечить и учить, даже если им поднять зарплату в 100 раз. Увеличение расходов на оборудование часто приводит лишь к тому, что оно закупается по завышенным ценам, причем не то, которое действительно необходимо больницам и лабораториям. Поэтому сначала институциональные реформы, а затем уже инвестиции в социальный капитал.

К сожалению, стратегия «Татарстан-2030» оказалась совершенно не сфокусированной именно на институциональных реформах, пусть и даже в рамках узенького коридора возможностей нашего региона. Хоть и наша республиканская стратегия насквозь пропитана «мауизмом», но по более конкретному содержанию – это стратегия форсированного инвестирования в инфраструктуру, обогащающего определенные группы интересов. К сожалению…

А книга Владимира Мау – это и есть тот самый «правильный дух» нашей стратегии на будущее, она задает и показывает наш российский путь выхода из кризиса. Рекомендую к прочтению.